Но сейчас, глядя в глаза Анжеле, он неожиданно понял, что этот гипотетический выбор мог бы оказаться не таким уж и легким. Еще вчера он бы и не задумался. Но теперь…
— С тобой все в порядке? — встревожилась она.
— Да.
— Что-то не так?
— Нет. Гм.
— Когда я сказала, что… ну это, что у тебя есть я, а у меня — ты… — ее лицо стало пунцовым. — Я имела в виду… как это лучше выразить… только, что мы вроде как друзья. А у Дорис совсем нет никаких друзей.
— Я постараюсь быть к ней повнимательнее, — отозвался Говард и посмотрел назад, на Дорис. Та сильно отстала и едва плелась. — Попросить ее составить нам компанию?
Анжела рассмеялась.
— Ну, это было бы уж слишком.
Какое-то время они шли молча. Затем Говард произнес:
— Я рад, что мы здесь. Ей-Богу.
— И я тоже.
Вскоре лес вокруг поредел, и тропа повела вверх по скалистому, залитому ослепительным светом склону. Ноги стали свинцовыми, жара выжигала мозги. От лямок рюкзака ломило плечи, пот ручьем катился по лицу. Рубашка и трусы прилипли к телу. Штанины вельветовых джинсов, казалось, с каждым шагом наждаком терли по бедрам, плотная материя совершенно не пропускала воздух.
Говард пожалел, что не переоделся в шорты еще перед подъемом. Но сейчас он не собирался останавливаться, чтобы исправить свою ошибку. Может быть, он решился бы на это, если бы позади не тащилась Дорис.
По крайней мере, не нужно волноваться о том, чтобы не обжечь на солнце ноги.
— Как дела? — Говард взглянул на Анжелу. Мокрое лицо и учащенное дыхание. Сквозь расстегнутую до середины бледно-голубую блузку, которая почти вся пошла темными пятнами от влаги, поблескивала грудь. Но шорты струились по ее ногам, словно рдеющий на ветру флаг, и, похоже, ногам было прохладно.
— Батлер… определенно заставит нас потрудиться за свои денежки.
— Мне кажется, весь его замысел заключается в том, чтобы извести нас.
— Возможно, — произнесла, запыхавшись, Анжела. — Неужели есть люди, которые получают удовольствие от подобных странствий?
— Все удовольствия получаешь сразу, когда делаешь остановку.
— Если мы до нее доживем.
В конце длинного пыльного подъема они наткнулись на Лану, Кита и Глена, которые отдыхали на камнях, скинув рюкзаки. Глен, зажмурившись, хлестал воду из пластиковой фляги. Кит сидел, скрестив ноги, в тени, отбрасываемой скалистым карнизом. Лана оседлала валун и натирала руки лосьоном от загара.
— Когда я закончу, ты тоже намажься, — обратилась она к Анжеле. — На такой высоте солнце может изжарить.
Они сняли свои рюкзаки. Без тянущего вниз веса Говард почувствовал, что вот-вот взлетит. Ветерок через рубашку остудил горячий пот на спине.
— Думаю, мы уже недалеко от вершины, — заметила Лана, натирая ноги лосьоном.
— Вот бы кто-нибудь пронес меня остаток пути, — произнес Глен.
— Помечтай, — ответил Кит.
— По сравнению с такой прогулкой футбольная тренировка — просто забава.
— Думай о том, в какой замечательной физической форме ты будешь после этого, — сказала Лана.
— Если не окочурюсь.
Показалась раскрасневшаяся и запыхавшаяся Дорис. Поравнявшись с ними, она тут же привалилась к плоскому камню.
— Как дела? — спросил ее Говард.
Дорис нахмурилась, но ничего не ответила.
Будь после этого любезным с нею.
Анжела присела на плоский камень с лосьоном Ланы в руке. Когда она наклонилась вперед, чтобы выдавить его на ноги, в затененном разрезе блузки показалась ее левая грудь. На Анжеле был бюстгальтер, возможно тот же самый, в котором она приходила на вечеринку. Та часть, которую мог видеть Говард, походила на небольшой прозрачный кулечек, прилипший к груди. «Должно быть, мокрый и прохладный», — подумалось Говарду. Он представил, что кулечек этот исчез и место лоскутка материи заняла его рука.
Устыдившись своих мыслей, Говард отвел взгляд и стал наблюдать, как девушка наносит лосьон на длинную стройную ножку. Ему захотелось самому растереть его. И тогда перед глазами встала другая картина: сидящий перед нею на корточках Скеррит; его плотоядный взгляд, когда он жирно намазывает ее ноги и между ними обжигающей мазью.
Грязный вонючий ублюдок!
У нее теперь есть я. Ей уже никогда не придется позволять этому старому извращенцу прикасаться к себе.
А если ей нравилось, когда ее натирали этим дерьмом? Может быть, захочет, чтобы и я ей это делал.
Нет, не нравилось. Какая безумная мысль!
