») Выходи и проверь, что там.
Там было опасно. Может быть, еще опасней, чем на корабле, и Дари знала это. И все-таки она молча подчинилась.
Ханс подошел к Бену, скорчившемуся на полу возле стены. После первого удара, когда летящий корабль подхватил его открытым люком, Блешу пришлось испытать еще и четырехкратную перегрузку. Причем в отличие от Дари и Ханса он не сидел в специально предназначенном для этого кресле.
Датчики скафандра показывали, что оболочка не повреждена. А вот пережил ли Бен многочисленные удары? Ханс наклонился и направил луч фонаря в лицо Блеша. Глаза Бена были открыты, и зрачки реагировали на свет.
Жив.
Ни на что другое времени не оставалось. Ханс поднял на руки бесчувственное тело и направился к наружному люку. Высота была метра три, но благодаря низкой гравитации прыжок прошел без последствий.
Дари ждала внизу и сразу потянула капитана прочь от корабля. Ханс не сопротивлялся. Плоская поверхность узловой зоны, прежде угольно-черная, теперь излучала слабое голубое сияние.
Отойдя шагов на двадцать, исследователи обернулись. На первый взгляд корабль никак не изменился. Он только стоял под каким-то странным углом к поверхности. Его нижняя часть была как будто подчеркнута переливающейся линией голубого пламени. Пламя не двигалось – двигался «Спаситель». Он опускался все ниже и ниже прямо на глазах, как будто Ледяной мир поглощал его.
Не обращая внимания на испуганный крик Дари, Ханс сделал несколько шагов вперед. Вблизи было лучше видно, что происходило. Там, где проходила линия пламени, корпус «Спасителя» трескался, крошился и обращался в пыль.
Надо было бежать, но куда? Край узловой зоны окаймляла яркая голубая полоса – пройти можно не больше сотни метров в любую сторону. Ханс еще раз обернулся к «Спасителю» и заметил, что пыль, в которую превратилась вся нижняя часть корабля, расползлась метров на пять во все стороны. Он поднял голову: где-то там, за сотни миллионов километров, «Гордость Ориона» принимает их сигналы. Все, вплоть до последнего приказа покинуть корабль, должно было быть передано. Только за те несколько минут, что они с Дари и Беном еще будут существовать, прийти на помощь никто все равно не успеет.
Ханс поглядел вокруг. «Спаситель» стал на метр ниже, и граница слоя пыли приближалась. Возможно, эта пыль и безобидна, но рисковать нельзя. Голубое сияние вокруг узловой зоны не ослабевало.
– Дари…
Ребка знал, что надо делать, – просто хотел услышать ее голос.
– Я здесь, Ханс.
– Нам нельзя здесь оставаться. Это я во всем виноват, извини. Я думал, что поверхность безопасна.
– Мы все ошиблись.
– С кораблем все кончено. Взлететь мы не сможем. Есть только один выход.
– Я знаю, Ханс. – Дари то ли всхлипнула, то ли засмеялась. – Ты не виноват. Это я хотела сюда лететь, чтобы заглянуть внутрь Ледяного мира. Теперь, если повезет, мое желание исполнится.
Это было весьма сомнительное везение, и все же Ханс кивнул. Слой пыли находился уже метрах в пяти.
– Ждать нет смысла. Надеюсь, мы не ошиблись с дестабилизирующим полем. Я включаю свое.
– Я тоже. Надеюсь, мы встретимся на той стороне, что бы там ни было.
– Разумеется. Ты ведь обещала, что у нас будет другой случай, помнишь?
Ханс поднял глаза на внутреннюю поверхность шлема и сфокусировал взгляд в нужной последовательности на контрольных сенсорах, запустив генератор поля. Его беспокоило только одно: будет ли поле иметь достаточно большой активный радиус, чтобы охватить Бена, которого капитан продолжал нести на руках. И если нет, то что случится с ними обоими?
Для других мыслей времени не оставалось. Притяжение планеты, казалось, исчезло совсем. Ханс падал, сжимая в руках свою ношу, в таинственные недра Ледяного мира.
Глава 15
Венец инженерной мысли
В.К. Талли не был склонен обсуждать с Грейвсом и остальными путешественниками усовершенствования, которые он приобрел вместе с новым телом, – уж слишком бы это походило на хвастовство.
Вот, например, его аттосекундные процессоры. На первый взгляд вещь хорошая, от таких никто не откажется. Но еще несколько лет назад, во время первого телесного воплощения, Талли понял, насколько это неудобно. Он думал в триллион раз быстрее, чем любой биологический интеллект, и по точности и воспроизводимости его результаты превосходили всякое воображение. Однако вследствие этого ему приходилось большую часть своей жизни просто ждать. Так же, как и сейчас. Как бы понравилось Дари Лэнг, если бы, задав В.К. вопрос, она потом была вынуждена ходить вокруг десять лет, дожидаясь ответа?
