- Пожалуйста,
принесите.
Судебный пристав поспешно вышел и через несколько секунд вернулся,
неся на подносе бутылочку с лекарством от кашля. Она была далеко не
полной. Присутствующие, затаив дыхание, наблюдали, как пристав передал
бутылочку обвинителю. Питер Демонидес поставил ее на стол перед членами
жюри.
- Дамы и господа, вы видите перед собой орудие убийства. Именно этим
был убит Джордж Савалас. Это та самая микстура, которую миссис Савалас
дала своему мужу в ночь, когда он умер. Здесь большое содержание сурьмы.
Как вы можете заметить, жертва отпила некоторое количество и через
двадцать минут была мертва.
Наполеон Чотас поднялся с места и произнес негромко:
- Протестую. У обвинителя нет никаких доказательств, что покойному
давали лекарство именно из этой бутылки.
Питер Демонидес захлопнул дверцу ловушки:
- При всем моем уважении к ученому коллеге я все же хочу заметить,
что миссис Савалас призналась, что она давала мужу именно эту микстуру в
ночь, когда он умер, так как у него был приступ кашля. До того момента,
как эту бутылочку принесли сюда, в зал суда, она хранилась под замком в
полиции. Патологоанатом подтвердил, что Джордж Савалас умер от отравления
сурьмой. А в этой микстуре очень большое содержание сурьмы. - Он с вызовом
посмотрел на Наполеона Чотаса.
Наполеон Чотас покачал головой, признавая свое поражение:
- Тогда, конечно, какие уж тут сомнения.
Питер Демонидес подтвердил с торжеством:
- Абсолютно никаких. Благодарю вас, мистер Чотас. Обвинение
закончено.
Главный судья повернулся к Наполеону Чотасу:
- Защита готова к подведению итогов?
Наполеон Чотас поднялся:
- Да, Ваша честь.
Долгое время он стоял молча. Затем сделал несколько нерешительных
шагов вперед. Так он стоял напротив жюри, почесывая в голове с таким
видом, как будто забыл, что собирался сказать. Затем он начал медленно
говорить, тщательно подбирая слова:
- Полагаю, многие из вас удивились, что я не подверг свидетелей
перекрестному допросу. Что ж, по правде говоря, я подумал, что мистер
Демонидес хорошо поработал и ни в каких дополнительных вопросах нет нужды.
"Старый дурак работает на меня", - злорадствовал Питер Демонидес.
Наполеон Чотас взглянул на бутылку с микстурой от кашля и снова
повернулся к судьям:
- Все свидетели кажутся вполне честными людьми. Но ведь они, по
существу, ничего не доказали, разве не так? Я что хочу сказать... - Он
покачал головой. - Ну, если суммировать все, что они тут сказали, то
получается такая картина: молодая красивая женщина замужем за стариком,
который скорее всего не в состоянии удовлетворить ее в половом смысле. -
Он кивнул в сторону Джозефа Паппаса. - Она и находит молодого человека,
который в состоянии это сделать. Но мы все давно это знаем из газет, верно
ведь? Об этой любовной истории известно буквально все. Весь мир о ней
знает. Каждая газетенка о ней писала. Разумеется, дамы и господа, мы с
вами можем неодобрительно относиться к ее поведению, но ведь судят-то ее
не за измену мужу. Ее судят не за то, что у нее нормальные для молодой
женщины потребности. Нет, судят ее за убийство.
Он снова взглянул на бутылку. Казалось, она его завораживала.
"Пусть старик разоряется, - усмехнулся в душе Питер Демонидес. Он
взглянул на часы, висящие в зале суда. Они показывали без пяти двенадцать.
В двенадцать будет объявлен перерыв. - Старику не дадут закончить речь. У
него даже не хватило ума дождаться перерыва. И чего это я его так боялся?"
- удивлялся Питер Демонидес.
Тем временем Наполеон Чотас продолжал бессвязно бормотать:
- Давайте вместе рассмотрим свидетельские показания. У миссис Савалас
заболели растения, и ей захотелось им помочь. Она направилась к мистеру
Ментакису, специалисту по растениям, который посоветовал ей купить сурьму.
Она последовала его совету. Вы что, можете назвать это убийством? Я, к
примеру, не могу, И еще есть показания экономки, заявившей, что миссис
Савалас отпустила всю прислугу, чтобы устроить праздничный ужин своему
мужу. Если хотите, мне кажется, что сама экономка была наполовину влюблена
в мистера Саваласа. Вы не станете двадцать пять лет работать на одного
человека, если не испытываете к нему глубоких чувств. А Анастасию Савалас
она не любила. И вы могли это понять по ее тону. - Чотас слегка закашлялся
и прочистил горло. - Так давайте предположим, что глубоко в душе
обвиняемая любила своего мужа и отчаянно пыталась спасти их брак. А как
женщина может показать мужчине, что она его любит? Ну, я полагаю, один из
основных способов - что-нибудь ему приготовить. Разве это не проявление
любви? Я лично думаю, что да. - Он повернулся и снова взглянул на
бутылочку. - А другой способ - заботится о нем, когда он здоров, и когда
он болен.
