Никто не ведает, чем закончится ваше путешествие.
— Предположим, я оставлю ребенка в хороших руках, — с трудом проговорила Ниоба. — Чтобы если я не… не вернусь… о нем позаботились?
— Другого пути нет. Естественно, вам придется прибегнуть к заклинанию, которое остановит образование молока в вашей груди, организовать ребенку питание, пока…
— И тогда вы скажете мне, как найти Смерть?
— Да, тогда скажу, — неохотно проговорил профессор. — Ведь я же обещал вам помощь.
Ниоба, не теряя времени, отвезла сына на ферму к Пасиану, двенадцатилетнему кузену Седрика. Она знала, что его родители добрые люди, для которых благополучие семьи имеет существенное значение. Да, они согласны взять ее сына; ведь они близкие родственники. Пасиан, открытым лицом живо напоминавший Ниобе Седрика, приветствовал ребенка, как младшего братика.
Затем, уронив не одну слезу, Ниоба вернулась в колледж. Они взяли старую, ненадежную лодку и постарались привести ее в порядок — замазали щели и подняли над маленьким суденышком парус. Лодка могла плыть только прямо по ветру. Впрочем, в данном случае направление не имело значения; все определялось намерениями. На палубе сложили политый керосином хворост
— от малейшей искры он мигом превратится в пылающий костер. На угольно-черном парусе нарисовали череп со скрещенными костями — не знак пиратства, а символ смерти.
Действительно, то была лодка смерти.
Ниоба вышла на пирс. Она надела свое самое элегантное черное вечернее платье, черные перчатки и туфли, а летящие золотые волосы перевязала черной лентой. Раздался восхищенный шепот собравшихся на берегу студентов, когда Ниоба появилась перед своим маленьким корабликом. Специальное заклинание остановило молоко, но грудь ее оставалась еще достаточно большой.
Смертельно бледный профессор, постаревший и сгорбившийся, стоял на пирсе рядом с лодкой.
— О прелестная женщина, на твоем лице ужас! — прошептал он. — Ты действительно уверена?..
— Если Седрик умрет, зачем мне жить? — задала Ниоба риторический вопрос. Потом, опираясь на руку профессора, взошла на палубу. Легкая лодочка сразу же закачалась, и Ниоба торопливо присела на скамью.
— Может быть, мы еще встретимся, — сказал профессор.
— Конечно, встретимся, — ответила Ниоба и послала ему воздушный поцелуй.
Она знала, что профессор сделал все, что мог, и верила в его волшебство. Однако уверенность на ее лице была всего лишь маской, скрывающей ужас. Подобный ужас охватил ее, когда она увидела то чудовищное лицо вместо черного дуба. Она чувствовала себя как олень, на которого наведено ружье охотника. В некотором смысле начался сезон охоты, а в роли охотника выступала сама Смерть.
— Помните, — повторил профессор, — вы можете выпрыгнуть в воду, и пловцы вытащат вас на берег.
Он показал на трех крепких парней, стоящих у самой воды.
— И навсегда утратить свою любовь? — с негодованием ответила Ниоба. — Я не будут прыгать.
— Да пребудет с тобой Господь, — сказал профессор, и на лице у него появилось восхищение.
Он сложил руки, словно собирался прочесть молитву, и обратил взор к небесам.
«Где был Господь, когда стреляли в Седрика?» — подумала Ниоба.
— Отдайте концы, — с улыбкой попросила девушка.
Профессор наклонился и отвязал канат. Ветер надул парус и суденышко поплыло в озеро. Если ничего не произойдет, через некоторое время оно ткнется в противоположный берег — однако у Ниобы были совсем другие планы.
Она повернулась и посмотрела на собравшихся на берегу людей. Потом открыла сумочку, достала большую деревянную спичку и чиркнула ею о шершавую поверхность палубы. Загорелся огонь.
Мгновение Ниоба подержала горящую спичку перед собой, а потом, прикусив нижнюю губу, закрыла глаза и бросила спичку в кучу хвороста. Если костер не загорится, хватит ли у нее мужества зажечь вторую спичку?
Но огонь сразу занялся, и в один момент сухой хворост затрещал. Вверх взметнулись пламя и дым. Прошло еще несколько секунд, прежде чем костер окончательно разгорелся и жар обдал тело Ниобы. Парус вспыхнул и превратился в пылающую колонну.
Теперь пришло самое время прыгать, пока огонь не окружил ее плотным кольцом… Эта мысль вдруг показалась Ниобе очень привлекательной. Потом она подумала о лежащем на больничной койке Седрике, и ее уверенность в правильности сделанного выбора упрочилась. Она затаила дыхание и шагнула прямо навстречу столбу огня.
«Седрик! Седрик! — прошептала она в тот момент, когда огонь поглотил ее. — Я люблю тебя!»
