Это была игральная карта, четверка пик. Рядом валялись еще две карты, одна “рубашкой” вверх, другая – “рубашкой” вниз. Какая-то черная дама, может быть...
И тут все происшедшее всплыло в его памяти: игра в покер, голубой газ, лысый человек, побежавший отцеплять вагон, крики, замешательство, ощущение беспомощности, когда его застывшее тело стало падать на пол. Он вспомнил, что рассказывал лысому ученому, как отцепить вагон...
Бад раскрыл ладони и пошевелил пальцами... Они едва слушались, каждое движение причиняло боль. Гул приближался. Щекой он чувствовал, как дрожит пол. Сосредоточившись, собрав в кулак всю волю, Шивинг приподнялся на локте. Облака закрыли луну, стало темно, но он различил на полу два тела: Трейнер, важная шишка из Химической корпорации, и иностранец, имени которого он не помнил. Трейнер стонал и пытался перевернуться на спину, иностранец хрипел. А где Ордман? Шивинг медленно повернул голову. Через открытую переднюю дверь он видел белый рукав рубашки Ордмана, зацепившийся за ограждение.
Шивинг понял, что, прежде чем потерять сознание, тот успел выползти на переднюю площадку. Он был уверен, что это именно передняя площадка, а теперь вагон ехал почему-то в другом направлении. Неужели Ордман повернул клапан и служебного вагона тоже? Зачем он это сделал? Чтобы остановить его? Они отцепились на склоне, вот что, и теперь служебный вагон катится в обратную сторону, и с довольно большой скоростью – по крайней мере, миль двадцать в час.
Что означает этот гул и белый луч света, мечом прорезавший темноту?
Проводник повернул голову к задней двери, которая тоже была открыта. Так оставил ее Ордман, когда ворвался в салон и схватил бутылки с карточного стола. В рамке двери чернела ночь, которую разрезал своим светом Прожектор приближающегося локомотива. Гул нарастал. Вздрагивающий пол вызвал неожиданное воспоминание: он увидел вдруг рябь, которая бежала по поверхности молока в его чашке, когда рядом с их домом в Чикаго проходил поезд подземки. Боже, он не вспоминал об этом целых сорок лет.
Свет слепил глаза, но Бад все-таки не мог отвести от него взгляда.
– Поезд идет, – попытался он сказать, но слова застревали в горле, и он не знал, слышат ли его остальные пассажиры. – Надо прыгать!
Но спрыгнуть он не мог. В те десять секунд, которые остались до столкновения, он сумел только приподняться на одно колено и чуть-чуть передвинуться к двери. Он лежал неподвижно и смотрел, как стремительно приближается прожектор. Почему так быстро? Поезд идет со скоростью, по крайней мере, семьдесят или восемьдесят миль в час. Неужели машинист не видит красный свет? Неужели диспетчер не предупредит машиниста, что путь занят? Не замечают они нас, что ли? Наверное, вагон перешел из одного блок-участка в другой прежде, чем машинист успел нажать на тормоз. Да, по всей видимости, так оно и есть. Бад кивнул, довольный, что разгадал загадку.
Сверкающее острие меча все ближе и ближе, оно уже у самого его лица, но он бессилен что-либо изменить. Гул перерос в грохот, сквозь который до него донесся шепот Трейнера:
– Что это? Что это?
Слова заглушил гудок, поразительно громкий и высокий, раздался скрежет тормозивших колес.
Вот сейчас они увидели нас и начали тормозить. Двести тонн стали неслись ему навстречу со скоростью семьдесят миль в час. Между ними осталось двести футов, сто, пятьдесят... Почему? Что он сделал неправильно?
Бад Шивинг закрыл глаза. Прошептал: “Господи, помилуй меня” – и приготовился к концу.
* * *
Вычурные кованые ворота преградили путь.
– Приехали, – сказал Карен шофер.
– Остановитесь здесь и ждите меня. Поставьте машину так, чтобы никто не смог выехать.
– Вы шутите? Я не собираюсь впутываться в ваши семейные деда... если только мне не заплатят как следует.
– Тогда просто подождите меня. Оставьте счетчик включенным.
– Об этом не волнуйтесь.
Дом, спрятавшийся за высокой живой изгородью, стоял на некотором отдалении от дороги. Карен протиснулась в щель между изгородью и одним из кирпичных столбов и побежала по закруглявшейся подъездной дороге к дому, светившемуся огнями. Высокий худой человек грузил чемоданы в багажник машины и разговаривал со стоявшей в дверях женщиной.
– Какая разница! – говорил он. – Все, что нужно, мы можем купить прямо на месте. – Карен сразу узнала этот пронзительный голос.
– Как какая разница? Ну и ну! Как же я могу собирать вещи, если не знаю, куда мы едем – на Амазонку или на Северный полюс?
– Положи что-нибудь в сумку и, ради Бога, давай скорее в машину! Если я тебе скажу, куда мы едем, не будет никакого сюрприза.
