Через два дня, в воскресенье 5 июня 2128 года (эту дату я запомнил на всю жизнь!), адмирал связался со мной по альфатону. Стоя в нашей гостиной перед альфэкраном, я впервые увидал Кубрикова так близко. Он казался моложе своих лет, свежевыбритое лицо его дышало энергией; пахло от него каким-то очень приятным одеколоном. Он сказал, что через двадцать восемь минут посетит меня лично. Когда изображение померкло, у меня мелькнула мысль: уж не сон ли это?
Но, к счастью, то была явь. В этом я убедился, когда в гостиную вошёл дядя Дух.
— Пахнет парфюмом, — заявил он. Затем, вытянув шею, он с шумом вдохнул воздух и, выдохнув его, изрёк: — Одеколон «Вечерний бриз», автор композиции Марфа Полуянова, день разлития эссенции — восемнадцатого или девятнадцатого декабря минувшего года; рецептурных нарушений не ощущаю… Парфюм недурной, одобряю твой вкус.
— Это не мой вкус! — воскликнул я. — Это вкус адмирала Кубрикова! Он только что беседовал со мной по альфатону. И, представь себе, он направляется сюда!
Известие это дядя Дух воспринял без должного восторга. Он не одобрял моего увлечения военно-морской историей.
— Только адмиралов нам здесь и не хватало! — ворчливо произнёс он. — Удивляюсь, как это ВЭК не жалеет сотен тысяч уфедов на эту чудаческую ассоциацию воистов! А проект моей Установки, проект, сулящий людям душистую радость, был безжалостно зарублен, как якобы бесполезный! — С этими словами он нервным шагом покинул гостиную, направляясь в свою комнату-лабораторию.
В те дни дядя Дух был в большой обиде: только что отклонили проект его Пульверизационной Установки. Композиционный замысел дяди заключался в том, что каждую улицу Ленинграда надо снабдить постоянным индивидуальным запахом. Помимо сооружения огромной сети микротрубопроводов и мощных нагнетательных установок осуществление этой идеи потребовало бы создания нового парфюмерного комбината; к тому же и сама суть творческого замысла не встретила сочувствия среди горожан и даже вызвала насмешки. Проект был отвергнут.
* * *
В назначенное время к причальному балкону нашей квартиры плавно подлетел серый, окрашенный под цвет старинного военно-морского судна, одноместный дирижабль. Поймав швартовый конец, я ловко закрепил его в магнитном держателе и выдвинул трап. Адмирал, в скромном тёмно-синем кителе, сошёл на балкон, пожал мне руку и сказал, что хотел бы представиться моим родителям.
Я ответил, что их, к сожалению, нет дома: отец — в командировке на планете Диамант, мать же срочно вылетела в другой конец города, на Фонтанку: у одного из её пациентов, престарелого пуделя, острый приступ пресенильной меланхолии.
Посочувствовав бедному животному, Арсений Тихонович последовал со мной в мою комнату.
— Я сделал тут кое-какие пометки, — заявил он, кладя на стол рукопись. — В целом статья свидетельствует о вашей начитанности, однако концепция её не нова: нечто подобное высказывали в своё время Коррендорф, Лоули, Щукин-Барский. Я лично придерживаюсь в данном вопросе несколько иной точки зрения и вообще считаю, что права древняя поговорка: «Легко быть стратегом после боя». В дальнейших своих исследованиях вы должны учитывать, что в ходе сражения на флотоводца влияет очень много составляющих. Например, надо иметь в виду, что на исходе Доггер-банкского боя у контр-адмирала Мура произошла путаница с расшифровкой радиограммы, посланной ему вице-адмиралом Битти. Не следует исключать и того, что главные силы германского флота могли подойти на подмогу эскадре Хиппера, и Мур, вероятно, опасался этого.
— Теперь я понимаю, что статья моя несамостоятельна, легковесна и воиста из меня не получится, — сокрушённо произнёс я, выдавая тем самым свою сокровенную мечту.
