Три духа в черном из какой-нибудь туманной пьесы Метерлинка, они, пытаясь скрыть трагедию, происходившую на сцене, вели себя подобно древнегреческому хору.
- Пожалуйста, присаживайтесь, - резко бросила одна из них, и в этой резкости угадывалась мука, - мне нужно объяснить вам, что случилось.
Лицо ее было угрюмо, говорила она ровным, лишенным выражения голосом, только зачем-то все поглядывала в окно.
- Начну по порядку. Сегодня утром, когда я убирала со стола, - сестрам нездоровилось, и к завтраку они не спускались, - брат вышел, как я думала, за книгой, но тотчас возвратился без нее, остановился и стал сосредоточенно глядеть в пустой камин. "Ты что-то потерял, помочь тебе?" - спросила я. Ответа не последовало, но мне это не внове - он часто глубоко задумывается. Я повторила свой вопрос. Порой он так уходит в свои мысли, что нужно тронуть его за плечо, чтобы привлечь внимание. Поэтому я обошла вокруг стола, чтобы стать к нему поближе. Не знаю, как сказать, что я почувствовала, звучит это, наверное, глупо. Мне показалось, что случилось что-то страшное и мне отказывает разум: Джеймс стоял на одной ноге.
Грант медленно улыбнулся и стал тщательно потирать руки.
- Стоял на одной ноге? - переспросил я.
Последовало бесстрастное "да", но по недрогнувшему голосу мисс Чэдд нельзя было предположить, что ей понятна фантастичность сказанного.
- Он стоял на левой ноге, а правая с оттянутым носком была слегка приподнята. Я спросила, не больно ли ему. Он лишь тряхнул висящей в воздухе ногой, потом задрал ее перпендикулярно левой, как будто для того, чтоб указать на стену, а сам по-прежнему не отводил глаз от камина.
"Что с тобой стряслось, Джеймс?" - в страхе закричала я.
В ответ брат трижды вскинул вверх правую ногу, таким же образом взбрыкнул три раза левой и завертелся, как юла.
"В своем ли ты уме? Почему ты молчишь?" - настаивала я. Тогда он приостановился, стал против меня и, вскинув брови, поглядел таким знакомым взглядом - глаза за стеклами очков казались, как всегда, огромными, секунду или две не шевелился, после чего вместо ответа поспешно оторвал от пола левую ногу и стал описывать круги. Я побежала к двери, позвала Кристину. Не буду вам рассказывать, какие страшные часы мы пережили, как мы все три просили его и молили сказать хотя бы слово - наверное, даже мертвый бы растрогался, но он с таким же каменным лицом только подпрыгивал, приплясывал и вскидывал ногами, которые вертелись, словно на шарнирах или как будто в них вселились бесы. С тех пор он не издал ни звука.
- Где он сейчас? - Я вскочил, возбужденный рассказом. - Его нельзя оставлять одного.
- Он не один, с ним доктор Колмен, - ответила спокойно мисс Чэдд. Они сейчас в саду. Доктор считает, что свежий воздух пойдет ему на пользу.
Мы с Бэзилом бросились к окну, выходившему в сад.
Садик был маленький, типично пригородный, очень аккуратный. Стоявшие головка к головке цветы на клумбе сливались в правильный узор, как на ковре, но в этот щедрый летний день даже они казались буйными, словно росли на воле, - под жарким небом тропиков, чуть не добавил я. В центре зеленой, до боли правильной в своей округлости лужайки стояли две фигуры. Коротышка с темными бачками, в начищенном до блеска цилиндре - вне всякого сомнения, доктор Колмен - внимательно вглядывался в своего пациента и что-то говорил спокойным, ясным голосом, но тик все время искажал его черты. Наш старый друг слушал его с привычной снисходительностью, и круглые, как у совы, глаза светились за очками, в которых отражалось солнце, совсем как вчера вечером, когда они сияли светом лампы, а громогласный Бэзил вышучивал его приверженность к академической рутине. Профессор выглядел таким же, как вчера, за исключением одной подробности: хот" лицо его хранило прежнюю невозмутимость, ноги безостановочно подергивались, точно у марионетки. На фоне аккуратных цветников и залитого солнцем сада его фигура выглядела очень четко и совершенно неправдоподобно, соединяя в себе голову отшельника и ноги арлекина. Все чудеса должны были бы совершаться ясным днем - ночью в них легче верится, и потому они не так чудесны.
Появившаяся вторая сестра прошла к окну и удрученно поглядела в сад.
- Ты не забыла, Аделаида, что в три часа снова придет мистер Бингем из Британского музея?
- Нет, не забыла. Придется рассказать ему. Я знала, что мы люди невезучие и что хорошее непросто нам дается.
Грант быстро обернулся.
- Что вы хотите рассказать?
- Вы превосходно знаете, что я должна ему сказать.
