В воротах стоял большой стражник с пикой и зорко поглядывал кругом. Кругом же творился некий вялый бедлам – пауза
такая после бурного шабаша. Кто из чертей, засунув руки в карманы узеньких брюк, легонько бил копытцами ленивую чечетку, кто листал журналы с картинками, кто тасовал карты... Один жонглировал черепами. Двое в углу учились стоять на голове. Группа чертей, расстелив на земле газеты, сидела вокруг коньяка и закуски – выпивали. А четверо – три музыканта с гитарами и девица – стояли прямо перед стражником; девица красиво пела "Очи черные". Гитаристы не менее красиво аккомпанировали ей. И сама-то девица очень даже красивая, на красивых копытцах, в красивых штанах... Однако стражник спокойно смотрел на нее – почему-то не волновался. Он даже снисходительно улыбался в усы.
– Хлеб да соль! – сказал Иван, подходя к тем, которые выпивали.
Его оглядели с ног до головы... И отвернулись.
– Что же с собой не приглашаете? – жестко спросил Иван.
Его опять оглядели.
– А что ты за князь такой? – спросил один, тучный, с большими рогами.
– Я князь такой, что если счас понесу вас по кочкам, то от вас клочья полетят. Стать!
Черти изумились... Смотрели на Ивана.
– Я кому сказал?! – Иван дал ногой по бутылкам.– Стать!!
Тучный вскочил и полез было на Ивана, но его подхватили свои и оттащили в сторону.
Перед Иваном появился некто изящный, среднего возраста, в очках.
– В чем дело, дружок? – заговорил он, беря Ивана под руку.– Чего мы шумим? Мм? У нас где-нибудь бо-бо? Или что? Или настроение испорчено? Что надо?
– Надо справку,– зло сказал Иван. К ним еще подошли черти...
Образовался такой кружок, в центре которого стоял злой Иван.
– Продолжайте,– крикнул Изящный музыкантам и девице.– Ваня, какую справку надо? О чем?
– Что я – умный.
Черти переглянулись... Быстро и непонятно переговорили между собой.
– Шизо,– сказал один.– Или авантюрист.
– Не похоже,– возразил другой.– Куда-нибудь оформляется. Всего одну справку надо?
– Одну.
– А какую справку, Ваня? Они разные бывают... Бывает – характеристика, аттестат... Есть о наличии, есть об отсутствии, есть "в том, что", есть "так как", есть "ввиду того, что", а есть "вместе с тем, что" – разные, понимаешь? Какую именно тебе сказали принести?
– Что я умный. – Не понимаю... Диплом, что ли?
– Справку.
– Но их сотни справок! Есть "в связи с тем, что", есть "несмотря на то, что", есть...
– Понесу ведь по кочкам,-сказал Иван с угрозой.– Тошно будет. Или спою "Отче наш".
– Спокойно, Ваня, спокойно,– занервничал Изящный черт.– Зачем подымать волну? Мы можем сделать любую справку, надо только понять-какую? Мы тебе сделаем...
– Мне липовая справка не нужна,– твердо сказал Иван,– мне нужна такая, какие выдает Мудрец.
Тут черти загалдели все разом.
– Ему нужна только такая, какие выдает Мудрец.
– О-о!..
– Липовая его не устраивает... Дх, какая неподкупная душа! Какой Анжелико!
– Какой митрополит! Он нам споет "Отче наш". А "Сухой бы я корочкой питалась" ты нам споешь?
– Ша, черти! Ша... Я хочу знать: как это он понесет нас по кочкам? Он же берет нас на арапа! То ж элементарный арапинизм! Что значит, что этот пошехонец понесет нас?
Подошли еще черти. Ивана окружили со всех сторон. И все глядели и размахивали руками.
– Он опрокинул коньяк!
– Это хамство! Что значит, что он понесет нас по кочкам? Что это значит? Это шантаж?
– Кубок "Большого орла" ему!
– Тумаков ему! Тумаков!
Дело могло обернуться плохо: Ивана теснили.
– Ша, черти! Ша! – крикнул Иван. И поднял руку.– Ша, черти! Есть предложение!..
– Ша, братцы,– сказал Изящный черт.– Есть предложение. Выслушаем предложение.
Иван, Изящный черт и еще несколько чертей отошли в сторонку и стали совещаться. Иван что-то вполголоса говорил им, посматривал в сторону стражника. И другие тоже посматривали туда же.
Перед стражником по-прежнему "несли вахту" певица и музыканты; девица пела теперь ироническую песенку "Разве ты мужчина!". Она пела и пританцовывала.
– Я не очень уверен,– сказал Изящный черт.– Но... А?
– Это надо проверить,– заговорили и другие.– Это не лишено смысла.
– Да, это надо проверить. Это не лишено смысла.
– Мы это проверим,– сказал Изящный черт своему помощнику.– Это не лишено смысла. Если этот номер у нас проходит, мы посылаем с Иваном нашего черта, и он делает так, что Мудрец принимает Ивана. К нему очень трудно попасть.
