Здесь надо будет идти до конца. Если свернете с полпути... – он подкинул на руке хорошо подогнанный ручной бластер дальнего боя.
– И зачем вам все это нужно?! – растерянно спросил Чики. – Что это за место такое?
– Место это называется Третий Лабораторный Комплекс. Здесь на Брошенной одна компания с таким неприметным названием – «Дженерал Трендс» проводила по государственному заказу разные интересные исследования... Между прочим – на людях. Это – еще в те времена... А потом дело это прикрыли, лаборатории – законсервировали. Ты зря смотришь на пустырь этот свысока – там под землей с десяток этажей. На миллиарды оборудования. Уникальная информационно-поисковая система... Многое там подустарело, конечно... А кое-что – и нет. За это кое-что мы можем получить хорошие бабки... Беда одна – Комплекс не только законсервирован, но и хорошо заминирован. Вот от этой стены, рухнувшей, начинается Смерть. УР... Ты мог не заметить – то, что валяется вдоль того вон э-э... ограждения, это не два мешка. Полтора года тому назад один из этих мешков назывался Алекс О'Тул. А второй... Эй, Чорри, не помнишь, как звали второго?.. Короче – смелые были ребята. Но вот пришли сюда – и лежат... И долго пролежат. Земная органика здесь не разлагается, шакалы – не водятся... Это ваша, профессор, заслуга. Профессор Самуэлли, как ты мог заметить, – очень умный. Он не только доктор и профессор – он у нас и полковник еще... Самую совершенную охранную систему в мире сгондобил. Пропустит только того, чьи показатели биополя введены в компьютер... Правда, закавыка в том, что ни один из тех, под кого всю эту машинерию сооружали, до наших дней живым не добрался... Но мы еще умнее, чем господин профессор... Мы его на краю света сыскали и сюда привезли. Вот он тебя, дорогой, в Комплекс и поведет. Впереди себя. Погонит – скажем так... Ты уж поосторожнее будь. Потому что если не пройдешь, то вытаскивать тебя никто не станет – где застрянешь, там и будешь подыхать...
– И что же я должен буду оттуда вам вытащить? – поинтересовался Чикидара, которому, как и профессору становилось все более и более зябко и так же все меньше и меньше хотелось говорить...
– Вот когда дойдешь и когда выключишь всю эту музыку... тогда по радио получишь распоряжения... Раньше времени ничего тебе знать не полагается... Теперь вы, профессор, инструктируйте парня...
* * *
Заколдованная земля ни на йоту не изменилась с тех пор, как после прощального тычка стволом бластера, которым угостил его Польский Лис, Чикидара ступил на эту зыбкую твердь. Если уж быть совершенно точным, то не столько ступил, сколько шлепнулся, прижавшись как можно крепче к мерзлому грунту. Самуэлли, который принял то же положение несколькими секундами раньше, энергично ткнул его под ребра и зашипел:
– Вперед – ползите под прикрытием вон той трубы, к воронке... И не останавливайтесь ни на секунду... И не вздумайте поворачивать назад! Туда – видите те железные бочки? Быстрее, иначе вы сейчас и сами погибнете, и меня угробите!
Чикидаре достался очень беспокойный спутник и очень решительный проводник...
С профессором Самуэлли они забрались довольно далеко в глубь Охранной Зоны. Профессор оказался вовсе не таким уж вконец забитым интеллигентом, как это казалось Чикидаре после двух с лишним месяцев совместного полета на борту «Леди Игрек». Самуэлли оставался таким же молчаливым, но стал проявлять качества, продемонстрировать которые до того не позволяли обстоятельства: он был довольно ловок, по-своему смел и как-то по-крестьянски смекалист. Он прекрасно понимал, что чем раньше он лишится своего невольного спутника, тем более долгий – и уже в одиночку – путь предстоит ему проделать по страшной земле Охранной Зоны, полагаясь только на себя самого. Поэтому он то и дело удерживал охваченного смелостью отчаяния Чики от очередного – «была не была!» – рывка, то и дело устраивал под прикрытием оплавленных обломков чего-то взорванного и полуразрушенного короткие привалы-рекогносцировки и на клочках кальки, разрисованных почти неразличимыми линиями и значками, по очереди извлекаемых из разных карманов комбинезона, прикидывал маршрут дальнейшего движения к цели. В эти минуты он становился даже близок Чикидаре. Во всяком случае, за несколько этих страшных часов Джон-Ахмед лучше узнал своего спутника, чем за многие и долгие сутки, в которые лениво укладывались их молчаливые трапезы и редкие шахматные партии на камбузе «Леди» под строгим, пылающим неусыпным рыжим пламенем взором Марго. Хреновое это было место – хреновое место, заколдованная земля УР. То сторожевые лазеры постреливали в них, то невзрачными с виду облачками взрывались химические ловушки, то голографические призраки донимали как могли, то инфразвуковые «уколы» повергали в тоску и депрессию. Но профессор-полковник неплохо знал свое дело. Вовремя помешав Чикидаре наложить на себя руки, он продолжал настойчиво, сложным «противолодочным» зигзагом, гнать его вперед.
