Он не хочет говорить почему, но очень упорствует, и мне пришлось купить шампанское.
– С тем, чтобы меня честить, придется подождать, пока напитки не охладятся, – распорядился Метя. – Может, это вы меня в последний раз так честить будете, потому что я раскололся до конца. В случае моей преждевременной кончины первым подозреваемым будет Малиновский! Он один знает, кроме полиции!
– Знает, что ты раскололся, или знает еще что-то? – поинтересовалась я.
– Насчет еще чего-то, так он вообще-то все знает, но это же служака, который по определению прикидывается глухонемым!
– Что ты говоришь? А он мне так нравился в форме! И надо же, я не использовала момент! Раз в жизни с чиновником высокого ранга…
– Так ведь ничего не потеряно! – вежливо сказала Гонората.
– Поздно. Надо было этим заниматься, пока меня никто не любил, а теперь – с концами. И что ты им сказал. Метя?
– Все! Все! Донес на друзей, предал знакомых, облаял врагов! А на этом столе не все еще есть, врагов не хватает!
– Каких врагов? – удивилась Мария.
– Врагов печени и пищеварительного тракта! Тут наконец промариновались свеколки, масенысие такие, с луковками, говорю вам, небесное ощущение для – Ясное дело. Но я буду в центре без машины, заеду к тебе, и поедем вместе. По дороге купим бутылку вина, и я смогу напиться.
– Свинья! А обо мне ты подумала?
– В крайнем случае вызовем такси. У Мети есть телефон.
Януш выглянул в окно и сказал, Что машина уже тут. Несколько нетипичная, зеленый «вольво». Фальшивой бороды у меня не было, поэтому вопрос с изысканным нарядом отпал, я выскочила из дому, успев хватануть с вешалки первое попавшееся пальто.
«Вольво» оказался все ж таки полицейской машиной. Когда мы находились около площади Повстанцев, кого-то в банке по радио уведомили, что Гарцапского уже можно выпускать. С ним моментально расправились, и я увидела его, когда он выходил, лицом к лицу. Он шел к входным дверям. Я посмотрела на него, он посмотрел на меня и, чтоб я лопнула, поклонился мне! Я тоже кивнула, настолько удивленная, что он должен был решить, что принял меня за кого-то другого. Но я была уверена, что он не ошибся. На этих чертовых бегах, неизвестно уж почему, все меня знали.
– Это тот самый, – мрачно сказала я, подождав, пока он уехал.
– То есть который тот? – спросил сержант в машине.
– Тот, который выходил с Фигатом из корпуса администрации, а перед ними мчался перепуганный Тадик Лазарский. Фигат утверждает, что это посторонний человек, во что я совершенно не верю. Он знает Еремиаша. Вы это скажите майору Вольскому, а меня любезно отвезите на Дворковую.
Обратно мы ехали гораздо медленнее, среди многочисленных пробок, так что Марию мне пришлось ждать всего несколько минут. Я подошла к французской винной лавочке, купила «Кот-дю-Рон», и мы отправились к Мете.
Гонората вернулась домой за несколько минут до нашего приезда и как раз начинала накрывать стол.
– Послушайте, Метя снова велел его честить, – сказала она озабоченно. – Не знаю, может, это сотрясение мозга так на него подействовало. Он не хочет говорить почему, но очень упорствует, и мне пришлось купить шампанское.
– С тем, чтобы меня честить, придется подождать, пока напитки не охладятся, – распорядился Метя. – Может, это вы меня в последний раз так честить будете, потому что я раскололся до конца. В случае моей преждевременной кончины первым подозреваемым будет Малиновский! Он один знает, кроме полиции!
– Знает, что ты раскололся, или знает еще что-то? – поинтересовалась я.
– Насчет еще чего-то, так он вообще-то все знает, но это же служака, который по определению прикидывается глухонемым!
– Что ты говоришь? А он мне так нравился в форме! И надо же, я не использовала момент! Раз в жизни с чиновником высокого ранга…
– Так ведь ничего не потеряно! – вежливо сказала Гонората.
– Поздно. Надо было этим заниматься, пока меня никто не любил, а теперь – с концами. И что ты им сказал, Метя?
– Все! Все! Донес на друзей, предал знакомых, облаял врагов! А на этом столе не все еще есть, врагов не хватает!
– Не хватает врагов? – удивилась Мария.
– Врагов печени и пищеварительного тракта! Тут наконец промариновались свеколки, масенысие такие, с луковками, говорю вам, небесное ощущение для неба! Интересно, а что от чего происходит, небо от неба или наоборот?
– Тут все зависит от того, что было раньше, анатомия или природа.
– Ты же врач! Разреши вопрос!