Талли пробовал коротать время, вычисляя первые десять миллиардов простых чисел или отыскивая повторяющиеся последовательности цифр в числе «пи». Только этого хватало ненадолго. Поэтому одним из усовершенствований, о котором Талли попросил в первую очередь, был «ждущий режим». Причем не такой, как прежде, который в тысячу или миллион раз замедлял ход его внутренних часов, а настоящий «ждущий режим», в котором он мог бы «спать» подобно людям, включая сознание лишь в ответ на какое-то внешнее событие. Теперь такой режим у В.К. был. Более того, он мог просыпаться не только в ответ на внешний стимул, но и по сигналу таймера – через секунду, неделю или сто лет – как захочет. Правда, ставить таймер на срок больше одного дня Талли еще не пробовал… И все же изменения в его мозг вносил не кто-нибудь, а Сью Харбсон Андо и Ли Боро с Миранды, а эти дамы относились к своим обязанностям в высшей степени ответственно. Жаль, конечно, что им опять не удалось сделать так, чтобы остальные люди не вздрагивали, когда Талли улыбается… Увы, в этом случае речь шла о лицевых нервах и мышцах, а не о компьютерных функциях. В.К. Талли полностью доверял Андо и Боро – они сделали все, что могли.
А пока попробуем поразмышлять о путешествиях во времени и о тех парадоксах, к которым они приводят. Допустим, кто-то отправился в прошлое и убил своего собственного деда. Будет ли он после этого продолжать существовать? Может, будет, а может, и нет. Сейчас В.К. чувствовал себя прекрасно, в то время как раньше после размышлений над этой проблемой ему требовалась внешняя перезагрузка. Так, теперь вспомним парадоксы квантовой теории… И здесь все в порядке. Отныне мозг Талли оказался способен справиться с чем угодно, начиная с трехзначной логики Лукашевича и кончая бесконечнозначной Райхенбаха. И наконец на закуску – парадокс Рассела, «дедушка» всех подобных задач: «Парикмахер в одной деревне бреет тех и только тех, кто не бреется сам. Бреется ли сам парикмахер?» Если он не бреется, то, поскольку он бреет всех, кто не бреется, то он бреется. С другой стороны, если он бреется… Так, строя бесконечные логические цепи и углубляясь в дебри теории типов, множеств и размытых логик, Талли довольно неплохо проводил свободное время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Там было опасно. Может быть, еще опасней, чем на корабле, и Дари знала это. И все-таки она молча подчинилась.
Ханс подошел к Бену, скорчившемуся на полу возле стены. После первого удара, когда летящий корабль подхватил его открытым люком, Блешу пришлось испытать еще и четырехкратную перегрузку. Причем в отличие от Дари и Ханса он не сидел в специально предназначенном для этого кресле.
Датчики скафандра показывали, что оболочка не повреждена. А вот пережил ли Бен многочисленные удары? Ханс наклонился и направил луч фонаря в лицо Блеша. Глаза Бена были открыты, и зрачки реагировали на свет.
Жив.
Ни на что другое времени не оставалось. Ханс поднял на руки бесчувственное тело и направился к наружному люку. Высота была метра три, но благодаря низкой гравитации прыжок прошел без последствий.
Дари ждала внизу и сразу потянула капитана прочь от корабля. Ханс не сопротивлялся. Плоская поверхность узловой зоны, прежде угольно-черная, теперь излучала слабое голубое сияние.
Отойдя шагов на двадцать, исследователи обернулись. На первый взгляд корабль никак не изменился. Он только стоял под каким-то странным углом к поверхности. Его нижняя часть была как будто подчеркнута переливающейся линией голубого пламени. Пламя не двигалось – двигался «Спаситель». Он опускался все ниже и ниже прямо на глазах, как будто Ледяной мир поглощал его.
Не обращая внимания на испуганный крик Дари, Ханс сделал несколько шагов вперед. Вблизи было лучше видно, что происходило. Там, где проходила линия пламени, корпус «Спасителя» трескался, крошился и обращался в пыль.
Надо было бежать, но куда? Край узловой зоны окаймляла яркая голубая полоса – пройти можно не больше сотни метров в любую сторону. Ханс еще раз обернулся к «Спасителю» и заметил, что пыль, в которую превратилась вся нижняя часть корабля, расползлась метров на пять во все стороны. Он поднял голову: где-то там, за сотни миллионов километров, «Гордость Ориона» принимает их сигналы. Все, вплоть до последнего приказа покинуть корабль, должно было быть передано. Только за те несколько минут, что они с Дари и Беном еще будут существовать, прийти на помощь никто все равно не успеет.
Ханс поглядел вокруг. «Спаситель» стал на метр ниже, и граница слоя пыли приближалась. Возможно, эта пыль и безобидна, но рисковать нельзя. Голубое сияние вокруг узловой зоны не ослабевало.
