— Вы позволите подсесть к вам на минутку?
— Пожалуйста.
— Вы в первый раз удостаиваете нас чести…
— В первый.
— И… Вам здесь нравится?
— Очень.
— Приятно слышать. По этому поводу — не разрешите ли заведению вас угостить?
— Прошу прощения, но свои счета я привык оплачивать сам.
Наверное, слова полицейского прозвучали слишком желчно — Барбара взглянула на него с беспокойством, но постаралась ответить непринужденно:
— Знаете, вы всполошили беднягу Лейка.
— И прекрасно. Терпеть не могу таких типов, иначе пришлось бы менять профессию.
— Но Лейк в глубине души вовсе не плох.
— Наверное, мы по-разному смотрим на вещи, мисс…
— Как знать?
Оба замолчали, не зная, что еще сказать, как вдруг Мортлок заметил около оркестра знакомую фигуру.
— Постойте! Да неужели это Перри Сэдлер, вон там?
— Да, он присматривает за порядком в зале.
— Надо думать, у Перри это неплохо получается — он ведь сам долго сидел под надзором. Но коли Сэдлер тут, то, вероятно, и Джордж Фиппс где-нибудь неподалеку?
Барбара потупилась.
— Он служит у Мелвина шофером, — ответила она.
Полицейский засмеялся:
— Короче, вся банда в сборе. И все дружно перевоспитались? Трудно поверить.
Насмешка задела Барбару:
— Трудно — не трудно, но это так.
— Ну, вы-то уж, очевидно, поверили, раз собираетесь стать миссис Дэвис.
— Помимо того, что касается службы, вы, по-моему, плохо разбираетесь в жизни, инспектор. Я хочу сказать, вас мало что интересует. А мы с Мелвином слишком долго шли по скользкой дорожке, главным образом Мелвин. Так стоит ли удивляться, если мы поддерживаем друг, друга, стараясь изменить жизнь?
— Вообще-то, покаяние начинают с того, что освобождаются от нечестно нажитого. А Мелвин, судя по всему купается в уюте и роскоши.
Она резко поднялась.
— Зачем вы пришли, инспектор?
— Малость поболтать с Мелвином Дэвисом.
— Это непросто.
— Ну, для него же лучше постараться найти время.
— Почему?
— Да потому, мисс Коукбэн, что Дэвису не стоит принимать меня за идиота, и, когда я хочу с ним поговорить, пусть поторапливается.
Она повернулась и, ничего не ответив, ушла. Довольный, Крис вытянул ноги под столиком. Здорово он разворошил осиное гнездо! Они не сомневались в собственной безнаказанности, а теперь задергаются, не понимая, что бы все это значило. Знал бы Ричард, спящий рядом с Джанет, что затеял его подчиненный, живо вскочил бы!
Певичка надтреснутым голосом тянула песенку о горькой любви к моряку, который то отчаливает, то причаливает, то снова отчаливает. Крис спросил себя, что почувствовала бы Джойс, приведи ее кто-нибудь в подобное место. Наверняка вся эта вульгарная роскошь, бесстыдно выставляемая напоказ и столь далекая от ее школы в Уотфорде, глубоко шокировала бы молодую женщину. Инспектор мысленно сравнил Джойс с Барбарой — безусловно в пользу первой. Криса всегда удивляло, что люди получают удовольствие, убивая время в заведениях такого рода. Да женись он на Джойс, думал Мортлок, для него самой большой радостью стали бы долгие дни и часы рядом с женой в маленьком уютном домике.
Девицу, плачущую по моряку, сменил певец-негр, а потом какой-то лысый тип рассказывал скабрезные анекдоты, смешившие всех, кроме Мортлока. Полицейскому так претило это нагло заявившее о себе бесстыдство, что он мысленно клеймил как сообщника преступления каждого, кто смеялся. Около полуночи Лейк подошел к Крису, сказал, что мистер Дэвис вернулся и, узнав о присутствии инспектора, согласился принять его в своем кабинете. В слово «согласился» валлиец вложил все презрение, на какое только был способен. Мортлок принял вызов.
— Твой хозяин, мой мальчик, не волен соглашаться или не соглашаться. Я хочу его видеть, и точка.
— Он у себя.
— Может, и не надолго. Ну-ка, живо, показывай дорогу!
Кабинет Мелвина Дэвиса походил на все кабинеты деловых людей города: элегантный, обставленный дорогой мебелью, глубокими креслами, с вазой цветов на камине. Дэвис встретил Мортлока, разыгрывая радушие:
— Вот уж не ждал! И подумать не мог, что вы так быстро откликнетесь на мое приглашение! Простите, не сразу вас принял — только что вернулся из поездки в провинцию.
— Из Харрогита?
Мелвин побледнел.
— Почему вы мне говорите о Харрогите?
— А почему бы и нет?
Тон Дэвиса изменился.
— Лейк сказал мне, как вы с ним обошлись. Барбара тоже — вы ведь разговаривали с ней не слишком любезно. Так зачем вы пришли ко мне, инспектор?
— Повидаться.
— Я перед вами. Что дальше?
— Вы знакомы с миссис Гендерсон?
— Какой еще Гендерсон?
— Она живет в Уотфорде.
— В Уотфорде? Никогда там не бывал, разве что проездом.
— Вам не нравится это место?
— Не особенно.
— И с каких же пор?
— Не понял.
— Поясняю: вам не нравится Уотфорд, с тех пор как вы убили там Ларри Гендерсона.
Мелвин разинул рот, и его сигара покатилась на пол. Инспектору пришлось признать про себя, что разыграл удивление Дэвис превосходно, однако он счел своим долгом подчеркнуть, как мало значения придает всяким дешевым трюкам:
— Осторожнее, Дэвис… поднимите сигару, ваш прекрасный ковер загорится.
Но Дэвису было наплевать и на сигару, и на ковер, и на все на свете. Опершись обеими руками на стол, он медленно поднялся и пробормотал:
— Я что-то не врубился. Ну-ка, повторите!
— Я спросил вас: вам не нравится Уотфорд, с тех пор как вы организовали там убийство Ларри Гендерсона?
Хозяин «Роуг'с мач» глубоко вздохнул.
— Понятно, — глухо заметил он. — Вы обвиняете меня в убийстве какого-то типа, о котором я слыхом не слыхивал?
— Именно.
— Если хотите знать мое мнение, инспектор, так вы — последний негодяй. Убирайтесь отсюда немедленно, иначе получите по заслугам.
— Это было бы признанием…
— Да в чем?
— Ну как же, в совершенном преступлении.
Мелвин сжал кулаки, зажмурился и пробормотал: «Я как будто не пил сегодня больше обычного», — но, не выдержав, все же взорвался:
— Что за чепуха! Один из нас спятил, что ли? И какого типа я, по-вашему, пришил?
— Свидетеля.
— Свидетеля чего?
— Того, что вы задавили на улице женщину с ребенком и смылись.
Человек искушенный, Крис не мог не воздать должное необычайной ловкости, с какой Мелвин изображал порядочного человека, возмущенного ложными обвинениями. Последний смотрел на полицейского с не меньшим любопытством, чем, скажем, палеонтолог, встретивший на Пикадилли динозавра.
— Короче говоря, по-вашему, я своего рода Гитлер и развлекаюсь тем, что уничтожаю соотечественников? А мои охотничьи угодья — Харрогит и Уотфорд? Либо вы насмехаетесь надо мной (хотя и не похожи на любителя розыгрышей), либо действительно так думаете. Тогда объяснение одно — вы в доску пьяны! Нет, не в доску — в стельку, вусмерть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39