Выпуклый лоб, четыре нервных пятна. И не подумаешь, что его голос можно услышать на другом конце Мира.
Инфор неспеша присосался к боковому нервному пятну, связист крикнул: «Девятый ушел на смену», и небольшой отряд покинул станцию. Шли под самой поверхностью. Солнечные лучи ласкали кожу, блики весело играли на телах.
— Как наши девушки? — весело стрельнул глазом связист. Атран изобразил гримасу отчаяния.
— Горе мне, бедному, несчастному туристу. Такой косяк молоди — и ни одной широкомыслящей.
— Как это — ни одной? Одна как раз есть!
— Может и есть, да не про нашу честь, — намекнул Лотвич. — Мы ее по дороге сюда встретили. Спешила прямиком на наш кордон.
— И я, кажется, знаю, что она там делает, — добродушно усмехнулся связист. — Это правда, что вы алмара порешили?
— Правда.
— Давно пора было! А то на смену как на подвиг идешь. Вдруг из Темноты вынырнет, схватит… Шалот его, конечно, отгонит. Эти твари свиста боятся. А если вовремя не заметит?… Трудно было?
— Одного охотника потеряли.
Связист поцокал языком. Атран удивился, что со слухом у парня все наладилось. Но потом понял, что слушает тот ушами шалота.
— …а хочешь — Атрана расспроси. Он на страховке сначала был. Всю картину видел. А под конец алмару оба глаза снес. Такой чистой работы я давно не встречал.
Атран чуть не раздулся от гордости.
— Чего там рассказывать? Был алмар, нет алмара.
— Не скромничай. Дорога длинная, плыть долго, а ты здесь новенький. Не нарушай традицию, сократи нам путь.
— Ну, если общество настаивает… — Атран прикрыл глаза и напряг память. Как перед экзаменом. — Первой атаковала Мбала…
Стараясь быть равнодушным и беспристрастным, он принялся описывать перипетии боя. Все, что помнил. А помнил, как оказалось, очень много. Лотвич изредка вносил дополнения. Но, когда дошел до смерти Мбалы, вчерашнее приобретение — звериные эмоции — чуть не захлестнули сознание. Кула подхватила и усилила их. Атран замолчал, чтоб не выдать себя голосом. Но мозг ученого продолжал работу, анализируя и сравнивая. Было в эмоции нечто от скуки, но не только. Боль? Да, близко. Среднее между скукой и болью. Пусть рабочее название будет — боль утраты. Потом можно уточнить.
— Что задумался?
— Понял, почему ты отказался рассказывать. — Атран постарался произнести это ровным, чуть равнодушным голосом. — Дальше я вступил в бой — так это круговерть какая-то. Щупальце справа, я вперед, щупальце слева, я вниз. Глаз впереди, я атакую… Неинтересно как-то звучит…
— Девушкам ты интересней рассказывал. Как там? Совершенный боевой организм…
— Так то — девушкам. А здесь байки народу не нужны.
— Почему это народу не нужны байки? — грозно поинтересовался связист, и все рассмеялись.
— Да я почти закончил. Пока алмар был в шоке, обхожу сзади, атакую второй глаз… и получаю по голове так, что я налево, кула направо, в глазах круги, ничего не вижу, ничего не понимаю, только хвостом работаю. На полсотни метров отошел, с кулой слился, и потом уже что-то соображать начал. Кула не в духе, в бой рвется, а алмар опять чернила выпустил. Дальше пусть Лотвич расскажет. Я был занят только тем, что кулу сдерживал.
— Ценная информация, — неожиданно густым басом произнес инфор. Атран совсем забыл о нем. Надо же — вот так неожиданно войти в анналы истории…
Лотвич докончил рассказ, потом на слэнге охотников прокомментировал некоторые места боя. Атран ничего не понял. Что такое — крутка, почему она неэффективна, почему нельзя применять срезку, но двойная укрутка очень эффективна. Разумно и понятно прозвучало только вчерашнее замечание, что на алмара подобного размера нужно идти вшестером или ввосьмером. И работать обязательно парами.
Идем в Темноту, — скомандовал вскоре связист. И направил шалота почти вертикально вниз. Кула занервничала и поразила Атрана очередным шедевром:
— «Будет темно/холодно/неуютно. Шалот плохой/шумный».
— «Ты была в Темноте с шалотом?» — изумился Атран. И получил подтверждающий эхо-образ.
— Зачем так глубоко погружаться? — спросил он вслух.
— На глубине около 500 метров проходит граница разделения слоев. Верхний слой менее соленый и менее плотный. А чуть глубже 900 метров — еще один скачок плотности, — объяснил связист. — Звуковая волна отражается от границ раздела слоев и идет только по среднему слою. Ни вверх, ни вниз. Поэтому энергия звука не поглощается дном и не рассеивается поверхностью. А раз так, нас слышно очень далеко.