Загорелось платье, потом волосы, но Ниоба сделала еще один шаг вперед, готовясь к боли.
И она пришла. Весь мир превратился в алый, ослепительный жар. Ниоба сделала вдох, и пламя оказалось внутри ее, сжигая легкие и сердце. Агония была мучительной, но Ниоба выдержала, отказываясь упасть или даже закричать:
— Смерть, я иду к тебе!
Теперь уже вся лодка полыхала, точно огромный костер. Не выдержала жара замазка, и в следующий момент ноги Ниобы намокли. Но языки пламени продолжали свой отчаянный танец — казалось, огонь сражается с водой за право получить добычу. Ниоба стояла и ждала Смерть.
И вот появилась призрачная фигура — огромный жеребец мчался, едва касаясь копытами поверхности воды, а на нем восседал человек в плаще с накинутым на голову капюшоном. Лошадь остановилась прямо на воде возле лодки. Человек спешился и взялся за косу. Один взмах — и огонь, как трава, отвалил в сторону и погас. Ниоба увидела прямо перед собой тропу. Смерть пришла.
Танатос постоял немного, потом протянул ей скелетообразную руку. Ниоба взяла ее, чувствуя, как холодны его пальцы.
Неожиданно боль и огонь исчезли. Танатос провел девушку по тропе к бледной лошади, подсадил в седло, а потом уселся сам так, что Ниоба оказалась перед ним. Конь прыгнул в столб дыма — и сквозь него вверх, прямо в небо.
Скоро жеребец уже скакал, легко ступая по тучам, а за спиной у них стлались клочья тумана. Впереди, на зеленой лужайке под лучами теплого солнца высился особняк. Они подъехали к нему и соскочили с коня. Танатос и Ниоба вошли внутрь.
Немолодая служанка заторопилась им навстречу.
— Вы привезли смертную! — с удивлением и некоторым возмущением воскликнула она.
— Позаботься о ее выздоровлении, — резко приказал Танатос. — Она не принадлежит мне.
Служанка быстро принесла целебную мазь. Кожа Ниобы обуглилась, но там, куда попадала мазь, моментально появлялась здоровая плоть. Служанка натерла все тело Ниобы мазью и заставила ее вдохнуть пары бальзама — боль исчезла. Девушка стояла перед служанкой обнаженная и совершенно здоровая.
— Моя дорогая, как вы красивы! — воскликнула служанка, распыляя что-то над ее сгоревшими волосами, которые моментально отросли во всем своем золотом великолепии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Предположим, я оставлю ребенка в хороших руках, — с трудом проговорила Ниоба. — Чтобы если я не… не вернусь… о нем позаботились?
— Другого пути нет. Естественно, вам придется прибегнуть к заклинанию, которое остановит образование молока в вашей груди, организовать ребенку питание, пока…
— И тогда вы скажете мне, как найти Смерть?
— Да, тогда скажу, — неохотно проговорил профессор. — Ведь я же обещал вам помощь.
Ниоба, не теряя времени, отвезла сына на ферму к Пасиану, двенадцатилетнему кузену Седрика. Она знала, что его родители добрые люди, для которых благополучие семьи имеет существенное значение. Да, они согласны взять ее сына; ведь они близкие родственники. Пасиан, открытым лицом живо напоминавший Ниобе Седрика, приветствовал ребенка, как младшего братика.
Затем, уронив не одну слезу, Ниоба вернулась в колледж. Они взяли старую, ненадежную лодку и постарались привести ее в порядок — замазали щели и подняли над маленьким суденышком парус. Лодка могла плыть только прямо по ветру. Впрочем, в данном случае направление не имело значения; все определялось намерениями. На палубе сложили политый керосином хворост
— от малейшей искры он мигом превратится в пылающий костер. На угольно-черном парусе нарисовали череп со скрещенными костями — не знак пиратства, а символ смерти.
Действительно, то была лодка смерти.
Ниоба вышла на пирс. Она надела свое самое элегантное черное вечернее платье, черные перчатки и туфли, а летящие золотые волосы перевязала черной лентой. Раздался восхищенный шепот собравшихся на берегу студентов, когда Ниоба появилась перед своим маленьким корабликом. Специальное заклинание остановило молоко, но грудь ее оставалась еще достаточно большой.
Смертельно бледный профессор, постаревший и сгорбившийся, стоял на пирсе рядом с лодкой.
— О прелестная женщина, на твоем лице ужас! — прошептал он. — Ты действительно уверена?..
— Если Седрик умрет, зачем мне жить? — задала Ниоба риторический вопрос. Потом, опираясь на руку профессора, взошла на палубу. Легкая лодочка сразу же закачалась, и Ниоба торопливо присела на скамью.
— Может быть, мы еще встретимся, — сказал профессор.
— Конечно, встретимся, — ответила Ниоба и послала ему воздушный поцелуй.
