«Сотенку, а не то в ментовку!» Тип прямо посинел. Больше подслушать не удалось, потому что Осику заметили и Дерчик рявкнул: «Ты чего тут шляешься?!» Зигмусь притворился, что ищет Лейбу, он из их конюшни, но его все равно прогнали. А вообще Осика уж готов признаться, это произошло совсем не случайно, он специально вынюхивал. И ему довелось слышать, как конюх Репы велел дать лошади воды. Лошадь – это был Лавр Черского – тогда пришла последней, на ней ехал Скорек. Конюх-то – пьянь и уголовник, но Репа при этом был, не вмешивался и не смотрел, сделал вид, что не слышит. Зигмусь этого совсем не мог понять, потому что лошадь Репы в этом заезде не шла. Только потом ему пришло в голову, что Репа выкинул какой-то фортель с чужими лошадьми. И теперь Осика не знает, что с этим всем делать. Молчать боится, но и говорить боится, потому что, раз Дерчика убрали, почему бы и его не убрать, а вообще-то все вместе ему очень не нравится. Он хочет ездить и выигрывать, а не придерживать лошадей, при этом еще и жизнью рискуя, и пусть ему умные люди скажут, что теперь делать.
Моника Гонсовская слушала все это в остолбенении и ужасе. Зигмуся Осику прорвало, и он изливал душу. Есть такой Эдя Севка, он тоже хотел ездить как следует, так его на кляч сажали, потому что на хороших лошадях у Двуйницкого Замечек ездит, и вот как-то раз наконец заслужил он коня. Три недели старался как черт, за полконюшни работу делал, Двуйницкий разрешил ему поехать на Фламинго. И ему устроили… Ровкович с Вишняком. Фламинго был лучшим конем в заезде, Эдя на нем выиграл бы как пить дать, так ведь оба за ним с первой секунды следили, не давали выехать вперед, вытолкнули на большую дорожку, еще и заперли. Тогда Доминика летела к финишу как хотела. Куда ей до Фламинго, но весь заезд специально ее дожидался, и только когда она вышла на финишную прямую, за ней поехал Ровкович. За последовательность дали двадцать пять, а триплет был примерно четыре миллиона. Севка на Фламинго пришел третьим, они его еле выпустили, и он Вишняка на Чарлинке обогнал не моргнув глазом. А потом Замечек над ним издевался: «И куда ты, фраер, лезешь, тебе только коз доить, ты ничего не понимаешь, не твое дело, кому выигрывать».., такие слова говорил! Все всех боятся. С жокеями конюший Репы все фортели заранее обговаривает, только ходят слухи, что это не конюший Репы, а сам Репа.
Слухи о Репе, который якобы еще с жокейских времен правил бал в мошеннических фортелях, ходили уже очень давно. Осика только подтвердил их. Я весьма ясно почувствовала, что ведение следствия мне не по силам. Новый элемент – фотографии Дерчика, этот шантаж, Репа со своим конюшим, ломжинская мафия, таинственный человек извне, связь Замечека со всеми этими делами, Карчак – Господи помилуй, для меня это слишком! Я испугалась, справится ли с этим вся варшавская полиция!
Зигмусь Осика смотрел на меня с предсмертной тоской и отчаянно домогался инструкций касательно дальнейшего поведения. Он вылез из общаги через окно и тайно примчался сюда, но ему все время кажется, что за ним кто-то следит. Он не знает, возвращаться ли ему, не знает, как вернуться, что делать дальше, а в пять утра ему начинать работу, подводить он никого не хочет, потому что работу свою любит. Так что теперь делать?
Идея возникла у меня немедленно, может, и странная, но наверняка безвредная. Я потребовала у Моники что-нибудь вроде пончо. Пончо не было, зато пригодился плащ, точнее, накидка от дождя с капюшоном. Я одолжила также парик ее тетки естественного, то есть седого, цвета. Осике я пока велела молчать, держать нос морковкой, а в нужный момент рассказать все полиции. Нужный момент и нужное место полиция выберет сама, чтобы не подвергать его лишней опасности. А пока что он обязан следить, слушать и не подвергать опасности жизнь и здоровье.
Моника была высокая, Зигмусь Осика – небольшой, в пелерине-дождевике он выглядел как черный призрак в одеянии со шлейфом. Из-под капюшона виднелись седые локоны. Мы вывели его под руки вместе с Моникой, и я сама готова была бы поклясться, что это ее тетке стало плохо. Подозрительных фигур, прячущихся поблизости, мы не заметили, я проверила, не едет ли кто за нами. Осика вышел там, где нужно, уже без накидки и парика, и пробрался на территорию общаги, как я надеялась, без приключений.