Наверное, можно и не называть эту злосчастную болезнь по имени. Не думаете же вы, что человеку, который так выплясывает, доверят быть хранителем восточных рукописей? - И она быстро показала в сад на Чэдда, чье обращенное к врачу лицо сияло в солнечных лучах, а ноги непрестанно мельтешили в воздухе.
Бэзил поспешно вытащил из жилетного кармана часы.
- Когда, вы говорите, придет чиновник из Британского музея?
- В три, - бросила мисс Чэдд.
- Значит, у меня есть еще целый час, - пробормотал Бэзил и, не вдаваясь в объяснения, перемахнул через подоконник. Но двинулся не напрямик к врачу и пациенту, а осторожно стал к ним приближаться издали, как будто невзначай, прогуливаясь по дорожкам сада. Остановился он за несколько шагов и, вынув мелочь из кармана, вроде решил ее пересчитать, хотя из-под полей своей огромной шляпы - мне это было ясно видно - следил за каждым жестом Чэдда. Вдруг он решительно шагнул к профессору и, взяв его под локоть, сказал своим обычным, громким голосом:
- Ну как, дружище, вы все еще считаете, будто зулусы уступают нам в развитии?
Нахмурившийся доктор явно взволновался и пробовал заговорить, но Чэдд, посверкивая лысиной, повернул к Гранту свое спокойное и дружелюбное лицо и стал вместо ответа помахивать неторопливо левой ногой.
- А доктора вы обратили в свою веру? - все так же бодро обращался к Чэдду Бэзил. Профессор с тем же добрым, вопрошающим лицом лишь шаркнул левой ногой и постучал ею о правую. Но тут решительно вмешался доктор:
- Пойдемте в дом, профессор. Сад вы мне уже показали. Отличный сад, просто отличный. А сейчас нам нужно в дом, - и, ухватив выделывавшего антраша этнографа за локоть, стал подталкивать его к дому, нашептывая Гранту: - Не нужно волновать его вопросами, это небезопасно. Ему необходимо успокоиться.
Бэзил ответил холодно, не понижая голоса:
- Вашим советам, доктор, нужно следовать неукоснительно, что я и собираюсь делать, но думаю, что их нимало не нарушу, если останусь здесь в саду еще на час с моим злосчастным другом. И говорить я буду очень мало, уверяю вас, а то немногое, что все-таки скажу, будет успокоительно, как... как сладкая микстура.
Доктор задумчиво протер очки.
- Ему нельзя стоять на солнцепеке, тем более с непокрытой лысиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
- Пожалуйста, присаживайтесь, - резко бросила одна из них, и в этой резкости угадывалась мука, - мне нужно объяснить вам, что случилось.
Лицо ее было угрюмо, говорила она ровным, лишенным выражения голосом, только зачем-то все поглядывала в окно.
- Начну по порядку. Сегодня утром, когда я убирала со стола, - сестрам нездоровилось, и к завтраку они не спускались, - брат вышел, как я думала, за книгой, но тотчас возвратился без нее, остановился и стал сосредоточенно глядеть в пустой камин. "Ты что-то потерял, помочь тебе?" - спросила я. Ответа не последовало, но мне это не внове - он часто глубоко задумывается. Я повторила свой вопрос. Порой он так уходит в свои мысли, что нужно тронуть его за плечо, чтобы привлечь внимание. Поэтому я обошла вокруг стола, чтобы стать к нему поближе. Не знаю, как сказать, что я почувствовала, звучит это, наверное, глупо. Мне показалось, что случилось что-то страшное и мне отказывает разум: Джеймс стоял на одной ноге.
Грант медленно улыбнулся и стал тщательно потирать руки.
- Стоял на одной ноге? - переспросил я.
Последовало бесстрастное "да", но по недрогнувшему голосу мисс Чэдд нельзя было предположить, что ей понятна фантастичность сказанного.
- Он стоял на левой ноге, а правая с оттянутым носком была слегка приподнята. Я спросила, не больно ли ему. Он лишь тряхнул висящей в воздухе ногой, потом задрал ее перпендикулярно левой, как будто для того, чтоб указать на стену, а сам по-прежнему не отводил глаз от камина.
"Что с тобой стряслось, Джеймс?" - в страхе закричала я.
В ответ брат трижды вскинул вверх правую ногу, таким же образом взбрыкнул три раза левой и завертелся, как юла.
"В своем ли ты уме? Почему ты молчишь?" - настаивала я. Тогда он приостановился, стал против меня и, вскинув брови, поглядел таким знакомым взглядом - глаза за стеклами очков казались, как всегда, огромными, секунду или две не шевелился, после чего вместо ответа поспешно оторвал от пола левую ногу и стал описывать круги. Я побежала к двери, позвала Кристину. Не буду вам рассказывать, какие страшные часы мы пережили, как мы все три просили его и молили сказать хотя бы слово - наверное, даже мертвый бы растрогался, но он с таким же каменным лицом только подпрыгивал, приплясывал и вскидывал ногами, которые вертелись, словно на шарнирах или как будто в них вселились бесы. С тех пор он не издал ни звука.