Миссис Дрэглер, царственная семидесятилетняя женщина, стояла в дверях, как капитан корабля за штурвалом.
– Ну хорошо, я возьму меха, так, на всякий случай. Хотя вся эта затея – чистое безумие. Ведь сейчас глубокая ночь! – И она величественно вплыла в дом.
– Уезжаете? – спросила Карен, возникая за спиной у Джереми Дрэглера.
Он обернулся, удивленный, но быстро пришел в себя.
– Миссис Тротт? Мы разбудили вас? Прошу прощения. Я хочу сделать Милдред сюрприз ко дню рождения – неожиданное путешествие... – Закрыв багажник, он всмотрелся в Карен. – Я думал, что вы миссис Тротт, наша соседка.
– Вы узнали, что произошла утечка газа, и сматываете удочки, не так ли?
– Кто вы такая? Я вас где-то видел. – Дрэглер вертел в руках ключ от машины и потихоньку продвигался к дверце водителя.
Карен схватила его за запястье, жесткое и тонкое, как ручка швабры.
– Я Карен Эллис, вдова Гила Эллиса. Вы не можете уехать, мистер Дрэглер. Ваш газ вытекает из поезда. Вы должны помочь...
Старик дернул руку, стараясь освободиться.
– Вы что, с ума сошли?
– Расскажите все, что вы знаете, – настаивала Карен, – расскажите прямо сейчас. Произошла катастрофа, и жертв может быть гораздо больше, если...
Дрэглер отчаянно рванулся. Карен удивилась, откуда у этого человека, такого хрупкого на вид, столько сил и энергии. Однако ей удалось удержать его руку и не дать ему открыть дверцу машины.
– Пустите меня! – прошипел Дрэглер. – Убирайтесь отсюда, или вы об этом пожалеете...
– Я никуда не уйду и вас не выпущу, пока вы не сообщите в больницу и на железную дорогу, что делать с утечкой газа.
Размахнувшись другой рукой, Дрэглер ударил Карен по голове – будто стукнул деревянной палкой. Когда он замахнулся еще раз, Карен перехватила его руку своей свободной рукой. Они изгибались и кружились на месте, повторяя движения друг друга, словно в молчаливом танце. В припадке ярости старик попытался лягнуть ее, но Карен, сдвинув колени вместе, отбила атаку. При этом она ухитрилась не выпустить его запястий.
– Вы хотели ударить меня? Подумайте, я ведь могу сделать то же самое. – Чтобы продемонстрировать свое умение, она пнула его своим острым каблуком и услышала, как он взвыл от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
И тут все происшедшее всплыло в его памяти: игра в покер, голубой газ, лысый человек, побежавший отцеплять вагон, крики, замешательство, ощущение беспомощности, когда его застывшее тело стало падать на пол. Он вспомнил, что рассказывал лысому ученому, как отцепить вагон...
Бад раскрыл ладони и пошевелил пальцами... Они едва слушались, каждое движение причиняло боль. Гул приближался. Щекой он чувствовал, как дрожит пол. Сосредоточившись, собрав в кулак всю волю, Шивинг приподнялся на локте. Облака закрыли луну, стало темно, но он различил на полу два тела: Трейнер, важная шишка из Химической корпорации, и иностранец, имени которого он не помнил. Трейнер стонал и пытался перевернуться на спину, иностранец хрипел. А где Ордман? Шивинг медленно повернул голову. Через открытую переднюю дверь он видел белый рукав рубашки Ордмана, зацепившийся за ограждение.
Шивинг понял, что, прежде чем потерять сознание, тот успел выползти на переднюю площадку. Он был уверен, что это именно передняя площадка, а теперь вагон ехал почему-то в другом направлении. Неужели Ордман повернул клапан и служебного вагона тоже? Зачем он это сделал? Чтобы остановить его? Они отцепились на склоне, вот что, и теперь служебный вагон катится в обратную сторону, и с довольно большой скоростью – по крайней мере, миль двадцать в час.
Что означает этот гул и белый луч света, мечом прорезавший темноту?
Проводник повернул голову к задней двери, которая тоже была открыта. Так оставил ее Ордман, когда ворвался в салон и схватил бутылки с карточного стола. В рамке двери чернела ночь, которую разрезал своим светом Прожектор приближающегося локомотива. Гул нарастал. Вздрагивающий пол вызвал неожиданное воспоминание: он увидел вдруг рябь, которая бежала по поверхности молока в его чашке, когда рядом с их домом в Чикаго проходил поезд подземки. Боже, он не вспоминал об этом целых сорок лет.
Свет слепил глаза, но Бад все-таки не мог отвести от него взгляда.
– Поезд идет, – попытался он сказать, но слова застревали в горле, и он не знал, слышат ли его остальные пассажиры. – Надо прыгать!