Они петляли, время от времени даже отступали вспять, но неуклонно приближались к приземистому пересеченному узкой горизонтальной щелью сооружению, которое на схеме профессора было обозначено как «горловина». Когда в эту щель, казалось бы, уже можно было безнаказанно заглянуть, Чикидара приподнял кислородную маску и, собрав в пересохшем рту остатки загустевшей слюны, смешанной с набившейся в респиратор пылью, сплюнул через левое плечо. Мучительно перекосившись, что должно было в сложившихся обстоятельствах изображать ироническую улыбку, он повернутся к Самуэлли.
– Тьфу! И еще раз – тьфу! Чтобы не сглазить. Кажется, мы уже почти на месте, док.
Вместо радости на лице профессора – насколько позволяла об этом судить великоватая для него маска – изобразилось нечто похожее на ужас.
– Чтоб вас черт побрал, капитан! – картонным голосом прокаркал он через съехавший набок раструб. – Черт бы вас побрал, Джон-Ахмед! Нельзя говорить такого на этой земле. Вы подманиваете Смерть!
И как в воду глядел. Костлявая сцапала профессора в двух шагах от горловины – в зарослях того, что издали казалось нагромождением разнокалиберной колючей проволоки. Впрочем, тоже весьма причудливой.
Гибели профессора предшествовал недобрый знак – он задумался.
До этого он был уверен в себе – порой выжидал чего-то, замирая, что-то бормотал про себя, сверяясь с показаниями целой сбруи приборов, украшавшей его комбинезон, закидывал то вперед, то в разные стороны бусинки капсул-датчиков, а то и просто гайки или пуговицы. Иногда он цепенел, вжавшись в мерзлый грунт. Но никогда не терял уверенности в себе. Теперь же та часть его лица, которую Чикидара мог видеть из-под раструба маски, побледнела, зрачки за стеклами очков скосились куда-то вбок, пальцы стали – словно четки – перебирать шнуровку комбинезона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– И зачем вам все это нужно?! – растерянно спросил Чики. – Что это за место такое?
– Место это называется Третий Лабораторный Комплекс. Здесь на Брошенной одна компания с таким неприметным названием – «Дженерал Трендс» проводила по государственному заказу разные интересные исследования... Между прочим – на людях. Это – еще в те времена... А потом дело это прикрыли, лаборатории – законсервировали. Ты зря смотришь на пустырь этот свысока – там под землей с десяток этажей. На миллиарды оборудования. Уникальная информационно-поисковая система... Многое там подустарело, конечно... А кое-что – и нет. За это кое-что мы можем получить хорошие бабки... Беда одна – Комплекс не только законсервирован, но и хорошо заминирован. Вот от этой стены, рухнувшей, начинается Смерть. УР... Ты мог не заметить – то, что валяется вдоль того вон э-э... ограждения, это не два мешка. Полтора года тому назад один из этих мешков назывался Алекс О'Тул. А второй... Эй, Чорри, не помнишь, как звали второго?.. Короче – смелые были ребята. Но вот пришли сюда – и лежат... И долго пролежат. Земная органика здесь не разлагается, шакалы – не водятся... Это ваша, профессор, заслуга. Профессор Самуэлли, как ты мог заметить, – очень умный. Он не только доктор и профессор – он у нас и полковник еще... Самую совершенную охранную систему в мире сгондобил. Пропустит только того, чьи показатели биополя введены в компьютер... Правда, закавыка в том, что ни один из тех, под кого всю эту машинерию сооружали, до наших дней живым не добрался... Но мы еще умнее, чем господин профессор... Мы его на краю света сыскали и сюда привезли. Вот он тебя, дорогой, в Комплекс и поведет. Впереди себя. Погонит – скажем так... Ты уж поосторожнее будь. Потому что если не пройдешь, то вытаскивать тебя никто не станет – где застрянешь, там и будешь подыхать...
– И что же я должен буду оттуда вам вытащить? – поинтересовался Чикидара, которому, как и профессору становилось все более и более зябко и так же все меньше и меньше хотелось говорить...
– Вот когда дойдешь и когда выключишь всю эту музыку... тогда по радио получишь распоряжения... Раньше времени ничего тебе знать не полагается... Теперь вы, профессор, инструктируйте парня...