— Нет! Не отчаивайтесь! — твёрдо сказал адмирал. — Я чую в вас военно-историческую хватку! Наращивайте знания, укрепляйте себя физически и нравственно — и упорно держите курс к намеченной цели!
Арсений Тихонович беседовал со мной в течение часа, и за это время я проникся верой в себя на всю свою жизнь. В тот же день я сообщил матери, что решил стать воистом. Она отнеслась к моему решению весьма сдержанно, но отговаривать не стала; и отец в дальнейшем не чинил мне препятствий. Что касается дяди Духа, то он перестал со мной здороваться.
3. Краткое сообщение
В 2143 году я окончил ленинградский Во-ист-фак и получил звание лейтенанта военной истории. За последующие пять лет в моей жизни произошли следующие события:
1) Вступил в брак с Мариной.
2) Написал ряд статей по военно-морской истории.
3) Был произведён в старшие лейтенанты в/и.
4. На пороге решения
Утром 8 сентября 2148 года я сидел в кабинете нашей (то есть Марининой и моей) квартиры и трудился над статьёй «Береговые фортификационные сооружения второй половины XIX века в свете их возможности противостоять массированному огню корабельных орудий главного калибра». Статья предназначалась для журнала «Минувшие битвы», и я, боясь опоздать со сдачей её в набор, уже неделю не выходил из дому, всецело поглощённый работой.
Дело в том, что в августе я участвовал во Всемирной Океанской Регате, и хоть показал на своём одноместном катамаране «эРБэДэ» («Риск — Благородное Дело») неплохую скорость, однако на обратном пути попал в шторм у Канарских островов и вернулся домой позже, нежели предполагал.
Сроки поджимали, но тем не менее я тщательно продумывал каждую фразу. Отшлифовав её в уме, я подносил ко лбу чёрный кружочек идеафона, — и сразу же на столе из-под зубчиков воспроизводящего устройства выползало ещё несколько сантиметров бумаги с законченным предложением; оно было как бы написано от руки моим почерком. Знаю, многие писатели и журналисты считают этот метод устаревшим, а некоторые поэты творят нынче прямо в типографиях, вдохновенно диктуя свои рифмованные мысли непосредственно печатным агрегатам. Но я воист — труд мой требует неторопливости и вдумчивости.
Наконец статья была завершена. Вот тогда-то я почувствовал, что очень устал. Я направился к дивану, лёг на спину и локтем нажал на стенную кнопку потолочного экрана. Пора было узнать, что творится на белом свете.
По потолку поползли светящиеся заголовки последних известий:
«ПОИСКИ НЕРУДНЫХ ИСКОПАЕМЫХ НА ПЛАНЕТЕ ОЛИМПИЯ. — СЕЙСМОУСТОИЧИВЫЙ ВЫСТНЫЙ ДОМ НА МАРСЕ. — НА ПЛАНЕТЕ АРФА ОТКАЗАЛИСЬ ОТ НУМЕРАЦИОННОГО УЧЁТА ЖИТЕЛЕЙ И ПЕРЕШЛИ НА ИМЕННУЮ СИСТЕМУ. — СТАБИЛЬНЫЕ УРОЖАИ В САХАРЕ — НЕ ПОВОД ДЛЯ САМОУСПОКОЕННОСТИ. —ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН ПЕРЕСВЕТОВА „ПОСЛЕДНИЙ БРАКОНЬЕР“ БУДЕТ АСТРОФИЦИРОВАН. — РЕЗУЛЬТАТЫ СЧИТЫВАНИЯ РЕЛИКТОВЫХ ЗВУКОВЫХ ОТПЕЧАТКОВ С ГОДОВЫХ КОЛЕЦ ДУБА. — ПИЩЕВАЯ ПЕНСИЯ ЖИВОТНЫМ, ДОБРОВОЛЬНО УШЕДШИМ ОТ ХОЗЯЕВ, РАСПРОСТРАНЕНА И НА КОШЕК…»
Всё в мире обстояло неплохо, но, как всегда (или почти как всегда), в этом потоке новостей о воистах ни слова не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Но, к счастью, то была явь. В этом я убедился, когда в гостиную вошёл дядя Дух.