Но такая волнующая.
Довольно об этом! Только больной Скеррит мог до такого додуматься. Я никогда бы не сделал ей ничего подобного.
Говард быстро отвернулся, присел перед своим рюкзаком и уставился на лесистую долину внизу.
Скеррит еще долго не выходил у него из головы после того, как все вновь тронулись в путь. Он ненавидел старика за его издевательства над Анжелой, но прекрасно понимал, что к его ненависти подмешана зависть: Анжела жила с этим типом, была его жертвой и его рабой.
«Она могла бы жить и со мной, — напоминал себе Говард. — Я совершенно один. И я бы никогда не сделал ей больно».
Возможно, когда все это кончится, она согласится жить со мной. Ведь к Скерриту она уже не может вернуться. Я куплю ей билет, и мы вместе полетим ко мне домой. Она сможет пожить в комнате для гостей до самого осеннего семестра.
Подпишутся ли под этим мама с папой?
Объясню им, что ей больше негде жить. О Скеррите, разумеется, ничего рассказывать не буду.
Пока они карабкались по горной тропинке, Говарда подмывало расспросить ее поподробнее о горбуне. Как получилось, что она живет с таким извергом? Сколько они уже вместе? Как еще он над ней издевался? Бил ли? Подглядывал ли, когда она раздевалась?
Трахал ли?
Это был основной вопрос.
Говард совершенно не был уверен в том, что хотел бы услышать ответ на него. Но спросить Анжелу он не мог. А вскоре понял, что вообще не смог бы задать ей ни одного вопроса о ее взаимоотношениях со Скерритом. А мог лишь предаваться тягостным размышлениям и терзаться сомнениями весь этот длинный и изнурительный подъем в гору.
Наконец подъем закончился. Вершина горы все еще маячила высоко над ними, но тропа поворачивала вдоль склона и вела на перевал, откуда круто спускалась в поросшую лесом долину.
— Теперь, наверное, уже не так далеко, — предположил Говард.
Вид у Анжелы был крайне измученный, но она нашла в себе силы улыбнуться.
— Не так уж и плохо.
— По меньшей мере, там будет тень.
— Хотелось бы надеяться, что не придется карабкаться еще на одну гору.
— Наверное, нам придется подниматься на пик Отчаяния.
— Не сегодня. Лана сказала, что мы разобьем лагерь у озера. Просто невозможно представить, что здесь в самом деле есть озеро.
Однако вскоре Говард разглядел сквозь деревья блеск водной глади.
— Глянь-ка туда, — сказал он.
— Сказка! — И Анжела ускорила шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— С тобой все в порядке? — встревожилась она.
— Да.
— Что-то не так?
— Нет. Гм.
— Когда я сказала, что… ну это, что у тебя есть я, а у меня — ты… — ее лицо стало пунцовым. — Я имела в виду… как это лучше выразить… только, что мы вроде как друзья. А у Дорис совсем нет никаких друзей.
— Я постараюсь быть к ней повнимательнее, — отозвался Говард и посмотрел назад, на Дорис. Та сильно отстала и едва плелась. — Попросить ее составить нам компанию?
Анжела рассмеялась.
— Ну, это было бы уж слишком.
Какое-то время они шли молча. Затем Говард произнес:
— Я рад, что мы здесь. Ей-Богу.
— И я тоже.
Вскоре лес вокруг поредел, и тропа повела вверх по скалистому, залитому ослепительным светом склону. Ноги стали свинцовыми, жара выжигала мозги. От лямок рюкзака ломило плечи, пот ручьем катился по лицу. Рубашка и трусы прилипли к телу. Штанины вельветовых джинсов, казалось, с каждым шагом наждаком терли по бедрам, плотная материя совершенно не пропускала воздух.
Говард пожалел, что не переоделся в шорты еще перед подъемом. Но сейчас он не собирался останавливаться, чтобы исправить свою ошибку. Может быть, он решился бы на это, если бы позади не тащилась Дорис.
По крайней мере, не нужно волноваться о том, чтобы не обжечь на солнце ноги.
— Как дела? — Говард взглянул на Анжелу. Мокрое лицо и учащенное дыхание. Сквозь расстегнутую до середины бледно-голубую блузку, которая почти вся пошла темными пятнами от влаги, поблескивала грудь. Но шорты струились по ее ногам, словно рдеющий на ветру флаг, и, похоже, ногам было прохладно.
— Батлер… определенно заставит нас потрудиться за свои денежки.
— Мне кажется, весь его замысел заключается в том, чтобы извести нас.
— Возможно, — произнесла, запыхавшись, Анжела. — Неужели есть люди, которые получают удовольствие от подобных странствий?
— Все удовольствия получаешь сразу, когда делаешь остановку.
— Если мы до нее доживем.