– Ужас какой, – сказала Моника на обратном пути. – И какое отношение ко всему этому имеет Завейчик, ведь два убийства.., я ничего не понимаю. Кто-нибудь распутает это дело?
– Сегодня вышли на свет Божий всякие разные вещи, – утешила ее я. – Вы только про это никому не говорите, на всякий случай. Сейчас я сама устрою все доносы, мне страшно интересно, что из всего этого выйдет…
* * *
Спокойный вечер окончился тем, что любимый мужчина вылетел из дому, поскольку сенсацию насчет фотографий Дерчика он оценил весьма и весьма серьезно. Шансы услышать продолжение появились у меня только в понедельник.
В полдень я услышала горячие похвалы в адрес Еремиаша.
– Головастый мужик, – сказал с уважением Януш. – Он устроил все еще вчера вечером. Этого паренька, Янчака, действительно запер на ключ в ветеринарной лечебнице, а сам пошел в общежитие, нашел Мартина Дальбу и взял у него шприц. Притворился, будто ищет спирт, который якобы кто-то у него украл, и провел следствие среди пареньков. По-моему, никто не сориентировался, какой парень ему на самом деле был нужен, то есть человек сделал всю работу за Юзю Вольского. Этот Дальба ему признался во всем, даже шприц отдал с облегчением, а кроме того, сказал, что знает тех двоих, что выводили коней. Один из них бросил шприц на землю – Дальба как раз его и поднял, – а второй забрал шприц с собой. Мы еще не знаем, что тот, второй, со своим шприцем сделал, мог ведь бросить в огонь в кузнице – и привет. Это одноразовые шприцы, пластиковые…
– Надо спросить в кузнице, не заходил ли кто из конюшен, – посоветовала я.
– Семь человек. В том числе подозрительный.
– Погоди, когда Еремиаш пошел в общежитие, Осика там уже был? Вальдемар поехал с Янчаком гораздо раньше. Зигмусь успел вернуться?
– Нет, он вернулся во время скандала. Ему все сошло с рук, потому что поводов для крика там было сколько угодно: пара пьяных, девки какие-то, так что у Еремиаша была целая палитра возможностей. Он использовал эти возможности на большой! Шприц уже в лаборатории, может, сохранился хоть маленький след. Дальба этот не дурак, детективы читает, держал шприц за иглу, немного смазал отпечатки, пока всовывал шприц в карман, но что еще ему оставалось делать? И так поступил разумно, потому что, когда поднимал шприц, не понял еще, что случилось.
– Сообразительный парень, – похвалила я и решила уговорить Вонгровскую, чтобы она посадила его на хорошую лошадь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Моника Гонсовская слушала все это в остолбенении и ужасе. Зигмуся Осику прорвало, и он изливал душу. Есть такой Эдя Севка, он тоже хотел ездить как следует, так его на кляч сажали, потому что на хороших лошадях у Двуйницкого Замечек ездит, и вот как-то раз наконец заслужил он коня. Три недели старался как черт, за полконюшни работу делал, Двуйницкий разрешил ему поехать на Фламинго. И ему устроили… Ровкович с Вишняком. Фламинго был лучшим конем в заезде, Эдя на нем выиграл бы как пить дать, так ведь оба за ним с первой секунды следили, не давали выехать вперед, вытолкнули на большую дорожку, еще и заперли. Тогда Доминика летела к финишу как хотела. Куда ей до Фламинго, но весь заезд специально ее дожидался, и только когда она вышла на финишную прямую, за ней поехал Ровкович. За последовательность дали двадцать пять, а триплет был примерно четыре миллиона. Севка на Фламинго пришел третьим, они его еле выпустили, и он Вишняка на Чарлинке обогнал не моргнув глазом. А потом Замечек над ним издевался: «И куда ты, фраер, лезешь, тебе только коз доить, ты ничего не понимаешь, не твое дело, кому выигрывать».., такие слова говорил! Все всех боятся. С жокеями конюший Репы все фортели заранее обговаривает, только ходят слухи, что это не конюший Репы, а сам Репа.