— Пахнет парфюмом, — заявил он. Затем, вытянув шею, он с шумом вдохнул воздух и, выдохнув его, изрёк: — Одеколон «Вечерний бриз», автор композиции Марфа Полуянова, день разлития эссенции — восемнадцатого или девятнадцатого декабря минувшего года; рецептурных нарушений не ощущаю… Парфюм недурной, одобряю твой вкус.
— Это не мой вкус! — воскликнул я. — Это вкус адмирала Кубрикова! Он только что беседовал со мной по альфатону. И, представь себе, он направляется сюда!
Известие это дядя Дух воспринял без должного восторга. Он не одобрял моего увлечения военно-морской историей.
— Только адмиралов нам здесь и не хватало! — ворчливо произнёс он. — Удивляюсь, как это ВЭК не жалеет сотен тысяч уфедов на эту чудаческую ассоциацию воистов! А проект моей Установки, проект, сулящий людям душистую радость, был безжалостно зарублен, как якобы бесполезный! — С этими словами он нервным шагом покинул гостиную, направляясь в свою комнату-лабораторию.
В те дни дядя Дух был в большой обиде: только что отклонили проект его Пульверизационной Установки. Композиционный замысел дяди заключался в том, что каждую улицу Ленинграда надо снабдить постоянным индивидуальным запахом. Помимо сооружения огромной сети микротрубопроводов и мощных нагнетательных установок осуществление этой идеи потребовало бы создания нового парфюмерного комбината; к тому же и сама суть творческого замысла не встретила сочувствия среди горожан и даже вызвала насмешки. Проект был отвергнут.
* * *
В назначенное время к причальному балкону нашей квартиры плавно подлетел серый, окрашенный под цвет старинного военно-морского судна, одноместный дирижабль. Поймав швартовый конец, я ловко закрепил его в магнитном держателе и выдвинул трап. Адмирал, в скромном тёмно-синем кителе, сошёл на балкон, пожал мне руку и сказал, что хотел бы представиться моим родителям.
Я ответил, что их, к сожалению, нет дома: отец — в командировке на планете Диамант, мать же срочно вылетела в другой конец города, на Фонтанку: у одного из её пациентов, престарелого пуделя, острый приступ пресенильной меланхолии.
Посочувствовав бедному животному, Арсений Тихонович последовал со мной в мою комнату.
— Я сделал тут кое-какие пометки, — заявил он, кладя на стол рукопись. — В целом статья свидетельствует о вашей начитанности, однако концепция её не нова: нечто подобное высказывали в своё время Коррендорф, Лоули, Щукин-Барский. Я лично придерживаюсь в данном вопросе несколько иной точки зрения и вообще считаю, что права древняя поговорка: «Легко быть стратегом после боя». В дальнейших своих исследованиях вы должны учитывать, что в ходе сражения на флотоводца влияет очень много составляющих. Например, надо иметь в виду, что на исходе Доггер-банкского боя у контр-адмирала Мура произошла путаница с расшифровкой радиограммы, посланной ему вице-адмиралом Битти. Не следует исключать и того, что главные силы германского флота могли подойти на подмогу эскадре Хиппера, и Мур, вероятно, опасался этого.
— Теперь я понимаю, что статья моя несамостоятельна, легковесна и воиста из меня не получится, — сокрушённо произнёс я, выдавая тем самым свою сокровенную мечту.
— Нет! Не отчаивайтесь! — твёрдо сказал адмирал. — Я чую в вас военно-историческую хватку! Наращивайте знания, укрепляйте себя физически и нравственно — и упорно держите курс к намеченной цели!