— Так все дело в скачках плотности?
— Да. Солености, температуры и из-за них — плотности.
— Кто бы мог подумать?… Э-э, а в самом деле, как это узнали?
— Не знаю, — равнодушно ответил связист. — Видимо, были какие-то исследования.
— В моей памяти тоже нет информации, — удивился инфор. — Пошлю запрос в информаторий.
Атран переключил внимание на боковую линию. Даже чуткие глаза кулы ничего не различали. Ниже и правее лениво работал хвостом шалот. Над ним по спирали шел в глубину кул Лотвича. По ушам ударили резкие, визгливые трели. Это шалот переключился на гидролокацию. Кула под Атраном издала жалобный стон и сделала робкую попытку повернуть назад. Попытку Атран пресек, но как мог, приласкал и успокоил хищницу.
Как можно определить малюсенький скачок плотности, — размышлял он. — Какой организм на это способен? Мы таких не проходили. Нету такого! Разницу во вкусе среды еще можно ощутить. Если вырастить специальное существо, которое больше ничего не умеет, можно уловить скачки солености. Но каким могучим интеллектом нужно обладать, чтоб связать соленость, плотность и необычное распространение звуковых волн… Хорошо, что я генетик. На физика моих мозгов не хватило бы.
— «Ты занят важным/непонятным, а впереди холодно/плохо», — выдала очередной перл кула, присовокупив робкую просьбу повернуть назад. Атран в первую минуту не понял, а во вторую обругал себя самыми гнусными словами. Он опять пустил кулу в свое сознание. Задумавшись, раскрылся перед хищницей полностью. Но плохо было не это. Он понял, что всегда, когда задумывался, раскрывал сознание перед инструментом. Это вошло в привычку. И счастье, что инструменты генетиков отличаются редкостной безголовостью.
Шалот щелкал и свистел, температура падала, давление возрастало, во рту появился неприятный привкус. Кула все больше нервничала и просилась наверх. Атран сам нервничал, но ставил в пример Лотвича и его кула. Внезапно шалот изменил курс. А через пару минут боковая линия подсказала, что впереди кто-то есть.
— Я девятый. Со мной два охотника, — громко произнес связист.
— Восьмой смену сдал. Привет, Таврид, — раздалось из мрака.
— Девятый принял. Радуйся, охотники алмара задрали.
— Серьезно?
— Кто же такими вещами шутит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Инфор неспеша присосался к боковому нервному пятну, связист крикнул: «Девятый ушел на смену», и небольшой отряд покинул станцию. Шли под самой поверхностью. Солнечные лучи ласкали кожу, блики весело играли на телах.
— Как наши девушки? — весело стрельнул глазом связист. Атран изобразил гримасу отчаяния.
— Горе мне, бедному, несчастному туристу. Такой косяк молоди — и ни одной широкомыслящей.
— Как это — ни одной? Одна как раз есть!
— Может и есть, да не про нашу честь, — намекнул Лотвич. — Мы ее по дороге сюда встретили. Спешила прямиком на наш кордон.
— И я, кажется, знаю, что она там делает, — добродушно усмехнулся связист. — Это правда, что вы алмара порешили?
— Правда.
— Давно пора было! А то на смену как на подвиг идешь. Вдруг из Темноты вынырнет, схватит… Шалот его, конечно, отгонит. Эти твари свиста боятся. А если вовремя не заметит?… Трудно было?
— Одного охотника потеряли.
Связист поцокал языком. Атран удивился, что со слухом у парня все наладилось. Но потом понял, что слушает тот ушами шалота.
— …а хочешь — Атрана расспроси. Он на страховке сначала был. Всю картину видел. А под конец алмару оба глаза снес. Такой чистой работы я давно не встречал.
Атран чуть не раздулся от гордости.
— Чего там рассказывать? Был алмар, нет алмара.
— Не скромничай. Дорога длинная, плыть долго, а ты здесь новенький. Не нарушай традицию, сократи нам путь.
— Ну, если общество настаивает… — Атран прикрыл глаза и напряг память. Как перед экзаменом. — Первой атаковала Мбала…
Стараясь быть равнодушным и беспристрастным, он принялся описывать перипетии боя. Все, что помнил. А помнил, как оказалось, очень много. Лотвич изредка вносил дополнения. Но, когда дошел до смерти Мбалы, вчерашнее приобретение — звериные эмоции — чуть не захлестнули сознание. Кула подхватила и усилила их. Атран замолчал, чтоб не выдать себя голосом. Но мозг ученого продолжал работу, анализируя и сравнивая. Было в эмоции нечто от скуки, но не только. Боль? Да, близко. Среднее между скукой и болью. Пусть рабочее название будет — боль утраты. Потом можно уточнить.