– Но без обмана! – сказал Иван.– Если Мудрец меня не принимает, я вот этими вот руками... беру вашего черта...
– Ша, Иван,– сказал Изящный черт.– Не надо лишних слов. Все будет о'кей. Маэстро, что нужно? – спросил он своего помощника.
– Анкетные данные стражника,– сказал тот.– Где родился, кто родители... И еще одна консультация Ивана.
– Картотека,– кратко сказал Изящный. Два черта побежали куда-то, а Изящный обнял Ивана и стал ходить с ним туда-сюда, что-то негромко рассказывал.
Прибежали с данными. Один доложил:
– Из Сибири. Родители – крестьяне.
Изящный черт, Иван и маэстро посовещались накоротке.
– Да? – спросил Изящный.
– Как штык,– ответил Иван.– Чтоб мне сдохнуть!
– Маэстро?
– Через... две с половиной минуты,– ответил маэстро, поглядев на часы.
– Приступайте,– сказал Изящный. Маэстро и с ним шестеро чертей – три мужского пола и три женского – сели неподалеку с инструментами и стали сыгрываться. Вот они сыгрались... Маэстро кивнул головой, и шестеро грянули:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Здесь надо остановить повествование и, сколь возможно, погрузиться в мир песни. Это был прекрасный мир, сердечный и грустный. Звуки песни, негромкие, но сразу какие-то мощные, чистые, ударили в самую душу. Весь шабаш отодвинулся далеко-далеко; черти, особенно те, которые пели, сделались вдруг прекрасными существами, умными, добрыми, показалось вдруг, что смысл истинного их существования не в шабаше и безобразиях, а в ином – в любви, в сострадании.
Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбачью он лодку берет,
Унылую песню заводит,
О родине что-то поет.
Ах, как они пели! Как они, собаки, пели! Стражник прислонил копье к воротам и, замерев, слушал песню. Глаза его наполнились слезами, он как-то даже ошалел. Может быть, даже перестал понимать, где он и зачем.
Бродяга Байкал переехал,-
Навстречу родимая мать.
Ой, здравствуй, ой, здравствуй,
родная,
Здоров ли отец мой и брат?
Стражник подошел к поющим, сел, склонил голову на руки и стал покачиваться взад-вперед.
– М-мх...– сказал он.
***
А в пустые ворота пошли черти.
А А песня лилась, рвала душу, губила суету и мелочь жизни – звала на простор, на вольную волю.
А черти шли и шли в пустые ворота.
Стражнику поднесли огромную чару... Он, не раздумывая, выпил, трахнул чару о землю, уронил голову на руки и опять сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
такая после бурного шабаша. Кто из чертей, засунув руки в карманы узеньких брюк, легонько бил копытцами ленивую чечетку, кто листал журналы с картинками, кто тасовал карты... Один жонглировал черепами. Двое в углу учились стоять на голове. Группа чертей, расстелив на земле газеты, сидела вокруг коньяка и закуски – выпивали. А четверо – три музыканта с гитарами и девица – стояли прямо перед стражником; девица красиво пела "Очи черные". Гитаристы не менее красиво аккомпанировали ей. И сама-то девица очень даже красивая, на красивых копытцах, в красивых штанах... Однако стражник спокойно смотрел на нее – почему-то не волновался. Он даже снисходительно улыбался в усы.
– Хлеб да соль! – сказал Иван, подходя к тем, которые выпивали.
Его оглядели с ног до головы... И отвернулись.
– Что же с собой не приглашаете? – жестко спросил Иван.
Его опять оглядели.
– А что ты за князь такой? – спросил один, тучный, с большими рогами.
– Я князь такой, что если счас понесу вас по кочкам, то от вас клочья полетят. Стать!
Черти изумились... Смотрели на Ивана.
– Я кому сказал?! – Иван дал ногой по бутылкам.– Стать!!
Тучный вскочил и полез было на Ивана, но его подхватили свои и оттащили в сторону.
Перед Иваном появился некто изящный, среднего возраста, в очках.
– В чем дело, дружок? – заговорил он, беря Ивана под руку.– Чего мы шумим? Мм? У нас где-нибудь бо-бо? Или что? Или настроение испорчено? Что надо?
– Надо справку,– зло сказал Иван. К ним еще подошли черти...
Образовался такой кружок, в центре которого стоял злой Иван.
– Продолжайте,– крикнул Изящный музыкантам и девице.– Ваня, какую справку надо? О чем?
– Что я – умный.
Черти переглянулись... Быстро и непонятно переговорили между собой.
– Шизо,– сказал один.– Или авантюрист.
– Не похоже,– возразил другой.– Куда-нибудь оформляется. Всего одну справку надо?
– Одну.
– А какую справку, Ваня? Они разные бывают... Бывает – характеристика, аттестат... Есть о наличии, есть об отсутствии, есть "в том, что", есть "так как", есть "ввиду того, что", а есть "вместе с тем, что" – разные, понимаешь? Какую именно тебе сказали принести?
– Что я умный. – Не понимаю... Диплом, что ли?
