Брошюра «Гондола металлического дирижабля», изданная в 1918 году, подтверждает эту нехитрую мысль. Циолковский отмечает в ней свое участие в работе Народного университета, пишет, что решил издать подготовленные лекции «в доступном и даже фантастическом изложении». Название задуманного труда – «Жизнь безначальная и бесконечная» – свидетельствовало о широте философского мышления. Один из наиболее интересных тезисов задуманной работы (Константин Эдуардович перечисляет их на последней странице брошюры) – «Бесконечности времени рождают непонятные друг другу миры...»
А пока Циолковский пытается нащупать в дебрях философии свой собственный «ум», вокруг него, не утихая ни надень, ни на час, происходило столкновение непонятных друг другу миров. Новорожденная Советская Россия бурлила, торопилась создать свою культуру. Гражданам молодой республики не терпелось обзавестись собственной сокровищницей мысли – своей, рабоче-крестьянской...
Отсюда не в диковинку дискуссии: а нужен ли нам поэт-дворянин Пушкин? Отсюда и возникновение разного рода ассоциаций, объединявших ученых Советской России.
Первая попытка сплотить людей науки состоялась после Февральской революции. В мае 1917 года в Большом театре была торжественно учреждена Свободная ассоциация по развитию и распространению положительных наук. После речей известных ученых В. А. Стеклова, И. П. Павлова, Л. А. Чугуева, Д., К. Заболотного и других выступил А. М. Горький. Зал долго аплодировал его замечательным словам:
– Мы живем в эпоху грандиозных организаций. В эпоху осуществления самых фантастических утопий. Воздухоплавание и подводное плавание, беспроволочный телеграф и открытие радия – все эти прекрасные осуществления научных идей должны окрылить нас уверенностью в том, что утопии осуществимы.
Не знаю, читал ли эту речь Циолковский. Она была опубликована в журнале «Летопись» и в небольшой, ныне чрезвычайно редкой брошюре. Конечно, он аплодировал бы словам великого писателя, которого глубоко уважал. Ведь Горький говорил о том, что было так близко Циолковскому:
– Ныне перед людьми науки открыта счастливая возможность свободно организовываться для их чудесной работы, для безграничного расширения и углубления пределов точных знаний... Позвольте мне фантазировать, я делаю это с глубокой уверенностью в том, что нет фантазии, которую воля и разум людей не могли бы превратить в действительность...
Однако Ассоциация натуралистов (Союз самоучек), членом которой стал Циолковский, отличалась от Свободной ассоциации по развитию и распространению положительных наук. Она объявила о себе чуть позднее, осенью 1918 года. 16 октября собралась учредительная инициативная группа. После шумных дебатов было признано насущно необходимым «объединение внекастовых тружеников науки, которые до сего времени, при наличии кастовой научной монополии, не могли планомерно и целесообразно научно работать из-за отсутствия необходимой обстановки и материальных средств».
Самоучки взбунтовались против академиков. Те, кого долгие годы не пускали в науку, повели бой за право называться учеными. Эмблема группы бунтарей – гений, с которого кузнец сбивал оковы. Девиз – «Не боги горшки обжигают». Мудрено ли, что среди членов этого содружества самоучек оказались Циолковский и Мичурин? Почетным председателем ассоциация единодушно избрала профессора К. А. Тимирязева.
С 1 ноября 1919 года Циолковский снова учит калужскую детвору. Он преподаватель второй ступени 6-й калужской советской трудовой школы. Для старого, больного человека труд нелегкий. Классы не топлены. Учитель и ученики сидят в пальто, подчас без света. Но оставить работу невозможно. Кроме денег, она давала право на тарелку жидкого супа и четвертушку хлеба.
Чечевичная похлебка – в ту пору ощутимая материальная ценность. Впрочем, можно ли ставить рядом суп из гнилой крупы и расширявшиеся научные связи, в которых черпал Циолковский силы для жизни и работы?
«Русское Общество любителей мироведения в 99-м годовом общем собрании своем 5 июня текущего 1919 года избрало Вас, глубокоуважаемый Константин Эдуардович, своим почетным членом в знак уважения к ученым заслугам Вашим, выразившимся в Ваших трудах по физико-математическим наукам в различных их областях».