* * *
Заколдованная земля ни на йоту не изменилась с тех пор, как после прощального тычка стволом бластера, которым угостил его Польский Лис, Чикидара ступил на эту зыбкую твердь. Если уж быть совершенно точным, то не столько ступил, сколько шлепнулся, прижавшись как можно крепче к мерзлому грунту. Самуэлли, который принял то же положение несколькими секундами раньше, энергично ткнул его под ребра и зашипел:
– Вперед – ползите под прикрытием вон той трубы, к воронке... И не останавливайтесь ни на секунду... И не вздумайте поворачивать назад! Туда – видите те железные бочки? Быстрее, иначе вы сейчас и сами погибнете, и меня угробите!
Чикидаре достался очень беспокойный спутник и очень решительный проводник...
С профессором Самуэлли они забрались довольно далеко в глубь Охранной Зоны. Профессор оказался вовсе не таким уж вконец забитым интеллигентом, как это казалось Чикидаре после двух с лишним месяцев совместного полета на борту «Леди Игрек». Самуэлли оставался таким же молчаливым, но стал проявлять качества, продемонстрировать которые до того не позволяли обстоятельства: он был довольно ловок, по-своему смел и как-то по-крестьянски смекалист. Он прекрасно понимал, что чем раньше он лишится своего невольного спутника, тем более долгий – и уже в одиночку – путь предстоит ему проделать по страшной земле Охранной Зоны, полагаясь только на себя самого. Поэтому он то и дело удерживал охваченного смелостью отчаяния Чики от очередного – «была не была!» – рывка, то и дело устраивал под прикрытием оплавленных обломков чего-то взорванного и полуразрушенного короткие привалы-рекогносцировки и на клочках кальки, разрисованных почти неразличимыми линиями и значками, по очереди извлекаемых из разных карманов комбинезона, прикидывал маршрут дальнейшего движения к цели. В эти минуты он становился даже близок Чикидаре. Во всяком случае, за несколько этих страшных часов Джон-Ахмед лучше узнал своего спутника, чем за многие и долгие сутки, в которые лениво укладывались их молчаливые трапезы и редкие шахматные партии на камбузе «Леди» под строгим, пылающим неусыпным рыжим пламенем взором Марго. Хреновое это было место – хреновое место, заколдованная земля УР. То сторожевые лазеры постреливали в них, то невзрачными с виду облачками взрывались химические ловушки, то голографические призраки донимали как могли, то инфразвуковые «уколы» повергали в тоску и депрессию. Но профессор-полковник неплохо знал свое дело. Вовремя помешав Чикидаре наложить на себя руки, он продолжал настойчиво, сложным «противолодочным» зигзагом, гнать его вперед.
Они петляли, время от времени даже отступали вспять, но неуклонно приближались к приземистому пересеченному узкой горизонтальной щелью сооружению, которое на схеме профессора было обозначено как «горловина». Когда в эту щель, казалось бы, уже можно было безнаказанно заглянуть, Чикидара приподнял кислородную маску и, собрав в пересохшем рту остатки загустевшей слюны, смешанной с набившейся в респиратор пылью, сплюнул через левое плечо. Мучительно перекосившись, что должно было в сложившихся обстоятельствах изображать ироническую улыбку, он повернутся к Самуэлли.
– Тьфу! И еще раз – тьфу! Чтобы не сглазить. Кажется, мы уже почти на месте, док.
Вместо радости на лице профессора – насколько позволяла об этом судить великоватая для него маска – изобразилось нечто похожее на ужас.
– Чтоб вас черт побрал, капитан! – картонным голосом прокаркал он через съехавший набок раструб. – Черт бы вас побрал, Джон-Ахмед! Нельзя говорить такого на этой земле. Вы подманиваете Смерть!
И как в воду глядел. Костлявая сцапала профессора в двух шагах от горловины – в зарослях того, что издали казалось нагромождением разнокалиберной колючей проволоки. Впрочем, тоже весьма причудливой.
Гибели профессора предшествовал недобрый знак – он задумался.
До этого он был уверен в себе – порой выжидал чего-то, замирая, что-то бормотал про себя, сверяясь с показаниями целой сбруи приборов, украшавшей его комбинезон, закидывал то вперед, то в разные стороны бусинки капсул-датчиков, а то и просто гайки или пуговицы. Иногда он цепенел, вжавшись в мерзлый грунт. Но никогда не терял уверенности в себе. Теперь же та часть его лица, которую Чикидара мог видеть из-под раструба маски, побледнела, зрачки за стеклами очков скосились куда-то вбок, пальцы стали – словно четки – перебирать шнуровку комбинезона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69