Но спрыгнуть он не мог. В те десять секунд, которые остались до столкновения, он сумел только приподняться на одно колено и чуть-чуть передвинуться к двери. Он лежал неподвижно и смотрел, как стремительно приближается прожектор. Почему так быстро? Поезд идет со скоростью, по крайней мере, семьдесят или восемьдесят миль в час. Неужели машинист не видит красный свет? Неужели диспетчер не предупредит машиниста, что путь занят? Не замечают они нас, что ли? Наверное, вагон перешел из одного блок-участка в другой прежде, чем машинист успел нажать на тормоз. Да, по всей видимости, так оно и есть. Бад кивнул, довольный, что разгадал загадку.
Сверкающее острие меча все ближе и ближе, оно уже у самого его лица, но он бессилен что-либо изменить. Гул перерос в грохот, сквозь который до него донесся шепот Трейнера:
– Что это? Что это?
Слова заглушил гудок, поразительно громкий и высокий, раздался скрежет тормозивших колес.
Вот сейчас они увидели нас и начали тормозить. Двести тонн стали неслись ему навстречу со скоростью семьдесят миль в час. Между ними осталось двести футов, сто, пятьдесят... Почему? Что он сделал неправильно?
Бад Шивинг закрыл глаза. Прошептал: “Господи, помилуй меня” – и приготовился к концу.
* * *
Вычурные кованые ворота преградили путь.
– Приехали, – сказал Карен шофер.
– Остановитесь здесь и ждите меня. Поставьте машину так, чтобы никто не смог выехать.
– Вы шутите? Я не собираюсь впутываться в ваши семейные деда... если только мне не заплатят как следует.
– Тогда просто подождите меня. Оставьте счетчик включенным.
– Об этом не волнуйтесь.
Дом, спрятавшийся за высокой живой изгородью, стоял на некотором отдалении от дороги. Карен протиснулась в щель между изгородью и одним из кирпичных столбов и побежала по закруглявшейся подъездной дороге к дому, светившемуся огнями. Высокий худой человек грузил чемоданы в багажник машины и разговаривал со стоявшей в дверях женщиной.
– Какая разница! – говорил он. – Все, что нужно, мы можем купить прямо на месте. – Карен сразу узнала этот пронзительный голос.
– Как какая разница? Ну и ну! Как же я могу собирать вещи, если не знаю, куда мы едем – на Амазонку или на Северный полюс?
– Положи что-нибудь в сумку и, ради Бога, давай скорее в машину! Если я тебе скажу, куда мы едем, не будет никакого сюрприза.
Миссис Дрэглер, царственная семидесятилетняя женщина, стояла в дверях, как капитан корабля за штурвалом.
– Ну хорошо, я возьму меха, так, на всякий случай. Хотя вся эта затея – чистое безумие. Ведь сейчас глубокая ночь! – И она величественно вплыла в дом.
– Уезжаете? – спросила Карен, возникая за спиной у Джереми Дрэглера.
Он обернулся, удивленный, но быстро пришел в себя.
– Миссис Тротт? Мы разбудили вас? Прошу прощения. Я хочу сделать Милдред сюрприз ко дню рождения – неожиданное путешествие... – Закрыв багажник, он всмотрелся в Карен. – Я думал, что вы миссис Тротт, наша соседка.
– Вы узнали, что произошла утечка газа, и сматываете удочки, не так ли?
– Кто вы такая? Я вас где-то видел. – Дрэглер вертел в руках ключ от машины и потихоньку продвигался к дверце водителя.
Карен схватила его за запястье, жесткое и тонкое, как ручка швабры.
– Я Карен Эллис, вдова Гила Эллиса. Вы не можете уехать, мистер Дрэглер. Ваш газ вытекает из поезда. Вы должны помочь...
Старик дернул руку, стараясь освободиться.
– Вы что, с ума сошли?
– Расскажите все, что вы знаете, – настаивала Карен, – расскажите прямо сейчас. Произошла катастрофа, и жертв может быть гораздо больше, если...
Дрэглер отчаянно рванулся. Карен удивилась, откуда у этого человека, такого хрупкого на вид, столько сил и энергии. Однако ей удалось удержать его руку и не дать ему открыть дверцу машины.
– Пустите меня! – прошипел Дрэглер. – Убирайтесь отсюда, или вы об этом пожалеете...
– Я никуда не уйду и вас не выпущу, пока вы не сообщите в больницу и на железную дорогу, что делать с утечкой газа.
Размахнувшись другой рукой, Дрэглер ударил Карен по голове – будто стукнул деревянной палкой. Когда он замахнулся еще раз, Карен перехватила его руку своей свободной рукой. Они изгибались и кружились на месте, повторяя движения друг друга, словно в молчаливом танце. В припадке ярости старик попытался лягнуть ее, но Карен, сдвинув колени вместе, отбила атаку. При этом она ухитрилась не выпустить его запястий.
– Вы хотели ударить меня? Подумайте, я ведь могу сделать то же самое. – Чтобы продемонстрировать свое умение, она пнула его своим острым каблуком и услышала, как он взвыл от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69