Слухи о Репе, который якобы еще с жокейских времен правил бал в мошеннических фортелях, ходили уже очень давно. Осика только подтвердил их. Я весьма ясно почувствовала, что ведение следствия мне не по силам. Новый элемент – фотографии Дерчика, этот шантаж, Репа со своим конюшим, ломжинская мафия, таинственный человек извне, связь Замечека со всеми этими делами, Карчак – Господи помилуй, для меня это слишком! Я испугалась, справится ли с этим вся варшавская полиция!
Зигмусь Осика смотрел на меня с предсмертной тоской и отчаянно домогался инструкций касательно дальнейшего поведения. Он вылез из общаги через окно и тайно примчался сюда, но ему все время кажется, что за ним кто-то следит. Он не знает, возвращаться ли ему, не знает, как вернуться, что делать дальше, а в пять утра ему начинать работу, подводить он никого не хочет, потому что работу свою любит. Так что теперь делать?
Идея возникла у меня немедленно, может, и странная, но наверняка безвредная. Я потребовала у Моники что-нибудь вроде пончо. Пончо не было, зато пригодился плащ, точнее, накидка от дождя с капюшоном. Я одолжила также парик ее тетки естественного, то есть седого, цвета. Осике я пока велела молчать, держать нос морковкой, а в нужный момент рассказать все полиции. Нужный момент и нужное место полиция выберет сама, чтобы не подвергать его лишней опасности. А пока что он обязан следить, слушать и не подвергать опасности жизнь и здоровье.
Моника была высокая, Зигмусь Осика – небольшой, в пелерине-дождевике он выглядел как черный призрак в одеянии со шлейфом. Из-под капюшона виднелись седые локоны. Мы вывели его под руки вместе с Моникой, и я сама готова была бы поклясться, что это ее тетке стало плохо. Подозрительных фигур, прячущихся поблизости, мы не заметили, я проверила, не едет ли кто за нами. Осика вышел там, где нужно, уже без накидки и парика, и пробрался на территорию общаги, как я надеялась, без приключений.
– Ужас какой, – сказала Моника на обратном пути. – И какое отношение ко всему этому имеет Завейчик, ведь два убийства.., я ничего не понимаю. Кто-нибудь распутает это дело?
– Сегодня вышли на свет Божий всякие разные вещи, – утешила ее я. – Вы только про это никому не говорите, на всякий случай. Сейчас я сама устрою все доносы, мне страшно интересно, что из всего этого выйдет…
* * *
Спокойный вечер окончился тем, что любимый мужчина вылетел из дому, поскольку сенсацию насчет фотографий Дерчика он оценил весьма и весьма серьезно. Шансы услышать продолжение появились у меня только в понедельник.
В полдень я услышала горячие похвалы в адрес Еремиаша.
– Головастый мужик, – сказал с уважением Януш. – Он устроил все еще вчера вечером. Этого паренька, Янчака, действительно запер на ключ в ветеринарной лечебнице, а сам пошел в общежитие, нашел Мартина Дальбу и взял у него шприц. Притворился, будто ищет спирт, который якобы кто-то у него украл, и провел следствие среди пареньков. По-моему, никто не сориентировался, какой парень ему на самом деле был нужен, то есть человек сделал всю работу за Юзю Вольского. Этот Дальба ему признался во всем, даже шприц отдал с облегчением, а кроме того, сказал, что знает тех двоих, что выводили коней. Один из них бросил шприц на землю – Дальба как раз его и поднял, – а второй забрал шприц с собой. Мы еще не знаем, что тот, второй, со своим шприцем сделал, мог ведь бросить в огонь в кузнице – и привет. Это одноразовые шприцы, пластиковые…
– Надо спросить в кузнице, не заходил ли кто из конюшен, – посоветовала я.
– Семь человек. В том числе подозрительный.
– Погоди, когда Еремиаш пошел в общежитие, Осика там уже был? Вальдемар поехал с Янчаком гораздо раньше. Зигмусь успел вернуться?
– Нет, он вернулся во время скандала. Ему все сошло с рук, потому что поводов для крика там было сколько угодно: пара пьяных, девки какие-то, так что у Еремиаша была целая палитра возможностей. Он использовал эти возможности на большой! Шприц уже в лаборатории, может, сохранился хоть маленький след. Дальба этот не дурак, детективы читает, держал шприц за иглу, немного смазал отпечатки, пока всовывал шприц в карман, но что еще ему оставалось делать? И так поступил разумно, потому что, когда поднимал шприц, не понял еще, что случилось.
– Сообразительный парень, – похвалила я и решила уговорить Вонгровскую, чтобы она посадила его на хорошую лошадь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71