Возможно, ему следовало чувствовать себя счастливым, а не обиженным. Нелл Коттер тремя днями раньше отбыла из Пунта-Аренаса в Стэнли, но она сказала Джону, что он может оставаться на студии, сколько захочет. А что, если бы она этого не сделала? Его пропуск в общежитие СГОМ был действителен на одну ночь и на один день довольствия. Наверняка все в Админ-центре полагали, будто Джон Перри спит на тротуарах и голодает до смерти среди цветочных лужаек. Вовсе не их заслугой было то, что он жил в роскоши, неведомой на плавучих базах.
По-настоящему Джона раздражала только пустая трата времени. Ему и в голову не пришло захватить с собой в Аренас какую-нибудь работу – он и не мечтал, что у него найдется для нее время. Тем временем его рабочий стол был завален непрочитанными документами и накопившимися наблюдениями за дымарями, отчетами о более ранних погружениях.
Когда он собрался уходить домой, уже совсем стемнело. Джон позволял поднимающимся южным созвездиям направлять его обратно на восток, пока не встала Луна. Она была близка к половине и достаточно ярка, чтобы Джон смог различить черный как смоль сабельный шрам оборонительной линии «Армагеддон» на ее пятнистой северной стороне.
Ночь выдалась теплой, и у Джона не было причин торопиться. Уже близилось к полуночи, когда он добрался до гребня холма и первых зданий. Луне теперь приходилось соперничать с кричащими огнями Пунта-Аренаса. Праздник был в самом разгаре. Джон находился в миле от города и в трехстах метрах над ним, но уже слышал марширующие оркестры.
Главный проспект Пунта-Аренаса опускался громадной двойной кривой, забирая на север, словно бы к аэропорту, но затем изгибался до самого дальнего юга и наконец снова поворачивал, чтобы бежать к гигантским пирсам и пристаням, что окольцовывали Магелланов пролив. Крутизна трассы была аккуратнейшим образом выбрана ее инженерами-конструкторами. Никогда не оказываясь более градуса, она не представляла никакой проблемы даже для самых деликатных и неуклюжих колесных платформ.
Джон не последовал по широкому извилистому проспекту с его светящимися сферами биолюминесценции. Вместо этого он спустился по одной из более темных и крутых поперечных улочек. Эти улочки направлялись прямиком к берегу и были исключительно пешеходными.
Один из дежурных охранников в Админ-центре СГОМ сказал Джону, что в этом году фестиваль станет самым грандиозным, собирая более двухсот колесных платформ. Когда Джон добрался до главной улицы, он смог с легкостью в этом убедиться. Там всюду виднелись эти чудища, движущиеся в обоих направлениях.
Спящий гигант на огромных колесах прогрохотал мимо, делая не более двух миль в час.
– Мать-Земля! – нараспев произнес гулкий, усиленный динамиком голос. – Поклонитесь Великой Матери-Земле! Номер сто семьдесят восемь.
Розовый дым поднимался от ноздрей гиганта, тогда как белый дым вырывался из массивных торчащих сосков. Полдюжины практически обнаженных женщин плясали на голом брюхе в сияющем красном свете, что исходил из глубокого пупка. Они дружно держали могучий фаллос в красно-белую полоску. Мужчины и женщины по обе стороны ликовали и делали непристойные жесты. Пока гигант двигался мимо них по проспекту, они вводили свой счет для графы 178 на электронных карточках и дожидались прохождения следующей колесной платформы.
Впрочем, графа 179 не пользовалась колесами. Она представляла собой воссоздание бронтозавра, метров двенадцати в высоту и почти тридцати в длину. Зверь плавно шлепал вперед на четырех широко расставленных лапах, чьи движения роскошно друг другу соответствовали. Хотя добрая дюжина мужчин и женщин ехала на широкой серой спине, управление моделью было настолько совершенным, что для него не требовалось больше одного-единственного человека, сидящего в колоссальных внутренностях. Голова на чудовищной шее раскачивалась и проносилась над толпой, в итоге пройдя приблизительно в метре от Джона. Он увидел, как к нему опускаются сияющие глаза с красными кругами, и тихий голос из метровой пасти произнес:
– Номер сто семьдесят девять. Запомните: сто семьдесят девять. – Этот номер был также намалеван на гигантской туше буквами по два с половиной метра высотой.