— Что задумался?
— Понял, почему ты отказался рассказывать. — Атран постарался произнести это ровным, чуть равнодушным голосом. — Дальше я вступил в бой — так это круговерть какая-то. Щупальце справа, я вперед, щупальце слева, я вниз. Глаз впереди, я атакую… Неинтересно как-то звучит…
— Девушкам ты интересней рассказывал. Как там? Совершенный боевой организм…
— Так то — девушкам. А здесь байки народу не нужны.
— Почему это народу не нужны байки? — грозно поинтересовался связист, и все рассмеялись.
— Да я почти закончил. Пока алмар был в шоке, обхожу сзади, атакую второй глаз… и получаю по голове так, что я налево, кула направо, в глазах круги, ничего не вижу, ничего не понимаю, только хвостом работаю. На полсотни метров отошел, с кулой слился, и потом уже что-то соображать начал. Кула не в духе, в бой рвется, а алмар опять чернила выпустил. Дальше пусть Лотвич расскажет. Я был занят только тем, что кулу сдерживал.
— Ценная информация, — неожиданно густым басом произнес инфор. Атран совсем забыл о нем. Надо же — вот так неожиданно войти в анналы истории…
Лотвич докончил рассказ, потом на слэнге охотников прокомментировал некоторые места боя. Атран ничего не понял. Что такое — крутка, почему она неэффективна, почему нельзя применять срезку, но двойная укрутка очень эффективна. Разумно и понятно прозвучало только вчерашнее замечание, что на алмара подобного размера нужно идти вшестером или ввосьмером. И работать обязательно парами.
Идем в Темноту, — скомандовал вскоре связист. И направил шалота почти вертикально вниз. Кула занервничала и поразила Атрана очередным шедевром:
— «Будет темно/холодно/неуютно. Шалот плохой/шумный».
— «Ты была в Темноте с шалотом?» — изумился Атран. И получил подтверждающий эхо-образ.
— Зачем так глубоко погружаться? — спросил он вслух.
— На глубине около 500 метров проходит граница разделения слоев. Верхний слой менее соленый и менее плотный. А чуть глубже 900 метров — еще один скачок плотности, — объяснил связист. — Звуковая волна отражается от границ раздела слоев и идет только по среднему слою. Ни вверх, ни вниз. Поэтому энергия звука не поглощается дном и не рассеивается поверхностью. А раз так, нас слышно очень далеко.
— Так все дело в скачках плотности?
— Да. Солености, температуры и из-за них — плотности.
— Кто бы мог подумать?… Э-э, а в самом деле, как это узнали?
— Не знаю, — равнодушно ответил связист. — Видимо, были какие-то исследования.
— В моей памяти тоже нет информации, — удивился инфор. — Пошлю запрос в информаторий.
Атран переключил внимание на боковую линию. Даже чуткие глаза кулы ничего не различали. Ниже и правее лениво работал хвостом шалот. Над ним по спирали шел в глубину кул Лотвича. По ушам ударили резкие, визгливые трели. Это шалот переключился на гидролокацию. Кула под Атраном издала жалобный стон и сделала робкую попытку повернуть назад. Попытку Атран пресек, но как мог, приласкал и успокоил хищницу.
Как можно определить малюсенький скачок плотности, — размышлял он. — Какой организм на это способен? Мы таких не проходили. Нету такого! Разницу во вкусе среды еще можно ощутить. Если вырастить специальное существо, которое больше ничего не умеет, можно уловить скачки солености. Но каким могучим интеллектом нужно обладать, чтоб связать соленость, плотность и необычное распространение звуковых волн… Хорошо, что я генетик. На физика моих мозгов не хватило бы.
— «Ты занят важным/непонятным, а впереди холодно/плохо», — выдала очередной перл кула, присовокупив робкую просьбу повернуть назад. Атран в первую минуту не понял, а во вторую обругал себя самыми гнусными словами. Он опять пустил кулу в свое сознание. Задумавшись, раскрылся перед хищницей полностью. Но плохо было не это. Он понял, что всегда, когда задумывался, раскрывал сознание перед инструментом. Это вошло в привычку. И счастье, что инструменты генетиков отличаются редкостной безголовостью.
Шалот щелкал и свистел, температура падала, давление возрастало, во рту появился неприятный привкус. Кула все больше нервничала и просилась наверх. Атран сам нервничал, но ставил в пример Лотвича и его кула. Внезапно шалот изменил курс. А через пару минут боковая линия подсказала, что впереди кто-то есть.
— Я девятый. Со мной два охотника, — громко произнес связист.
— Восьмой смену сдал. Привет, Таврид, — раздалось из мрака.
— Девятый принял. Радуйся, охотники алмара задрали.
— Серьезно?
— Кто же такими вещами шутит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100