Она знала, что профессор сделал все, что мог, и верила в его волшебство. Однако уверенность на ее лице была всего лишь маской, скрывающей ужас. Подобный ужас охватил ее, когда она увидела то чудовищное лицо вместо черного дуба. Она чувствовала себя как олень, на которого наведено ружье охотника. В некотором смысле начался сезон охоты, а в роли охотника выступала сама Смерть.
— Помните, — повторил профессор, — вы можете выпрыгнуть в воду, и пловцы вытащат вас на берег.
Он показал на трех крепких парней, стоящих у самой воды.
— И навсегда утратить свою любовь? — с негодованием ответила Ниоба. — Я не будут прыгать.
— Да пребудет с тобой Господь, — сказал профессор, и на лице у него появилось восхищение.
Он сложил руки, словно собирался прочесть молитву, и обратил взор к небесам.
«Где был Господь, когда стреляли в Седрика?» — подумала Ниоба.
— Отдайте концы, — с улыбкой попросила девушка.
Профессор наклонился и отвязал канат. Ветер надул парус и суденышко поплыло в озеро. Если ничего не произойдет, через некоторое время оно ткнется в противоположный берег — однако у Ниобы были совсем другие планы.
Она повернулась и посмотрела на собравшихся на берегу людей. Потом открыла сумочку, достала большую деревянную спичку и чиркнула ею о шершавую поверхность палубы. Загорелся огонь.
Мгновение Ниоба подержала горящую спичку перед собой, а потом, прикусив нижнюю губу, закрыла глаза и бросила спичку в кучу хвороста. Если костер не загорится, хватит ли у нее мужества зажечь вторую спичку?
Но огонь сразу занялся, и в один момент сухой хворост затрещал. Вверх взметнулись пламя и дым. Прошло еще несколько секунд, прежде чем костер окончательно разгорелся и жар обдал тело Ниобы. Парус вспыхнул и превратился в пылающую колонну.
Теперь пришло самое время прыгать, пока огонь не окружил ее плотным кольцом… Эта мысль вдруг показалась Ниобе очень привлекательной. Потом она подумала о лежащем на больничной койке Седрике, и ее уверенность в правильности сделанного выбора упрочилась. Она затаила дыхание и шагнула прямо навстречу столбу огня.
«Седрик! Седрик! — прошептала она в тот момент, когда огонь поглотил ее. — Я люблю тебя!»
Загорелось платье, потом волосы, но Ниоба сделала еще один шаг вперед, готовясь к боли.
И она пришла. Весь мир превратился в алый, ослепительный жар. Ниоба сделала вдох, и пламя оказалось внутри ее, сжигая легкие и сердце. Агония была мучительной, но Ниоба выдержала, отказываясь упасть или даже закричать:
— Смерть, я иду к тебе!
Теперь уже вся лодка полыхала, точно огромный костер. Не выдержала жара замазка, и в следующий момент ноги Ниобы намокли. Но языки пламени продолжали свой отчаянный танец — казалось, огонь сражается с водой за право получить добычу. Ниоба стояла и ждала Смерть.
И вот появилась призрачная фигура — огромный жеребец мчался, едва касаясь копытами поверхности воды, а на нем восседал человек в плаще с накинутым на голову капюшоном. Лошадь остановилась прямо на воде возле лодки. Человек спешился и взялся за косу. Один взмах — и огонь, как трава, отвалил в сторону и погас. Ниоба увидела прямо перед собой тропу. Смерть пришла.
Танатос постоял немного, потом протянул ей скелетообразную руку. Ниоба взяла ее, чувствуя, как холодны его пальцы.
Неожиданно боль и огонь исчезли. Танатос провел девушку по тропе к бледной лошади, подсадил в седло, а потом уселся сам так, что Ниоба оказалась перед ним. Конь прыгнул в столб дыма — и сквозь него вверх, прямо в небо.
Скоро жеребец уже скакал, легко ступая по тучам, а за спиной у них стлались клочья тумана. Впереди, на зеленой лужайке под лучами теплого солнца высился особняк. Они подъехали к нему и соскочили с коня. Танатос и Ниоба вошли внутрь.
Немолодая служанка заторопилась им навстречу.
— Вы привезли смертную! — с удивлением и некоторым возмущением воскликнула она.
— Позаботься о ее выздоровлении, — резко приказал Танатос. — Она не принадлежит мне.
Служанка быстро принесла целебную мазь. Кожа Ниобы обуглилась, но там, куда попадала мазь, моментально появлялась здоровая плоть. Служанка натерла все тело Ниобы мазью и заставила ее вдохнуть пары бальзама — боль исчезла. Девушка стояла перед служанкой обнаженная и совершенно здоровая.
— Моя дорогая, как вы красивы! — воскликнула служанка, распыляя что-то над ее сгоревшими волосами, которые моментально отросли во всем своем золотом великолепии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99