Дальше последовало долгое ожидание, достаточное для того, чтобы, когда очередная колесная платформа наконец появилась, ее встретили уханьем и радостными воплями. У нее явно были проблемы. Внутренний механизм хрипел, а расположенный как раз на уровне глаз Джона наружный край имел грубый и любительский вид, составляя резкий контраст с идеальной отполированностью предыдущих платформ. В открытой и откровенно недоделанной коробке в центре виднелся водитель – тощий темноволосый мужчина, озабоченно скрючившийся над рычагами управления. Имея на борту номер «65», платформа должна была пройти эту точку маршрута много часов назад. Теперь она двигалась максимально быстро, пытаясь наверстать упущенное. Но все усилия были напрасны, ибо не существовало варианта, при котором идущие впереди платформы предоставили бы шестьдесят пятому место для обгона.
Платформа представляла собой миниатюрную Солнечную систему, смонтированную на карусели. Десять двухметровых открытых корзин вращались на длинных металлических стержнях, и внутри каждой корзины имелась живая эмблема планеты. Меркурий первым прошел мимо публики: мужчина – или то была женщина? – наряженный древним вестником. Лицо вестника почти скрывал сверкающий шлем, и не было видно ничего, кроме серебристого фартука, пары голых коричневых ног и беспрестанно размахивающих рук, обтянутых серебристой сеткой. Венера определенно была женщиной – совершенно голая, раскрашенная золотой краской, но прикрытая длинными, снежно-белыми распущенными волосами. Земля явно была ее сестрой, облаченной в наряд из тончайших бело-голубых тканей.
Марс был мускулистым, выкрашенным в красное мужчиной, таким же голым, как Венера, но не имеющим волос, чтобы хоть как-то прикрыть свой срам. Судя по реакции толпы, она предпочитала его женщинам. Народ проникался все большей теплотой к графе 65 с ее трясущимся, кустарным обличьем. Корзина с Поясом астероидов удостоилась самого большого восторга. Там сидел не один человек, а дюжина буйных карликов, ссорящихся, машущих руками, оскорбляющих толпу, то и дело громко пускающих ветры и сражающихся за право постоять на голове у собрата для лучшего обзора.
Корзина с Юпитером как раз вплывала в поле зрения, когда вся платформа сделала внезапный поворот с приличным креном. Толпа возбужденно загудела, когда Марс снова появился в поле зрения, дико размахивая руками, чтобы удержать равновесие, а за ним последовала Земля, которая равновесия не удержала и теперь валялась на спине в своей корзине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
По-настоящему Джона раздражала только пустая трата времени. Ему и в голову не пришло захватить с собой в Аренас какую-нибудь работу – он и не мечтал, что у него найдется для нее время. Тем временем его рабочий стол был завален непрочитанными документами и накопившимися наблюдениями за дымарями, отчетами о более ранних погружениях.
Когда он собрался уходить домой, уже совсем стемнело. Джон позволял поднимающимся южным созвездиям направлять его обратно на восток, пока не встала Луна. Она была близка к половине и достаточно ярка, чтобы Джон смог различить черный как смоль сабельный шрам оборонительной линии «Армагеддон» на ее пятнистой северной стороне.
Ночь выдалась теплой, и у Джона не было причин торопиться. Уже близилось к полуночи, когда он добрался до гребня холма и первых зданий. Луне теперь приходилось соперничать с кричащими огнями Пунта-Аренаса. Праздник был в самом разгаре. Джон находился в миле от города и в трехстах метрах над ним, но уже слышал марширующие оркестры.
Главный проспект Пунта-Аренаса опускался громадной двойной кривой, забирая на север, словно бы к аэропорту, но затем изгибался до самого дальнего юга и наконец снова поворачивал, чтобы бежать к гигантским пирсам и пристаням, что окольцовывали Магелланов пролив. Крутизна трассы была аккуратнейшим образом выбрана ее инженерами-конструкторами. Никогда не оказываясь более градуса, она не представляла никакой проблемы даже для самых деликатных и неуклюжих колесных платформ.
Джон не последовал по широкому извилистому проспекту с его светящимися сферами биолюминесценции. Вместо этого он спустился по одной из более темных и крутых поперечных улочек. Эти улочки направлялись прямиком к берегу и были исключительно пешеходными.
