Жгучая струя ожгла внутренности, у Эвелин вырвался дикий вопль. Из
раздвинутых срамных губ вытекала обратно красная жидкость, создавая
впечатление крови, появившейся после прорыва девственной плевы. Алые струи
на белом теле женщины довели толпу до неистовства. Еще минута и началось
бы всеобщее безумие... Но тут кто-то громко закричал:
- Где Ниматулла? Вот кого надо сюда! Ниматулла!
В ответ раздался рев одобрения. Многочисленные голоса подхватили:
- Ниматулла! Где он? Привести его! Вот будет для него праздник! А мы
полюбуемся! Ниматулла, хочешь белую женщину? Ниматулла, Аллах дарит тебе
гурию!
Молодой джелил, который заставлял Эвелин танцевать, вывел в свет
костра странное упирающееся существо. Это был идиот-горбун, которого
кормил весь кишлак. Говорили, что его отец в молодости изнасиловал
девочку-цыганку, мать которой прокляла насильника. Когда Ниматулле
исполнилось полгода, его отцом неожиданно овладел приступ безумия, он
зарезал свою жену, после чего повесился сам. Ребенок родился инвалидом и
уродом. Он едва передвигал кривые косолапые ноги, нос был сломан, глаза
сильно косили. Его рот мог издавать лишь невнятное мычание. Но несмотря на
все это, к нему относились хорошо, даже любили. В Индии принято считать,
что калеки отмечены самим Всевышним, и верующие обязаны заботится о них.
Эвелин смотрела на приведенного со смесью страха и отвращения. Он
тоже глядел на нее, беззвучно смеясь, по его подбородку стекала слюна.
Дюжина сильных рук подхватили Ниматуллу и в один момент раздели его,
выставив на свет божий искореженный позвоночник и деформированные тонкие
ноги, между которыми болтался маленький сморщенный пенис.
- Ниматулла, смотри, какую прекрасную женщину мы тебе приготовили!
Она как раз сгодится тебе! С ней ты спокойно можешь лишиться своей
девственности! Тебе будет приятно!
Продолжая бессмысленно ухмыляться, горбун что-то промычал.
- Нужен мед! Он любит мед! Он готов драться за него! Намажем ее
медом!
Толпа вновь заревела. Кому-то поручили сбегать в кишлак и вскоре
появился горшок, наполненный медом горных пчел. Двое мужчин снова стали
держать Эвелин, двое других широко раздвинули ее ноги и вылили густую
липкую жидкость на низ ее живота. Потом один из джелилов начал размазывать
мед между ее ног, стараясь попасть и внутрь. Он окунул два сложенных
пальца в горшок, накрутил вязкий слой и вонзил пальцы через пунцовые губы
внутрь ее. Эвелин не сдержалась и заерзала на циновках. Под действием
смазанных медом пальцев сладко сжался живот, внутри Эвелин прорезался
первый росток желания...
Мужчины подтащили голого горбуна к Эвелин. Ниматулла почуял запах
меда, его ноздри широко раздувались.
- Сюда, Ниматулла! Сюда!
Они пригнули его голову так, что она оказалась между раскинутых ног.
Горбун пронзительно взвизгнул и жадно набросился на мед. Он слизывал его с
тела Эвелин, захлебываясь и торопливо глотая... Его пальцы вцепились в ее
чресла, он упивался сладостной жижей. Его взъерошенная голова казалась
издали огромным мохнатым шмелем, жужжащим меж двух гигантских белых
лилий...
Двое рослых джелилов подняли Ниматуллу, перевернули в воздухе и вновь
опустили на женщину. Ее тотчас затошнило - от горбуна исходил тяжелый
запах пота и псины. Его лицо с плоским сломанным носом оказалось на ее
лобке, язык вновь принялся облизывать с него мед. Один из джелилов
подтолкнул худые ляжки горбуна к лицу Эвелин. Она вскрикнула и попробовала
отодвинуть голову вбок, но чья-то рука разжала ее рот и впихнула в него
жалкий член Ниматуллы. Ей удалось выплюнуть его, но рука сильно надавила
на зад горбуна, и маленький вялый фаллос вновь оказался меж ее губ. Она
плотно закрыла глаза, втайне надеясь, что сейчас потеряет сознание и тогда
ничего не будет чувствовать.
Но темноты обморока не было. Напротив, шершавый язык, лизавший
внутреннюю поверхность ее бедер, теперь казался симпатичным и уютным...
Покончив с бедрами, жадный рот вновь спустился к намазанным медом
потаенным губам. Стремясь ничего не оставить там, ни одной сладкой капли,
нетерпеливый язык подобрался к маленькому чувствительному бугорку, а зубы
прижались к коралловому ожерелью трепещущего входа... Домогаясь новых
сладких ощущений, язык урода тянулся все дальше, проникал все глубже. Он
уж прошел весь тоннель и касался самого сокровенного...
Эвелин чувствовала, как знакомое желание неудержимо нарастает, как
все внутри начинает волноваться, как выделяется сок вожделения, который
тут же смешивается о остатками густого нектара... Бессознательно она
сдавила губами лежащий у нее во рту убогий член инвалида и сделала
несколько сосательных движений. И сразу доселе дряблая плоть ожила, стала
наливаться и крепнуть. Со странным самодовольством она ласкала и в то же
время поддразнивала этот орган, никогда в жизни не испытывавший ничего
подобного.
В калеке проснулся здоровый человеческий половой инстинкт - появились
движения, которым его никто не учил. Лежа на Эвелин он начал медленно
поднимать и опускать таз. Его член вырос настолько, что в результате
движений бедер он уже показывался наружу, прежде чем снова скрыться в ее
рту. Заметившие это джелилы радостно заорали и захлопали в ладоши. Другие
застыли, поглощенные необычным спектаклем. Ниматулла все больше
распалялся, из зарывшегося внутрь Эвелин рта вырывался звериный вой, а
голые ягодицы урода брыкались, точно это был зад рассерженного мула.
- Ниматулла, хватит! Не так! Тебе будет лучше! Покажите ему, как
надо! Переверните его! Пора уже!
Под крики толпы толстый джелил могучими руками подцепил горбуна и
оторвал от женского тепла. Тот заревел, словно раненный бык. Толстяк
крикнул, чтобы кто-нибудь подержал ноги женщины разведенными, а сам легко
перебросил Ниматуллу так, что его безобразная физиономия оказалась против
лица Эвелин. Кто-то направил его член, надувшийся и раздавшийся, во
взмокшую нишу ее гениталий. От неизведанного ощущения по изуродованному
телу пробежал разряд первобытного желания, горбун охнул и сладострастно
взвыл. Он судорожно вцепился в талию лежавшей под ним женщины, в страхе,
что его снова могут оторвать от нее... Инстинкт взял свое, пенис совершал
одну фрикцию за другой. Руки горбуна с бедер Эвелин переместились на
грудь, вокруг соска сомкнулись губы, которые теребили, сжимали,
всасывали...
Эвелин с удивлением убедилась, что ее тело непроизвольно, само по
себе, вопреки ее воле, отвечает этим неумелым ласкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37