– Справку.
– Но их сотни справок! Есть "в связи с тем, что", есть "несмотря на то, что", есть...
– Понесу ведь по кочкам,-сказал Иван с угрозой.– Тошно будет. Или спою "Отче наш".
– Спокойно, Ваня, спокойно,– занервничал Изящный черт.– Зачем подымать волну? Мы можем сделать любую справку, надо только понять-какую? Мы тебе сделаем...
– Мне липовая справка не нужна,– твердо сказал Иван,– мне нужна такая, какие выдает Мудрец.
Тут черти загалдели все разом.
– Ему нужна только такая, какие выдает Мудрец.
– О-о!..
– Липовая его не устраивает... Дх, какая неподкупная душа! Какой Анжелико!
– Какой митрополит! Он нам споет "Отче наш". А "Сухой бы я корочкой питалась" ты нам споешь?
– Ша, черти! Ша... Я хочу знать: как это он понесет нас по кочкам? Он же берет нас на арапа! То ж элементарный арапинизм! Что значит, что этот пошехонец понесет нас?
Подошли еще черти. Ивана окружили со всех сторон. И все глядели и размахивали руками.
– Он опрокинул коньяк!
– Это хамство! Что значит, что он понесет нас по кочкам? Что это значит? Это шантаж?
– Кубок "Большого орла" ему!
– Тумаков ему! Тумаков!
Дело могло обернуться плохо: Ивана теснили.
– Ша, черти! Ша! – крикнул Иван. И поднял руку.– Ша, черти! Есть предложение!..
– Ша, братцы,– сказал Изящный черт.– Есть предложение. Выслушаем предложение.
Иван, Изящный черт и еще несколько чертей отошли в сторонку и стали совещаться. Иван что-то вполголоса говорил им, посматривал в сторону стражника. И другие тоже посматривали туда же.
Перед стражником по-прежнему "несли вахту" певица и музыканты; девица пела теперь ироническую песенку "Разве ты мужчина!". Она пела и пританцовывала.
– Я не очень уверен,– сказал Изящный черт.– Но... А?
– Это надо проверить,– заговорили и другие.– Это не лишено смысла.
– Да, это надо проверить. Это не лишено смысла.
– Мы это проверим,– сказал Изящный черт своему помощнику.– Это не лишено смысла. Если этот номер у нас проходит, мы посылаем с Иваном нашего черта, и он делает так, что Мудрец принимает Ивана. К нему очень трудно попасть.
– Но без обмана! – сказал Иван.– Если Мудрец меня не принимает, я вот этими вот руками... беру вашего черта...
– Ша, Иван,– сказал Изящный черт.– Не надо лишних слов. Все будет о'кей. Маэстро, что нужно? – спросил он своего помощника.
– Анкетные данные стражника,– сказал тот.– Где родился, кто родители... И еще одна консультация Ивана.
– Картотека,– кратко сказал Изящный. Два черта побежали куда-то, а Изящный обнял Ивана и стал ходить с ним туда-сюда, что-то негромко рассказывал.
Прибежали с данными. Один доложил:
– Из Сибири. Родители – крестьяне.
Изящный черт, Иван и маэстро посовещались накоротке.
– Да? – спросил Изящный.
– Как штык,– ответил Иван.– Чтоб мне сдохнуть!
– Маэстро?
– Через... две с половиной минуты,– ответил маэстро, поглядев на часы.
– Приступайте,– сказал Изящный. Маэстро и с ним шестеро чертей – три мужского пола и три женского – сели неподалеку с инструментами и стали сыгрываться. Вот они сыгрались... Маэстро кивнул головой, и шестеро грянули:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Здесь надо остановить повествование и, сколь возможно, погрузиться в мир песни. Это был прекрасный мир, сердечный и грустный. Звуки песни, негромкие, но сразу какие-то мощные, чистые, ударили в самую душу. Весь шабаш отодвинулся далеко-далеко; черти, особенно те, которые пели, сделались вдруг прекрасными существами, умными, добрыми, показалось вдруг, что смысл истинного их существования не в шабаше и безобразиях, а в ином – в любви, в сострадании.
Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбачью он лодку берет,
Унылую песню заводит,
О родине что-то поет.
Ах, как они пели! Как они, собаки, пели! Стражник прислонил копье к воротам и, замерев, слушал песню. Глаза его наполнились слезами, он как-то даже ошалел. Может быть, даже перестал понимать, где он и зачем.
Бродяга Байкал переехал,-
Навстречу родимая мать.
Ой, здравствуй, ой, здравствуй,
родная,
Здоров ли отец мой и брат?
Стражник подошел к поющим, сел, склонил голову на руки и стал покачиваться взад-вперед.
– М-мх...– сказал он.
***
А в пустые ворота пошли черти.
А А песня лилась, рвала душу, губила суету и мелочь жизни – звала на простор, на вольную волю.
А черти шли и шли в пустые ворота.
Стражнику поднесли огромную чару... Он, не раздумывая, выпил, трахнул чару о землю, уронил голову на руки и опять сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13