Один из дежурных охранников в Админ-центре СГОМ сказал Джону, что в этом году фестиваль станет самым грандиозным, собирая более двухсот колесных платформ. Когда Джон добрался до главной улицы, он смог с легкостью в этом убедиться. Там всюду виднелись эти чудища, движущиеся в обоих направлениях.
Спящий гигант на огромных колесах прогрохотал мимо, делая не более двух миль в час.
– Мать-Земля! – нараспев произнес гулкий, усиленный динамиком голос. – Поклонитесь Великой Матери-Земле! Номер сто семьдесят восемь.
Розовый дым поднимался от ноздрей гиганта, тогда как белый дым вырывался из массивных торчащих сосков. Полдюжины практически обнаженных женщин плясали на голом брюхе в сияющем красном свете, что исходил из глубокого пупка. Они дружно держали могучий фаллос в красно-белую полоску. Мужчины и женщины по обе стороны ликовали и делали непристойные жесты. Пока гигант двигался мимо них по проспекту, они вводили свой счет для графы 178 на электронных карточках и дожидались прохождения следующей колесной платформы.
Впрочем, графа 179 не пользовалась колесами. Она представляла собой воссоздание бронтозавра, метров двенадцати в высоту и почти тридцати в длину. Зверь плавно шлепал вперед на четырех широко расставленных лапах, чьи движения роскошно друг другу соответствовали. Хотя добрая дюжина мужчин и женщин ехала на широкой серой спине, управление моделью было настолько совершенным, что для него не требовалось больше одного-единственного человека, сидящего в колоссальных внутренностях. Голова на чудовищной шее раскачивалась и проносилась над толпой, в итоге пройдя приблизительно в метре от Джона. Он увидел, как к нему опускаются сияющие глаза с красными кругами, и тихий голос из метровой пасти произнес:
– Номер сто семьдесят девять. Запомните: сто семьдесят девять. – Этот номер был также намалеван на гигантской туше буквами по два с половиной метра высотой.
Дальше последовало долгое ожидание, достаточное для того, чтобы, когда очередная колесная платформа наконец появилась, ее встретили уханьем и радостными воплями. У нее явно были проблемы. Внутренний механизм хрипел, а расположенный как раз на уровне глаз Джона наружный край имел грубый и любительский вид, составляя резкий контраст с идеальной отполированностью предыдущих платформ. В открытой и откровенно недоделанной коробке в центре виднелся водитель – тощий темноволосый мужчина, озабоченно скрючившийся над рычагами управления. Имея на борту номер «65», платформа должна была пройти эту точку маршрута много часов назад. Теперь она двигалась максимально быстро, пытаясь наверстать упущенное. Но все усилия были напрасны, ибо не существовало варианта, при котором идущие впереди платформы предоставили бы шестьдесят пятому место для обгона.
Платформа представляла собой миниатюрную Солнечную систему, смонтированную на карусели. Десять двухметровых открытых корзин вращались на длинных металлических стержнях, и внутри каждой корзины имелась живая эмблема планеты. Меркурий первым прошел мимо публики: мужчина – или то была женщина? – наряженный древним вестником. Лицо вестника почти скрывал сверкающий шлем, и не было видно ничего, кроме серебристого фартука, пары голых коричневых ног и беспрестанно размахивающих рук, обтянутых серебристой сеткой. Венера определенно была женщиной – совершенно голая, раскрашенная золотой краской, но прикрытая длинными, снежно-белыми распущенными волосами. Земля явно была ее сестрой, облаченной в наряд из тончайших бело-голубых тканей.
Марс был мускулистым, выкрашенным в красное мужчиной, таким же голым, как Венера, но не имеющим волос, чтобы хоть как-то прикрыть свой срам. Судя по реакции толпы, она предпочитала его женщинам. Народ проникался все большей теплотой к графе 65 с ее трясущимся, кустарным обличьем. Корзина с Поясом астероидов удостоилась самого большого восторга. Там сидел не один человек, а дюжина буйных карликов, ссорящихся, машущих руками, оскорбляющих толпу, то и дело громко пускающих ветры и сражающихся за право постоять на голове у собрата для лучшего обзора.
Корзина с Юпитером как раз вплывала в поле зрения, когда вся платформа сделала внезапный поворот с приличным креном. Толпа возбужденно загудела, когда Марс снова появился в поле зрения, дико размахивая руками, чтобы удержать равновесие, а за ним последовала Земля, которая равновесия не удержала и теперь валялась на спине в своей корзине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107