– А тут решать нечего! Сперва Господь Бог создал мир, а только потом этого дурака Адама…
– Шампанское под свеколку… – Гонората философски покачала головой. – Но если ему так хочется, пожалуйста… У меня еще есть вчерашние клецки, но они так засохли, что вам давать не стану.
– Так мы должны тебя чествовать. Метя, за все доносы и предательства? – уточнила я.
– За гражданское мужество, – поправил меня Метя. – А может, и не только за гражданское, какие еще есть виды мужества?.. Можете за все сразу, потому как если я не получу в рыло, то это будет настоящее чудо.
– Давай поконкретнее, ладно?
– Сейчас. А ты тоже все расскажешь?
– Конечно, расскажу, но сперва давай ты. Я могу рассказывать только людям, достойным доверия, а как я могу узнать, можно ли тебе доверять? Вот и рассказывай сперва ты, а то им я все расскажу, а тебе заткнем уши.
– Ну ладно. Ваше здоровье!
– Твое, Метя, твое! – поправила его Гонората. – Я-то не нарывалась на телесные повреждения.
– Мое, значит, здоровье! Так вот, я правильно угадал, секретарша Малиновского сохранила список гостей, среди которых был и Василь.
– И что это дало? – спросила Мария, накладывая себе на тарелку зразы с рисом. Когда Гонората успела их разогреть, было совершенно непостижимо.
Метя вылавливал из банки свеколки и оделял нас. Они были действительно потрясающие.
– Прогресс был достигнут благодаря методу исключения, – объявил он. – Путь этот тернист и полон колдобин. Из двадцати четырех подозреваемых отпало еще восемь, они находились в некотором отдалении от той группы, которая у меня двоилась в глазах, насколько я помню свои более ранние впечатления…
– Мы помним,. – одновременно сказали мы с Марией.
– Я плохо помню, но это неважно, – ответила вместе с нами Гонората. – Ведь это не я веду следствие, всего помнить не обязана.
– В случае чего я тебе еще раз объясню, ненаглядная моя женушка, – обещал Метя. – Отпали восемь, осталось шестнадцать. Малиновский вспомнил, а потом все было проверено, что из этих шестнадцати двое примерно месяцев десять находились за границей. Василь все это время действовал очень активно, значит, это не кто-то из них. Осталось четырнадцать, среди них Василь, и никак не удается уменьшить это число.
– Список фамилий они получили? – сурово спросила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– С тем, чтобы меня честить, придется подождать, пока напитки не охладятся, – распорядился Метя. – Может, это вы меня в последний раз так честить будете, потому что я раскололся до конца. В случае моей преждевременной кончины первым подозреваемым будет Малиновский! Он один знает, кроме полиции!
– Знает, что ты раскололся, или знает еще что-то? – поинтересовалась я.
– Насчет еще чего-то, так он вообще-то все знает, но это же служака, который по определению прикидывается глухонемым!
– Что ты говоришь? А он мне так нравился в форме! И надо же, я не использовала момент! Раз в жизни с чиновником высокого ранга…
– Так ведь ничего не потеряно! – вежливо сказала Гонората.
– Поздно. Надо было этим заниматься, пока меня никто не любил, а теперь – с концами. И что ты им сказал. Метя?
– Все! Все! Донес на друзей, предал знакомых, облаял врагов! А на этом столе не все еще есть, врагов не хватает!
– Каких врагов? – удивилась Мария.
– Врагов печени и пищеварительного тракта! Тут наконец промариновались свеколки, масенысие такие, с луковками, говорю вам, небесное ощущение для – Ясное дело. Но я буду в центре без машины, заеду к тебе, и поедем вместе. По дороге купим бутылку вина, и я смогу напиться.
– Свинья! А обо мне ты подумала?
– В крайнем случае вызовем такси. У Мети есть телефон.
Януш выглянул в окно и сказал, Что машина уже тут. Несколько нетипичная, зеленый «вольво». Фальшивой бороды у меня не было, поэтому вопрос с изысканным нарядом отпал, я выскочила из дому, успев хватануть с вешалки первое попавшееся пальто.
«Вольво» оказался все ж таки полицейской машиной. Когда мы находились около площади Повстанцев, кого-то в банке по радио уведомили, что Гарцапского уже можно выпускать. С ним моментально расправились, и я увидела его, когда он выходил, лицом к лицу. Он шел к входным дверям. Я посмотрела на него, он посмотрел на меня и, чтоб я лопнула, поклонился мне! Я тоже кивнула, настолько удивленная, что он должен был решить, что принял меня за кого-то другого. Но я была уверена, что он не ошибся. На этих чертовых бегах, неизвестно уж почему, все меня знали.
