— Николай многозначительно посмотрел на Майкла. — Наверно, и вам не стоит.
— Я вас расстраиваю? — спросил Майкл. Чудесный камень уже показался за редко стоящими деревцами, слишком юными для исторической рощи.
Николай тяжело вздохнул.
— Нет. Может быть, я вам просто завидую. Вы… любимец женщин. Они, похоже, теряют из-за вас голову, чего никогда не случалось из-за меня.
— Но Бан не будет защищать меня так же, как вас.
— Я никогда не разговаривал с Бан. Насколько помню. А вы разговаривали. Для того, кто привлекает внимание сидхов, возможны два пути. Первый — неволя и, вероятно, деградация. Эмма оказалась в неволе, но не деградировала, по крайней мере нам это незаметно. Она живет, как цветок в оранжерее, — так сама говорит. Я думаю, ей нравится быть цветком, заниматься одними танцами. А мне бы не понравилось. Сидхи терпят меня, принимают радушно, но они не привязаны ко мне.
— А какой второй путь?
— Не знаю. Может быть, по нему пошел Кларкхэм.
— Он человек?
Николай поднял бровь.
— Вы, кажется, знаете о нем больше меня.
— Я не знаю всего. Он очень долго живет и, похоже, силен в волшебстве.
Николай глубоко вздохнул.
— Ладно, отложим темные мысли по крайней мере до конца этого путешествия. Бан его одобрила, а раз так, с нами ничего не должно случиться.
— Николай, вы помните, как выглядит Бан?
— Нет.
Чудесный камень, на вид обычный плоский валун, покоился на круге белого гравия. Вокруг никого не было видно. По небу проносились облака, скрывали солнце. Ветер доносил аромат цветов из сада Бан.
— Никто не знает, как она выглядит, кроме, может быть, Улатх. Это ее оружие против Таракса и Мална.
Николай поднялся на край валуна и протянул руку Майклу. Они встали рядом на середине камня. Внезапно стало очень холодно.
Яркая белизна почти сразу ослепила Майкла. Он прикрыл глаза руками. Николай взял его за локоть, помог спуститься с камня и отвел в убежище от ветра.
— Так неожиданно, — пробормотал Майкл, моргая и протирая глаза.
— Нынче гораздо холоднее, чем в прошлый раз, — заметил Николай.
Чудесный камень лежал на краю широкого скального карниза, впереди виднелись зубчатые пики. Седловины между ними покрывал ровный и белый, как молоко в блюдце, слой блистающего снега. Ветер завывал, бешено кружил снежинки и сотрясал каменные стены укрытия.
— Отсюда далеко? — спросил Майкл, вспоминая о хилока.
— Около мили. Но мы подождем других. Я никогда не путешествую один, тем более в такую погоду. Наверно, у Адонны сегодня разболелись зубы.
Николай усмехнулся и расчистил место на камне в форме скамейки. В укрытии было темно, всюду лежал снег.
— Вам тепло? Улатх, кажется, говорила, что у вас не будет никаких проблем. Сидхи могут разгуливать здесь хоть нагишом. Вы, наверно, тоже?
Хилока наконец подействовал.
— За меня не беспокойтесь, — сказал Майкл.
Когда брюки нагрелись, он понизил температуру тела. Вовсе не хотелось, чтобы здесь случилось то же самое, что и возле квартиры Элины.
Николай, сложив лодочкой руки в рукавицах, рассматривал шероховатый черный камень под ногами. Потом он засопел и повернулся к Майклу.
— Чего вы боитесь больше всего?
Майкл пожал плечами.
— Ну, разного. А что?
Николай уже смотрел вдаль, на белые снега.
— Это я так, просто для поддержания разговора.
— А сами чего боитесь?
— Я, признаться, очень не хочу здесь умереть. Для меня это значит стать ничем. А на Землю не вернуться. Вот я и думаю: только бы не сплоховать, иначе — все, конец. В общем, я знаю, чего боюсь. А вы… знаете?
Майкл вспомнил теплые, нежные руки Бан.
— Ну, много чего. Я же сказал.
— А больше всего?
— Подождите, дайте подумать. — Майкл поднял глаза к каменному потолку. — А, вот: я боюсь быть обыкновенным.
Николай осклабился.
— Слава Богу. Я уж думал, вы не знаете. Тогда от вас нужно было бы держаться подальше. И что вы собираетесь делать со своим страхом?
— Постараюсь не быть обыкновенным.
— А если не удастся?
Майкл рассмеялся и ощутил тепло в животе.
— Тогда пожалею, что тратил время на общение с другими. С сидхами, с женщинами, с друзьями… со всеми.
Николай поднялся и выглянул наружу.
— Идут. Приготовьтесь, тут может появиться кто угодно.
— А что такое Снежные Лики?
— Тайна. — Николай снова сел. — В этом мире, где нас окружают тайны, можно увидеть нечто загадочное даже для сидхов. Это мне нравится. Вот почему я здесь бываю.