– Дари…
Ребка знал, что надо делать, – просто хотел услышать ее голос.
– Я здесь, Ханс.
– Нам нельзя здесь оставаться. Это я во всем виноват, извини. Я думал, что поверхность безопасна.
– Мы все ошиблись.
– С кораблем все кончено. Взлететь мы не сможем. Есть только один выход.
– Я знаю, Ханс. – Дари то ли всхлипнула, то ли засмеялась. – Ты не виноват. Это я хотела сюда лететь, чтобы заглянуть внутрь Ледяного мира. Теперь, если повезет, мое желание исполнится.
Это было весьма сомнительное везение, и все же Ханс кивнул. Слой пыли находился уже метрах в пяти.
– Ждать нет смысла. Надеюсь, мы не ошиблись с дестабилизирующим полем. Я включаю свое.
– Я тоже. Надеюсь, мы встретимся на той стороне, что бы там ни было.
– Разумеется. Ты ведь обещала, что у нас будет другой случай, помнишь?
Ханс поднял глаза на внутреннюю поверхность шлема и сфокусировал взгляд в нужной последовательности на контрольных сенсорах, запустив генератор поля. Его беспокоило только одно: будет ли поле иметь достаточно большой активный радиус, чтобы охватить Бена, которого капитан продолжал нести на руках. И если нет, то что случится с ними обоими?
Для других мыслей времени не оставалось. Притяжение планеты, казалось, исчезло совсем. Ханс падал, сжимая в руках свою ношу, в таинственные недра Ледяного мира.
Глава 15
Венец инженерной мысли
В.К. Талли не был склонен обсуждать с Грейвсом и остальными путешественниками усовершенствования, которые он приобрел вместе с новым телом, – уж слишком бы это походило на хвастовство.
Вот, например, его аттосекундные процессоры. На первый взгляд вещь хорошая, от таких никто не откажется. Но еще несколько лет назад, во время первого телесного воплощения, Талли понял, насколько это неудобно. Он думал в триллион раз быстрее, чем любой биологический интеллект, и по точности и воспроизводимости его результаты превосходили всякое воображение. Однако вследствие этого ему приходилось большую часть своей жизни просто ждать. Так же, как и сейчас. Как бы понравилось Дари Лэнг, если бы, задав В.К. вопрос, она потом была вынуждена ходить вокруг десять лет, дожидаясь ответа?
Талли пробовал коротать время, вычисляя первые десять миллиардов простых чисел или отыскивая повторяющиеся последовательности цифр в числе «пи». Только этого хватало ненадолго. Поэтому одним из усовершенствований, о котором Талли попросил в первую очередь, был «ждущий режим». Причем не такой, как прежде, который в тысячу или миллион раз замедлял ход его внутренних часов, а настоящий «ждущий режим», в котором он мог бы «спать» подобно людям, включая сознание лишь в ответ на какое-то внешнее событие. Теперь такой режим у В.К. был. Более того, он мог просыпаться не только в ответ на внешний стимул, но и по сигналу таймера – через секунду, неделю или сто лет – как захочет. Правда, ставить таймер на срок больше одного дня Талли еще не пробовал… И все же изменения в его мозг вносил не кто-нибудь, а Сью Харбсон Андо и Ли Боро с Миранды, а эти дамы относились к своим обязанностям в высшей степени ответственно. Жаль, конечно, что им опять не удалось сделать так, чтобы остальные люди не вздрагивали, когда Талли улыбается… Увы, в этом случае речь шла о лицевых нервах и мышцах, а не о компьютерных функциях. В.К. Талли полностью доверял Андо и Боро – они сделали все, что могли.
А пока попробуем поразмышлять о путешествиях во времени и о тех парадоксах, к которым они приводят. Допустим, кто-то отправился в прошлое и убил своего собственного деда. Будет ли он после этого продолжать существовать? Может, будет, а может, и нет. Сейчас В.К. чувствовал себя прекрасно, в то время как раньше после размышлений над этой проблемой ему требовалась внешняя перезагрузка. Так, теперь вспомним парадоксы квантовой теории… И здесь все в порядке. Отныне мозг Талли оказался способен справиться с чем угодно, начиная с трехзначной логики Лукашевича и кончая бесконечнозначной Райхенбаха. И наконец на закуску – парадокс Рассела, «дедушка» всех подобных задач: «Парикмахер в одной деревне бреет тех и только тех, кто не бреется сам. Бреется ли сам парикмахер?» Если он не бреется, то, поскольку он бреет всех, кто не бреется, то он бреется. С другой стороны, если он бреется… Так, строя бесконечные логические цепи и углубляясь в дебри теории типов, множеств и размытых логик, Талли довольно неплохо проводил свободное время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83