- Где он сейчас? - Я вскочил, возбужденный рассказом. - Его нельзя оставлять одного.
- Он не один, с ним доктор Колмен, - ответила спокойно мисс Чэдд. Они сейчас в саду. Доктор считает, что свежий воздух пойдет ему на пользу.
Мы с Бэзилом бросились к окну, выходившему в сад.
Садик был маленький, типично пригородный, очень аккуратный. Стоявшие головка к головке цветы на клумбе сливались в правильный узор, как на ковре, но в этот щедрый летний день даже они казались буйными, словно росли на воле, - под жарким небом тропиков, чуть не добавил я. В центре зеленой, до боли правильной в своей округлости лужайки стояли две фигуры. Коротышка с темными бачками, в начищенном до блеска цилиндре - вне всякого сомнения, доктор Колмен - внимательно вглядывался в своего пациента и что-то говорил спокойным, ясным голосом, но тик все время искажал его черты. Наш старый друг слушал его с привычной снисходительностью, и круглые, как у совы, глаза светились за очками, в которых отражалось солнце, совсем как вчера вечером, когда они сияли светом лампы, а громогласный Бэзил вышучивал его приверженность к академической рутине. Профессор выглядел таким же, как вчера, за исключением одной подробности: хот" лицо его хранило прежнюю невозмутимость, ноги безостановочно подергивались, точно у марионетки. На фоне аккуратных цветников и залитого солнцем сада его фигура выглядела очень четко и совершенно неправдоподобно, соединяя в себе голову отшельника и ноги арлекина. Все чудеса должны были бы совершаться ясным днем - ночью в них легче верится, и потому они не так чудесны.
Появившаяся вторая сестра прошла к окну и удрученно поглядела в сад.
- Ты не забыла, Аделаида, что в три часа снова придет мистер Бингем из Британского музея?
- Нет, не забыла. Придется рассказать ему. Я знала, что мы люди невезучие и что хорошее непросто нам дается.
Грант быстро обернулся.
- Что вы хотите рассказать?
- Вы превосходно знаете, что я должна ему сказать.
Наверное, можно и не называть эту злосчастную болезнь по имени. Не думаете же вы, что человеку, который так выплясывает, доверят быть хранителем восточных рукописей? - И она быстро показала в сад на Чэдда, чье обращенное к врачу лицо сияло в солнечных лучах, а ноги непрестанно мельтешили в воздухе.
Бэзил поспешно вытащил из жилетного кармана часы.
- Когда, вы говорите, придет чиновник из Британского музея?
- В три, - бросила мисс Чэдд.
- Значит, у меня есть еще целый час, - пробормотал Бэзил и, не вдаваясь в объяснения, перемахнул через подоконник. Но двинулся не напрямик к врачу и пациенту, а осторожно стал к ним приближаться издали, как будто невзначай, прогуливаясь по дорожкам сада. Остановился он за несколько шагов и, вынув мелочь из кармана, вроде решил ее пересчитать, хотя из-под полей своей огромной шляпы - мне это было ясно видно - следил за каждым жестом Чэдда. Вдруг он решительно шагнул к профессору и, взяв его под локоть, сказал своим обычным, громким голосом:
- Ну как, дружище, вы все еще считаете, будто зулусы уступают нам в развитии?
Нахмурившийся доктор явно взволновался и пробовал заговорить, но Чэдд, посверкивая лысиной, повернул к Гранту свое спокойное и дружелюбное лицо и стал вместо ответа помахивать неторопливо левой ногой.
- А доктора вы обратили в свою веру? - все так же бодро обращался к Чэдду Бэзил. Профессор с тем же добрым, вопрошающим лицом лишь шаркнул левой ногой и постучал ею о правую. Но тут решительно вмешался доктор:
- Пойдемте в дом, профессор. Сад вы мне уже показали. Отличный сад, просто отличный. А сейчас нам нужно в дом, - и, ухватив выделывавшего антраша этнографа за локоть, стал подталкивать его к дому, нашептывая Гранту: - Не нужно волновать его вопросами, это небезопасно. Ему необходимо успокоиться.
Бэзил ответил холодно, не понижая голоса:
- Вашим советам, доктор, нужно следовать неукоснительно, что я и собираюсь делать, но думаю, что их нимало не нарушу, если останусь здесь в саду еще на час с моим злосчастным другом. И говорить я буду очень мало, уверяю вас, а то немногое, что все-таки скажу, будет успокоительно, как... как сладкая микстура.
Доктор задумчиво протер очки.
- Ему нельзя стоять на солнцепеке, тем более с непокрытой лысиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29