Первый из паломников, который появился в укрытии, смахивал на призрака — длинный и удивительно тощий. Майкл заметил под клобуком ярко-рыжие волосы и бледно-серые глаза чистокровного сидха. Но во взгляде паломника не было угрозы, только крайняя усталость и тела, и ума. Майкл поинтересовался его аурой и не обнаружил ничего, кроме тьмы, как будто память начисто стерлась. Сидх приветливо кивнул Николаю и опустился на колени.
Один за другим подошли пятеро: еще три сидха, человек, закутанный в белое одеяние, и гибрид. Последний — молодой, высокий и крепкий на вид мужчина с жесткими светлыми волосами — был одет примерно как Майкл. Определить его пол и возраст удалось не сразу. Он носил что-то наподобие очков — две деревянные чашечки с прорезями для глаз, очевидно для защиты от снежной слепоты. Майкл коснулся неприкрытой ауры человека — и словно обжегся.
Никогда ему не доводилось притрагиваться к такой душевной боли и мерзости. Осталось яркое до тошноты впечатление: проказа, раковая опухоль, ползучие паразиты и чудовищная, всепожирающая жадность.
Пятеро вновь прибывших расположились в укрытии. Сидхи разделись донага и заняли темный угол, почти не обращая внимания на остальных. Усталый сидх взглянул на Майкла глубоко посаженными глазами, потом осторожно коснулся его ауры. Лишь из вежливости Майкл открыл ему кое-какие сведения — о языке, происхождении.
Николай уже встречался с этими паломниками. Он их представил Майклу:
— Это Харка, Тик и Дур.
Харка — тот, кто выглядел переутомленным, — кивнул. Тик и Дур, вероятно, только достигли зрелости. Молодые, крепкие, они еще не приобрели мину пресыщенности и равнодушия, которая отличала старших сидхов.
— Тот закутанный — Шахпур… а дальше не помню.
— Агаджиниан, — подсказал основательно утеплившийся человек. Довольно приятный голос не вязался с тем, что Майкл обнаружил в его памяти.
— А с вами мы, кажется, не встречались, — обратился Николай к гибриду.
— Бек, — представился тот, подняв ладонь. — Я здесь впервые. Когда выходим?
— Когда ветер уймется, — ответил Шахпур.
Его голос на сей раз звучал еще красивее и напоминал сидхийский. Майкл предположил, что ошибся при первой попытке и попробовал еще раз заглянуть в ауру Шахпура. И вновь пережил неописуемое отвращение, несколько мгновений разведки потребовали огромных усилий воли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Я вас расстраиваю? — спросил Майкл. Чудесный камень уже показался за редко стоящими деревцами, слишком юными для исторической рощи.
Николай тяжело вздохнул.
— Нет. Может быть, я вам просто завидую. Вы… любимец женщин. Они, похоже, теряют из-за вас голову, чего никогда не случалось из-за меня.
— Но Бан не будет защищать меня так же, как вас.
— Я никогда не разговаривал с Бан. Насколько помню. А вы разговаривали. Для того, кто привлекает внимание сидхов, возможны два пути. Первый — неволя и, вероятно, деградация. Эмма оказалась в неволе, но не деградировала, по крайней мере нам это незаметно. Она живет, как цветок в оранжерее, — так сама говорит. Я думаю, ей нравится быть цветком, заниматься одними танцами. А мне бы не понравилось. Сидхи терпят меня, принимают радушно, но они не привязаны ко мне.
— А какой второй путь?
— Не знаю. Может быть, по нему пошел Кларкхэм.
— Он человек?
Николай поднял бровь.
— Вы, кажется, знаете о нем больше меня.
— Я не знаю всего. Он очень долго живет и, похоже, силен в волшебстве.
Николай глубоко вздохнул.
— Ладно, отложим темные мысли по крайней мере до конца этого путешествия. Бан его одобрила, а раз так, с нами ничего не должно случиться.
— Николай, вы помните, как выглядит Бан?
— Нет.
Чудесный камень, на вид обычный плоский валун, покоился на круге белого гравия. Вокруг никого не было видно. По небу проносились облака, скрывали солнце. Ветер доносил аромат цветов из сада Бан.
— Никто не знает, как она выглядит, кроме, может быть, Улатх. Это ее оружие против Таракса и Мална.
Николай поднялся на край валуна и протянул руку Майклу. Они встали рядом на середине камня. Внезапно стало очень холодно.
Яркая белизна почти сразу ослепила Майкла. Он прикрыл глаза руками. Николай взял его за локоть, помог спуститься с камня и отвел в убежище от ветра.
— Так неожиданно, — пробормотал Майкл, моргая и протирая глаза.
— Нынче гораздо холоднее, чем в прошлый раз, — заметил Николай.
Чудесный камень лежал на краю широкого скального карниза, впереди виднелись зубчатые пики. Седловины между ними покрывал ровный и белый, как молоко в блюдце, слой блистающего снега. Ветер завывал, бешено кружил снежинки и сотрясал каменные стены укрытия.