В конце длинного пыльного подъема они наткнулись на Лану, Кита и Глена, которые отдыхали на камнях, скинув рюкзаки. Глен, зажмурившись, хлестал воду из пластиковой фляги. Кит сидел, скрестив ноги, в тени, отбрасываемой скалистым карнизом. Лана оседлала валун и натирала руки лосьоном от загара.
— Когда я закончу, ты тоже намажься, — обратилась она к Анжеле. — На такой высоте солнце может изжарить.
Они сняли свои рюкзаки. Без тянущего вниз веса Говард почувствовал, что вот-вот взлетит. Ветерок через рубашку остудил горячий пот на спине.
— Думаю, мы уже недалеко от вершины, — заметила Лана, натирая ноги лосьоном.
— Вот бы кто-нибудь пронес меня остаток пути, — произнес Глен.
— Помечтай, — ответил Кит.
— По сравнению с такой прогулкой футбольная тренировка — просто забава.
— Думай о том, в какой замечательной физической форме ты будешь после этого, — сказала Лана.
— Если не окочурюсь.
Показалась раскрасневшаяся и запыхавшаяся Дорис. Поравнявшись с ними, она тут же привалилась к плоскому камню.
— Как дела? — спросил ее Говард.
Дорис нахмурилась, но ничего не ответила.
Будь после этого любезным с нею.
Анжела присела на плоский камень с лосьоном Ланы в руке. Когда она наклонилась вперед, чтобы выдавить его на ноги, в затененном разрезе блузки показалась ее левая грудь. На Анжеле был бюстгальтер, возможно тот же самый, в котором она приходила на вечеринку. Та часть, которую мог видеть Говард, походила на небольшой прозрачный кулечек, прилипший к груди. «Должно быть, мокрый и прохладный», — подумалось Говарду. Он представил, что кулечек этот исчез и место лоскутка материи заняла его рука.
Устыдившись своих мыслей, Говард отвел взгляд и стал наблюдать, как девушка наносит лосьон на длинную стройную ножку. Ему захотелось самому растереть его. И тогда перед глазами встала другая картина: сидящий перед нею на корточках Скеррит; его плотоядный взгляд, когда он жирно намазывает ее ноги и между ними обжигающей мазью.
Грязный вонючий ублюдок!
У нее теперь есть я. Ей уже никогда не придется позволять этому старому извращенцу прикасаться к себе.
А если ей нравилось, когда ее натирали этим дерьмом? Может быть, захочет, чтобы и я ей это делал.
Нет, не нравилось. Какая безумная мысль!
Но такая волнующая.
Довольно об этом! Только больной Скеррит мог до такого додуматься. Я никогда бы не сделал ей ничего подобного.
Говард быстро отвернулся, присел перед своим рюкзаком и уставился на лесистую долину внизу.
Скеррит еще долго не выходил у него из головы после того, как все вновь тронулись в путь. Он ненавидел старика за его издевательства над Анжелой, но прекрасно понимал, что к его ненависти подмешана зависть: Анжела жила с этим типом, была его жертвой и его рабой.
«Она могла бы жить и со мной, — напоминал себе Говард. — Я совершенно один. И я бы никогда не сделал ей больно».
Возможно, когда все это кончится, она согласится жить со мной. Ведь к Скерриту она уже не может вернуться. Я куплю ей билет, и мы вместе полетим ко мне домой. Она сможет пожить в комнате для гостей до самого осеннего семестра.
Подпишутся ли под этим мама с папой?
Объясню им, что ей больше негде жить. О Скеррите, разумеется, ничего рассказывать не буду.
Пока они карабкались по горной тропинке, Говарда подмывало расспросить ее поподробнее о горбуне. Как получилось, что она живет с таким извергом? Сколько они уже вместе? Как еще он над ней издевался? Бил ли? Подглядывал ли, когда она раздевалась?
Трахал ли?
Это был основной вопрос.
Говард совершенно не был уверен в том, что хотел бы услышать ответ на него. Но спросить Анжелу он не мог. А вскоре понял, что вообще не смог бы задать ей ни одного вопроса о ее взаимоотношениях со Скерритом. А мог лишь предаваться тягостным размышлениям и терзаться сомнениями весь этот длинный и изнурительный подъем в гору.
Наконец подъем закончился. Вершина горы все еще маячила высоко над ними, но тропа поворачивала вдоль склона и вела на перевал, откуда круто спускалась в поросшую лесом долину.
— Теперь, наверное, уже не так далеко, — предположил Говард.
Вид у Анжелы был крайне измученный, но она нашла в себе силы улыбнуться.
— Не так уж и плохо.
— По меньшей мере, там будет тень.
— Хотелось бы надеяться, что не придется карабкаться еще на одну гору.
— Наверное, нам придется подниматься на пик Отчаяния.
— Не сегодня. Лана сказала, что мы разобьем лагерь у озера. Просто невозможно представить, что здесь в самом деле есть озеро.
Однако вскоре Говард разглядел сквозь деревья блеск водной глади.
— Глянь-ка туда, — сказал он.
— Сказка! — И Анжела ускорила шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95