– Это тот самый, – мрачно сказала я, подождав, пока он уехал.
– То есть который тот? – спросил сержант в машине.
– Тот, который выходил с Фигатом из корпуса администрации, а перед ними мчался перепуганный Тадик Лазарский. Фигат утверждает, что это посторонний человек, во что я совершенно не верю. Он знает Еремиаша. Вы это скажите майору Вольскому, а меня любезно отвезите на Дворковую.
Обратно мы ехали гораздо медленнее, среди многочисленных пробок, так что Марию мне пришлось ждать всего несколько минут. Я подошла к французской винной лавочке, купила «Кот-дю-Рон», и мы отправились к Мете.
Гонората вернулась домой за несколько минут до нашего приезда и как раз начинала накрывать стол.
– Послушайте, Метя снова велел его честить, – сказала она озабоченно. – Не знаю, может, это сотрясение мозга так на него подействовало. Он не хочет говорить почему, но очень упорствует, и мне пришлось купить шампанское.
– С тем, чтобы меня честить, придется подождать, пока напитки не охладятся, – распорядился Метя. – Может, это вы меня в последний раз так честить будете, потому что я раскололся до конца. В случае моей преждевременной кончины первым подозреваемым будет Малиновский! Он один знает, кроме полиции!
– Знает, что ты раскололся, или знает еще что-то? – поинтересовалась я.
– Насчет еще чего-то, так он вообще-то все знает, но это же служака, который по определению прикидывается глухонемым!
– Что ты говоришь? А он мне так нравился в форме! И надо же, я не использовала момент! Раз в жизни с чиновником высокого ранга…
– Так ведь ничего не потеряно! – вежливо сказала Гонората.
– Поздно. Надо было этим заниматься, пока меня никто не любил, а теперь – с концами. И что ты им сказал, Метя?
– Все! Все! Донес на друзей, предал знакомых, облаял врагов! А на этом столе не все еще есть, врагов не хватает!
– Не хватает врагов? – удивилась Мария.
– Врагов печени и пищеварительного тракта! Тут наконец промариновались свеколки, масенысие такие, с луковками, говорю вам, небесное ощущение для неба! Интересно, а что от чего происходит, небо от неба или наоборот?
– Тут все зависит от того, что было раньше, анатомия или природа.
– Ты же врач! Разреши вопрос!
– А тут решать нечего! Сперва Господь Бог создал мир, а только потом этого дурака Адама…
– Шампанское под свеколку… – Гонората философски покачала головой. – Но если ему так хочется, пожалуйста… У меня еще есть вчерашние клецки, но они так засохли, что вам давать не стану.
– Так мы должны тебя чествовать. Метя, за все доносы и предательства? – уточнила я.
– За гражданское мужество, – поправил меня Метя. – А может, и не только за гражданское, какие еще есть виды мужества?.. Можете за все сразу, потому как если я не получу в рыло, то это будет настоящее чудо.
– Давай поконкретнее, ладно?
– Сейчас. А ты тоже все расскажешь?
– Конечно, расскажу, но сперва давай ты. Я могу рассказывать только людям, достойным доверия, а как я могу узнать, можно ли тебе доверять? Вот и рассказывай сперва ты, а то им я все расскажу, а тебе заткнем уши.
– Ну ладно. Ваше здоровье!
– Твое, Метя, твое! – поправила его Гонората. – Я-то не нарывалась на телесные повреждения.
– Мое, значит, здоровье! Так вот, я правильно угадал, секретарша Малиновского сохранила список гостей, среди которых был и Василь.
– И что это дало? – спросила Мария, накладывая себе на тарелку зразы с рисом. Когда Гонората успела их разогреть, было совершенно непостижимо.
Метя вылавливал из банки свеколки и оделял нас. Они были действительно потрясающие.
– Прогресс был достигнут благодаря методу исключения, – объявил он. – Путь этот тернист и полон колдобин. Из двадцати четырех подозреваемых отпало еще восемь, они находились в некотором отдалении от той группы, которая у меня двоилась в глазах, насколько я помню свои более ранние впечатления…
– Мы помним,. – одновременно сказали мы с Марией.
– Я плохо помню, но это неважно, – ответила вместе с нами Гонората. – Ведь это не я веду следствие, всего помнить не обязана.
– В случае чего я тебе еще раз объясню, ненаглядная моя женушка, – обещал Метя. – Отпали восемь, осталось шестнадцать. Малиновский вспомнил, а потом все было проверено, что из этих шестнадцати двое примерно месяцев десять находились за границей. Василь все это время действовал очень активно, значит, это не кто-то из них. Осталось четырнадцать, среди них Василь, и никак не удается уменьшить это число.
– Список фамилий они получили? – сурово спросила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71