Часы на стене показывали без одной минуты двенадцать.
- Дамы и господа, я попросил вас в начале процесса взглянуть в лицо
обвиняемой. Вы убедитесь, что женщина с таким лицом и такими глазами убить
не может.
Питер Демонидес наблюдал за членами жюри, уставившимися на
обвиняемую. Никогда ранее не приходилось ему наблюдать такой открытой
враждебности. Жюри было явно на его стороне.
- Закон совершенно ясен, дамы и господа. Как вам пояснят наши
уважаемые судьи, вы можете вынести обвинительный приговор, если только у
вас нет ни малейшего сомнения в том, что обвиняемая виновна. Ни малейшего.
Здесь Наполеон Чотас снова закашлялся, достал из кармана платок и
прикрыл им рот. Затем подошел к столу, на котором стояла бутылка с
микстурой.
- Если разобраться, обвинитель, по существу, так ничего и не доказал,
верно? Кроме того, что вот эту бутылку миссис Савалас дала своему мужу. По
правде говоря, никакого дела у обвинения нет.
В конце фразы он снова закашлялся. Бессознательно он протянул руку к
бутылке, отвинтил колпачок, поднял бутылку к губам и сделал большой
глоток. Все смотрели как завороженные, в зале послышались возгласы ужаса.
Еще секунда, и в зале поднялся дикий гвалт.
Главный судья сказал с беспокойством:
- Мистер Чотас!..
Наполеон Чотас отпил еще глоток.
- Ваша честь, дело, состряпанное обвинителем, - насмешка над
справедливостью. Джордж Савалас умер не от руки женщины. Защита отдает
дело в ваши руки.
Часы пробили полдень. Судебный пристав быстро подошел к главному
судье и что-то прошептал.
Главный судья ударил молотком:
- Требую соблюдать порядок! Объявляется перерыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
принесите.
Судебный пристав поспешно вышел и через несколько секунд вернулся,
неся на подносе бутылочку с лекарством от кашля. Она была далеко не
полной. Присутствующие, затаив дыхание, наблюдали, как пристав передал
бутылочку обвинителю. Питер Демонидес поставил ее на стол перед членами
жюри.
- Дамы и господа, вы видите перед собой орудие убийства. Именно этим
был убит Джордж Савалас. Это та самая микстура, которую миссис Савалас
дала своему мужу в ночь, когда он умер. Здесь большое содержание сурьмы.
Как вы можете заметить, жертва отпила некоторое количество и через
двадцать минут была мертва.
Наполеон Чотас поднялся с места и произнес негромко:
- Протестую. У обвинителя нет никаких доказательств, что покойному
давали лекарство именно из этой бутылки.
Питер Демонидес захлопнул дверцу ловушки:
- При всем моем уважении к ученому коллеге я все же хочу заметить,
что миссис Савалас призналась, что она давала мужу именно эту микстуру в
ночь, когда он умер, так как у него был приступ кашля. До того момента,
как эту бутылочку принесли сюда, в зал суда, она хранилась под замком в
полиции. Патологоанатом подтвердил, что Джордж Савалас умер от отравления
сурьмой. А в этой микстуре очень большое содержание сурьмы. - Он с вызовом
посмотрел на Наполеона Чотаса.
Наполеон Чотас покачал головой, признавая свое поражение:
- Тогда, конечно, какие уж тут сомнения.
Питер Демонидес подтвердил с торжеством:
- Абсолютно никаких. Благодарю вас, мистер Чотас. Обвинение
закончено.
Главный судья повернулся к Наполеону Чотасу:
- Защита готова к подведению итогов?
Наполеон Чотас поднялся:
- Да, Ваша честь.
Долгое время он стоял молча. Затем сделал несколько нерешительных
шагов вперед. Так он стоял напротив жюри, почесывая в голове с таким
видом, как будто забыл, что собирался сказать. Затем он начал медленно
говорить, тщательно подбирая слова:
- Полагаю, многие из вас удивились, что я не подверг свидетелей
перекрестному допросу. Что ж, по правде говоря, я подумал, что мистер
Демонидес хорошо поработал и ни в каких дополнительных вопросах нет нужды.