— Отсюда далеко? — спросил Майкл, вспоминая о хилока.
— Около мили. Но мы подождем других. Я никогда не путешествую один, тем более в такую погоду. Наверно, у Адонны сегодня разболелись зубы.
Николай усмехнулся и расчистил место на камне в форме скамейки. В укрытии было темно, всюду лежал снег.
— Вам тепло? Улатх, кажется, говорила, что у вас не будет никаких проблем. Сидхи могут разгуливать здесь хоть нагишом. Вы, наверно, тоже?
Хилока наконец подействовал.
— За меня не беспокойтесь, — сказал Майкл.
Когда брюки нагрелись, он понизил температуру тела. Вовсе не хотелось, чтобы здесь случилось то же самое, что и возле квартиры Элины.
Николай, сложив лодочкой руки в рукавицах, рассматривал шероховатый черный камень под ногами. Потом он засопел и повернулся к Майклу.
— Чего вы боитесь больше всего?
Майкл пожал плечами.
— Ну, разного. А что?
Николай уже смотрел вдаль, на белые снега.
— Это я так, просто для поддержания разговора.
— А сами чего боитесь?
— Я, признаться, очень не хочу здесь умереть. Для меня это значит стать ничем. А на Землю не вернуться. Вот я и думаю: только бы не сплоховать, иначе — все, конец. В общем, я знаю, чего боюсь. А вы… знаете?
Майкл вспомнил теплые, нежные руки Бан.
— Ну, много чего. Я же сказал.
— А больше всего?
— Подождите, дайте подумать. — Майкл поднял глаза к каменному потолку. — А, вот: я боюсь быть обыкновенным.
Николай осклабился.
— Слава Богу. Я уж думал, вы не знаете. Тогда от вас нужно было бы держаться подальше. И что вы собираетесь делать со своим страхом?
— Постараюсь не быть обыкновенным.
— А если не удастся?
Майкл рассмеялся и ощутил тепло в животе.
— Тогда пожалею, что тратил время на общение с другими. С сидхами, с женщинами, с друзьями… со всеми.
Николай поднялся и выглянул наружу.
— Идут. Приготовьтесь, тут может появиться кто угодно.
— А что такое Снежные Лики?
— Тайна. — Николай снова сел. — В этом мире, где нас окружают тайны, можно увидеть нечто загадочное даже для сидхов. Это мне нравится. Вот почему я здесь бываю.
Первый из паломников, который появился в укрытии, смахивал на призрака — длинный и удивительно тощий. Майкл заметил под клобуком ярко-рыжие волосы и бледно-серые глаза чистокровного сидха. Но во взгляде паломника не было угрозы, только крайняя усталость и тела, и ума. Майкл поинтересовался его аурой и не обнаружил ничего, кроме тьмы, как будто память начисто стерлась. Сидх приветливо кивнул Николаю и опустился на колени.
Один за другим подошли пятеро: еще три сидха, человек, закутанный в белое одеяние, и гибрид. Последний — молодой, высокий и крепкий на вид мужчина с жесткими светлыми волосами — был одет примерно как Майкл. Определить его пол и возраст удалось не сразу. Он носил что-то наподобие очков — две деревянные чашечки с прорезями для глаз, очевидно для защиты от снежной слепоты. Майкл коснулся неприкрытой ауры человека — и словно обжегся.
Никогда ему не доводилось притрагиваться к такой душевной боли и мерзости. Осталось яркое до тошноты впечатление: проказа, раковая опухоль, ползучие паразиты и чудовищная, всепожирающая жадность.
Пятеро вновь прибывших расположились в укрытии. Сидхи разделись донага и заняли темный угол, почти не обращая внимания на остальных. Усталый сидх взглянул на Майкла глубоко посаженными глазами, потом осторожно коснулся его ауры. Лишь из вежливости Майкл открыл ему кое-какие сведения — о языке, происхождении.
Николай уже встречался с этими паломниками. Он их представил Майклу:
— Это Харка, Тик и Дур.
Харка — тот, кто выглядел переутомленным, — кивнул. Тик и Дур, вероятно, только достигли зрелости. Молодые, крепкие, они еще не приобрели мину пресыщенности и равнодушия, которая отличала старших сидхов.
— Тот закутанный — Шахпур… а дальше не помню.
— Агаджиниан, — подсказал основательно утеплившийся человек. Довольно приятный голос не вязался с тем, что Майкл обнаружил в его памяти.
— А с вами мы, кажется, не встречались, — обратился Николай к гибриду.
— Бек, — представился тот, подняв ладонь. — Я здесь впервые. Когда выходим?
— Когда ветер уймется, — ответил Шахпур.
Его голос на сей раз звучал еще красивее и напоминал сидхийский. Майкл предположил, что ошибся при первой попытке и попробовал еще раз заглянуть в ауру Шахпура. И вновь пережил неописуемое отвращение, несколько мгновений разведки потребовали огромных усилий воли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99