Извещая Циолковского об оказанной чести, известный ученый и революционер Морозов подчеркивал уважение Общества мироведения к смелости и научно-технической обоснованности его трудов по межпланетным сообщениям и дирижаблям. Конечно, получив такое письмо, хотелось работать и работать... К слову сказать, решение Общества любителей мироведения сыграло в жизни Циолковского гораздо большую роль, чем предполагали те, кто это решение выносил. Дело в том, что 30 июня того же 1919 года Социалистическая академия общественных наук не переизбрала Циолковского в число своих членов. Тоненький родничок моральной и материальной поддержки иссяк. Жить стало гораздо труднее.
Тяжелые времена. Но верные друзья не забывают Константина Эдуардовича. Сохранились письма А. В. и В. В. Ассоновых, сыновей Василия Ивановича, старого друга Циолковского. До самой смерти берег Константин Эдуардович бесхитростные записки о выхлопотанной для него муке, крупе, картошке, бумаге, карандашах, резинках. В 1918 году после смерти Василия Ивановича его сыновья всячески старались уменьшить лишения Циолковского.
Бесценная помощь не ограничивалась материальной поддержкой. Благодаря В. В. Ассонову, в ту пору председателю Общества изучения природы и местного края, вышли в свет брошюры «Воздушный транспорт», «Гондола воздушного корабля», «Богатства вселенной», статья «Кинетическая теория света». Константин Эдуардович предстает в них неутомимым борцом за свой дирижабль, противником теории тепловой смерти, пропагандистом мысли о вечной юности вселенной.
«Глубокоуважаемый Владимир Васильевич, – писал Циолковский Ассонову, – рукописи и оттиски получены. Спасибо! Удивляюсь Вашей энергии. Недаром же Вы сын Василия Ивановича...»
Циолковский благодарен Ассонову. Признателен он и Перельману. Яков Исидорович многим способствовал тому, что в 1918 году журнал «Природа и люди» начал публиковать научно-фантастическую повесть «Вне Земли». А когда журнал, не успев напечатать повесть, закрылся, Ассонов воистину героическим усилиям добыл бумагу. В 1920 году Калужское общество изучения природы и местного края выпустило «Вне Земли» отдельной книгой тиражом 300 экземпляров.
Триста экземпляров? Современный читатель скептически улыбнется – капля в море! Но микроскопически малый тираж сделал большое дело. У повести оказалась широкая читательская аудитория. Книга стала известной и за рубежами нашей страны – в Берлине, в Вене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
А пока Циолковский пытается нащупать в дебрях философии свой собственный «ум», вокруг него, не утихая ни надень, ни на час, происходило столкновение непонятных друг другу миров. Новорожденная Советская Россия бурлила, торопилась создать свою культуру. Гражданам молодой республики не терпелось обзавестись собственной сокровищницей мысли – своей, рабоче-крестьянской...
Отсюда не в диковинку дискуссии: а нужен ли нам поэт-дворянин Пушкин? Отсюда и возникновение разного рода ассоциаций, объединявших ученых Советской России.
Первая попытка сплотить людей науки состоялась после Февральской революции. В мае 1917 года в Большом театре была торжественно учреждена Свободная ассоциация по развитию и распространению положительных наук. После речей известных ученых В. А. Стеклова, И. П. Павлова, Л. А. Чугуева, Д., К. Заболотного и других выступил А. М. Горький. Зал долго аплодировал его замечательным словам:
– Мы живем в эпоху грандиозных организаций. В эпоху осуществления самых фантастических утопий. Воздухоплавание и подводное плавание, беспроволочный телеграф и открытие радия – все эти прекрасные осуществления научных идей должны окрылить нас уверенностью в том, что утопии осуществимы.
Не знаю, читал ли эту речь Циолковский. Она была опубликована в журнале «Летопись» и в небольшой, ныне чрезвычайно редкой брошюре. Конечно, он аплодировал бы словам великого писателя, которого глубоко уважал. Ведь Горький говорил о том, что было так близко Циолковскому:
– Ныне перед людьми науки открыта счастливая возможность свободно организовываться для их чудесной работы, для безграничного расширения и углубления пределов точных знаний... Позвольте мне фантазировать, я делаю это с глубокой уверенностью в том, что нет фантазии, которую воля и разум людей не могли бы превратить в действительность...