"Старый дурак работает на меня", - злорадствовал Питер Демонидес.
Наполеон Чотас взглянул на бутылку с микстурой от кашля и снова
повернулся к судьям:
- Все свидетели кажутся вполне честными людьми. Но ведь они, по
существу, ничего не доказали, разве не так? Я что хочу сказать... - Он
покачал головой. - Ну, если суммировать все, что они тут сказали, то
получается такая картина: молодая красивая женщина замужем за стариком,
который скорее всего не в состоянии удовлетворить ее в половом смысле. -
Он кивнул в сторону Джозефа Паппаса. - Она и находит молодого человека,
который в состоянии это сделать. Но мы все давно это знаем из газет, верно
ведь? Об этой любовной истории известно буквально все. Весь мир о ней
знает. Каждая газетенка о ней писала. Разумеется, дамы и господа, мы с
вами можем неодобрительно относиться к ее поведению, но ведь судят-то ее
не за измену мужу. Ее судят не за то, что у нее нормальные для молодой
женщины потребности. Нет, судят ее за убийство.
Он снова взглянул на бутылку. Казалось, она его завораживала.
"Пусть старик разоряется, - усмехнулся в душе Питер Демонидес. Он
взглянул на часы, висящие в зале суда. Они показывали без пяти двенадцать.
В двенадцать будет объявлен перерыв. - Старику не дадут закончить речь. У
него даже не хватило ума дождаться перерыва. И чего это я его так боялся?"
- удивлялся Питер Демонидес.
Тем временем Наполеон Чотас продолжал бессвязно бормотать:
- Давайте вместе рассмотрим свидетельские показания. У миссис Савалас
заболели растения, и ей захотелось им помочь. Она направилась к мистеру
Ментакису, специалисту по растениям, который посоветовал ей купить сурьму.
Она последовала его совету. Вы что, можете назвать это убийством? Я, к
примеру, не могу, И еще есть показания экономки, заявившей, что миссис
Савалас отпустила всю прислугу, чтобы устроить праздничный ужин своему
мужу. Если хотите, мне кажется, что сама экономка была наполовину влюблена
в мистера Саваласа. Вы не станете двадцать пять лет работать на одного
человека, если не испытываете к нему глубоких чувств. А Анастасию Савалас
она не любила. И вы могли это понять по ее тону. - Чотас слегка закашлялся
и прочистил горло. - Так давайте предположим, что глубоко в душе
обвиняемая любила своего мужа и отчаянно пыталась спасти их брак. А как
женщина может показать мужчине, что она его любит? Ну, я полагаю, один из
основных способов - что-нибудь ему приготовить. Разве это не проявление
любви? Я лично думаю, что да. - Он повернулся и снова взглянул на
бутылочку. - А другой способ - заботится о нем, когда он здоров, и когда
он болен.
Часы на стене показывали без одной минуты двенадцать.
- Дамы и господа, я попросил вас в начале процесса взглянуть в лицо
обвиняемой. Вы убедитесь, что женщина с таким лицом и такими глазами убить
не может.
Питер Демонидес наблюдал за членами жюри, уставившимися на
обвиняемую. Никогда ранее не приходилось ему наблюдать такой открытой
враждебности. Жюри было явно на его стороне.
- Закон совершенно ясен, дамы и господа. Как вам пояснят наши
уважаемые судьи, вы можете вынести обвинительный приговор, если только у
вас нет ни малейшего сомнения в том, что обвиняемая виновна. Ни малейшего.
Здесь Наполеон Чотас снова закашлялся, достал из кармана платок и
прикрыл им рот. Затем подошел к столу, на котором стояла бутылка с
микстурой.
- Если разобраться, обвинитель, по существу, так ничего и не доказал,
верно? Кроме того, что вот эту бутылку миссис Савалас дала своему мужу. По
правде говоря, никакого дела у обвинения нет.
В конце фразы он снова закашлялся. Бессознательно он протянул руку к
бутылке, отвинтил колпачок, поднял бутылку к губам и сделал большой
глоток. Все смотрели как завороженные, в зале послышались возгласы ужаса.
Еще секунда, и в зале поднялся дикий гвалт.
Главный судья сказал с беспокойством:
- Мистер Чотас!..
Наполеон Чотас отпил еще глоток.
- Ваша честь, дело, состряпанное обвинителем, - насмешка над
справедливостью. Джордж Савалас умер не от руки женщины. Защита отдает
дело в ваши руки.
Часы пробили полдень. Судебный пристав быстро подошел к главному
судье и что-то прошептал.
Главный судья ударил молотком:
- Требую соблюдать порядок! Объявляется перерыв.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73