Арсений Тихонович беседовал со мной в течение часа, и за это время я проникся верой в себя на всю свою жизнь. В тот же день я сообщил матери, что решил стать воистом. Она отнеслась к моему решению весьма сдержанно, но отговаривать не стала; и отец в дальнейшем не чинил мне препятствий. Что касается дяди Духа, то он перестал со мной здороваться.
3. Краткое сообщение
В 2143 году я окончил ленинградский Во-ист-фак и получил звание лейтенанта военной истории. За последующие пять лет в моей жизни произошли следующие события:
1) Вступил в брак с Мариной.
2) Написал ряд статей по военно-морской истории.
3) Был произведён в старшие лейтенанты в/и.
4. На пороге решения
Утром 8 сентября 2148 года я сидел в кабинете нашей (то есть Марининой и моей) квартиры и трудился над статьёй «Береговые фортификационные сооружения второй половины XIX века в свете их возможности противостоять массированному огню корабельных орудий главного калибра». Статья предназначалась для журнала «Минувшие битвы», и я, боясь опоздать со сдачей её в набор, уже неделю не выходил из дому, всецело поглощённый работой.
Дело в том, что в августе я участвовал во Всемирной Океанской Регате, и хоть показал на своём одноместном катамаране «эРБэДэ» («Риск — Благородное Дело») неплохую скорость, однако на обратном пути попал в шторм у Канарских островов и вернулся домой позже, нежели предполагал.
Сроки поджимали, но тем не менее я тщательно продумывал каждую фразу. Отшлифовав её в уме, я подносил ко лбу чёрный кружочек идеафона, — и сразу же на столе из-под зубчиков воспроизводящего устройства выползало ещё несколько сантиметров бумаги с законченным предложением; оно было как бы написано от руки моим почерком. Знаю, многие писатели и журналисты считают этот метод устаревшим, а некоторые поэты творят нынче прямо в типографиях, вдохновенно диктуя свои рифмованные мысли непосредственно печатным агрегатам. Но я воист — труд мой требует неторопливости и вдумчивости.
Наконец статья была завершена. Вот тогда-то я почувствовал, что очень устал. Я направился к дивану, лёг на спину и локтем нажал на стенную кнопку потолочного экрана. Пора было узнать, что творится на белом свете.
По потолку поползли светящиеся заголовки последних известий:
«ПОИСКИ НЕРУДНЫХ ИСКОПАЕМЫХ НА ПЛАНЕТЕ ОЛИМПИЯ. — СЕЙСМОУСТОИЧИВЫЙ ВЫСТНЫЙ ДОМ НА МАРСЕ. — НА ПЛАНЕТЕ АРФА ОТКАЗАЛИСЬ ОТ НУМЕРАЦИОННОГО УЧЁТА ЖИТЕЛЕЙ И ПЕРЕШЛИ НА ИМЕННУЮ СИСТЕМУ. — СТАБИЛЬНЫЕ УРОЖАИ В САХАРЕ — НЕ ПОВОД ДЛЯ САМОУСПОКОЕННОСТИ. —ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН ПЕРЕСВЕТОВА „ПОСЛЕДНИЙ БРАКОНЬЕР“ БУДЕТ АСТРОФИЦИРОВАН. — РЕЗУЛЬТАТЫ СЧИТЫВАНИЯ РЕЛИКТОВЫХ ЗВУКОВЫХ ОТПЕЧАТКОВ С ГОДОВЫХ КОЛЕЦ ДУБА. — ПИЩЕВАЯ ПЕНСИЯ ЖИВОТНЫМ, ДОБРОВОЛЬНО УШЕДШИМ ОТ ХОЗЯЕВ, РАСПРОСТРАНЕНА И НА КОШЕК…»
Всё в мире обстояло неплохо, но, как всегда (или почти как всегда), в этом потоке новостей о воистах ни слова не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67