Однако Ассоциация натуралистов (Союз самоучек), членом которой стал Циолковский, отличалась от Свободной ассоциации по развитию и распространению положительных наук. Она объявила о себе чуть позднее, осенью 1918 года. 16 октября собралась учредительная инициативная группа. После шумных дебатов было признано насущно необходимым «объединение внекастовых тружеников науки, которые до сего времени, при наличии кастовой научной монополии, не могли планомерно и целесообразно научно работать из-за отсутствия необходимой обстановки и материальных средств».
Самоучки взбунтовались против академиков. Те, кого долгие годы не пускали в науку, повели бой за право называться учеными. Эмблема группы бунтарей – гений, с которого кузнец сбивал оковы. Девиз – «Не боги горшки обжигают». Мудрено ли, что среди членов этого содружества самоучек оказались Циолковский и Мичурин? Почетным председателем ассоциация единодушно избрала профессора К. А. Тимирязева.
С 1 ноября 1919 года Циолковский снова учит калужскую детвору. Он преподаватель второй ступени 6-й калужской советской трудовой школы. Для старого, больного человека труд нелегкий. Классы не топлены. Учитель и ученики сидят в пальто, подчас без света. Но оставить работу невозможно. Кроме денег, она давала право на тарелку жидкого супа и четвертушку хлеба.
Чечевичная похлебка – в ту пору ощутимая материальная ценность. Впрочем, можно ли ставить рядом суп из гнилой крупы и расширявшиеся научные связи, в которых черпал Циолковский силы для жизни и работы?
«Русское Общество любителей мироведения в 99-м годовом общем собрании своем 5 июня текущего 1919 года избрало Вас, глубокоуважаемый Константин Эдуардович, своим почетным членом в знак уважения к ученым заслугам Вашим, выразившимся в Ваших трудах по физико-математическим наукам в различных их областях».
Извещая Циолковского об оказанной чести, известный ученый и революционер Морозов подчеркивал уважение Общества мироведения к смелости и научно-технической обоснованности его трудов по межпланетным сообщениям и дирижаблям. Конечно, получив такое письмо, хотелось работать и работать... К слову сказать, решение Общества любителей мироведения сыграло в жизни Циолковского гораздо большую роль, чем предполагали те, кто это решение выносил. Дело в том, что 30 июня того же 1919 года Социалистическая академия общественных наук не переизбрала Циолковского в число своих членов. Тоненький родничок моральной и материальной поддержки иссяк. Жить стало гораздо труднее.
Тяжелые времена. Но верные друзья не забывают Константина Эдуардовича. Сохранились письма А. В. и В. В. Ассоновых, сыновей Василия Ивановича, старого друга Циолковского. До самой смерти берег Константин Эдуардович бесхитростные записки о выхлопотанной для него муке, крупе, картошке, бумаге, карандашах, резинках. В 1918 году после смерти Василия Ивановича его сыновья всячески старались уменьшить лишения Циолковского.
Бесценная помощь не ограничивалась материальной поддержкой. Благодаря В. В. Ассонову, в ту пору председателю Общества изучения природы и местного края, вышли в свет брошюры «Воздушный транспорт», «Гондола воздушного корабля», «Богатства вселенной», статья «Кинетическая теория света». Константин Эдуардович предстает в них неутомимым борцом за свой дирижабль, противником теории тепловой смерти, пропагандистом мысли о вечной юности вселенной.
«Глубокоуважаемый Владимир Васильевич, – писал Циолковский Ассонову, – рукописи и оттиски получены. Спасибо! Удивляюсь Вашей энергии. Недаром же Вы сын Василия Ивановича...»
Циолковский благодарен Ассонову. Признателен он и Перельману. Яков Исидорович многим способствовал тому, что в 1918 году журнал «Природа и люди» начал публиковать научно-фантастическую повесть «Вне Земли». А когда журнал, не успев напечатать повесть, закрылся, Ассонов воистину героическим усилиям добыл бумагу. В 1920 году Калужское общество изучения природы и местного края выпустило «Вне Земли» отдельной книгой тиражом 300 экземпляров.
Триста экземпляров? Современный читатель скептически улыбнется – капля в море! Но микроскопически малый тираж сделал большое дело. У повести оказалась широкая читательская аудитория. Книга стала известной и за рубежами нашей страны – в Берлине, в Вене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84