– Империя Тлос'кхин'фахи – с какой стати она должна предоставить в ваше распоряжение шаттл? Мы далеки от квазаман, и если они покинут пределы своего мира, мы ничем не рискуем.
То есть следует понимать: переговоры уже фактически начались.
– Мы не настаиваем, чтобы шаттл был предоставлен нам исключительно от империи Тлос'кхин'фахи, – вставил Корвин, прежде чем Чандлер нашелся с ответом. – Тем не менее, как наши основные торговые партнеры, вы должны проявить некоторую озабоченность о здоровье нашей экономики… и если приобретение шаттла нанесет ему ущерб, то тем самым будет оказан, пусть и небольшой, отрицательный эффект и вам самим. Империя Балиу'чхка'спми – может, вам стоит попросить взаймы шаттл у них? Чандлер покосился на Корвина.
– Вполне возможно, – согласился тот, – проблема, однако, заключается в том… что империя Балиу'чхка'спми может истолковать эту просьбу неверным образом.
– Вы имеете в виду сделку, с помощью которой вы получили в свое владение Новые Миры?
– В сущности, – неохотно признался Чандлер. – Соглашение заключалось в том, что мы для них нейтрализуем угрозу со стороны квазаман. И если они считают, что мы не выполняем своего обещания… что ж, мне бы не хотелось вторично ворошить это змеиное логово…
Мембраны на руках Трофта снова затрепетали, пока сам он пытался дойти до смысла только что услышанной идиомы.
– Причина, по которой меня тайно от всех привезли сюда, тоже имеет отношение к этому?
– Вы угадали почти верно, – признался Чандлср, – мы действительно не желаем, чтобы информация о нашей задумке просочилась к представителям других империй и поэтому стараемся избежать ненужной огласки.
Несколько мгновений Первый Говорящий хранил молчание. Аэрокар начал поспешный разворот, и Корвин выглянул в окно. Внизу под ним, в центре расчищенной среди леса просеки, располагался небольшой поселок лесозаготовителей. Временно он был передан в распоряжение Академии Кобр для проведения курса спецподготовки.
– Этот вопрос я доведу до сведения повелителя нашей империи – произнес Первый Говорящий, когда аэрокар нырнул носом к неровной посадочной площадке поблизости от входа в главный корпус.
– Некая сделка, без нее, разумеется, не обойтись.
– Разумеется, – кивнул Чандлер, испытывая явное облегчение. – Мы с радостью рассмотрим и примем к сведению все предложения с вашей стороны.
– Повелитель моей империи также вспомнит, что автором оригинального плана умиротворения был сам покойный Джонни Моро, – продолжал Трофт, – и если я смогу сообщить ему, что один из потомков Джонни Моро является одним из организаторов этой миссии, это, как мне кажется, прибавит весомости моим аргументам.
Чандлер бросил на Корвина недоуменный взгляд.
– Но почему? – поинтересовался он.
– Семейная традиция в военных делах ценится столь же высоко, как и в делах торговых, – пояснил Трофт, причем довольно невозмутимым тоном.
– Подобная вещь, генерал-губернатор Чандлер, возможна?
Чандлер поглубже вздохнул. По выражению его лица было ясно, что губернатор опасается угодить в дурацкое положение, случись ему восстановить в правах Джастина Моро, когда с того ещё не смыто позорное пятно из-за стрельбы по безоружному Монсу.
– Боюсь, о, Первый Говорящий, – тотчас оживился Приели, – что семейство Моро в настоящий момент непосредственно не связано с планированием боевых операций.
– К счастью, это легко поправимо, – перебил его Корвин, – та девушка-курсант, которую вы только что видели внизу на просеке… та самая, которая, по вашему мнению, демонстрировала лучшую подготовку, – это Жасмин Моро, дочь воина-Кобры Джастина Моро и внучка губернатора Джонни Моро.
Приели было возмущенно приоткрыл рот, но Чандлер сделал ему знак рукой, чтобы он замолчал.
– Этого будет достаточно, а, Первый Говорящий? – задал вопрос генерал-губернатор.
Аэрокар коснулся земли и слегка подпрыгнул на месте.
– Полагаю, что да, – отозвался Трофт. – Я с удовольствием займусь изучением ваших данных.
Чандлер облегченно вздохнул.
– Разумеется. Прошу следовать за мной.
ГЛАВА 7.
– Прекрасно, Кобры, а теперь пошевеливайтесь, – рявкнул мистер Лейн, – не забывайте, что это лес – берегите ноги и головы.
Настроив слуховые усилители на чуть большую мощность, Джин заняла свое обычное место с левого фланга в ромбовидном строе вокруг Лейна и вместе с другими нырнула под шатер ветвей на краю просеки. В течение последних нескольких дней они уже несколько раз отрабатывали это упражнение: проходили пешим строем через отгороженный участок леса вокруг лагеря и с помощью оптических и слуховых усилителей пытались засечь имитацию следов различных зверей и движущиеся мишени, заранее расставленные в лесу инструктором. Если курсант первым замечал звуковую или оптическую мишень, то он зарабатывал один балл. Если же ему удалось уничтожить гипотетического хищника при помощи пальцевого лазера до того, как вся группа оказывалась в пределах теоретического радиуса нападения данного животного, то курсанту засчитывалось два балла.
Это было одно из многих дурацких соревнований, которые Лейн то и дело устраивал, чтобы только натравить курсантов друг на друга. «Еще один, совершенно не нужный повод, – с горечью подумала Джин, – чтобы остальная троица возненавидела ее».
Ведь вряд ли её вина в том, что в этих играх она всегда оказывалась проворнее, чем они. И разумеется, совершенно не её вина, что они не могут спокойно воспринимать сей факт.
Правда, отсутствие какой-либо вины мало её утешало, а размышления на эту тему, как правило, вызывали боль в горле.
Джин и не ожидала, что остальные тотчас примут её с распростертыми объятиями, – ей было прекрасно известно, что бесконечные нравоучения дяди Корвина о боевых традициях служили не просто средством её устрашения. Однако, как Джин надеялась, за те одиннадцать дней, в течение которых они делят тяготы спецподготовки, враждебности в её товарищах должно было бы и поубавиться.
Но, увы, этого не произошло. Разумеется, остальные курсанты держались с ней довольно вежливо. Знаменитая речь, произнесенная Лейном в первый день о том, что если Джин не выдержит, то только по своей вине, подкреплялась соответствующими действиями.
И Лейн, и её товарищи-курсанты стремились избегать любых проявлений предвзятого к ней отношения. Разумеется, ехидный шепоток или язвительные улыбочки – всего этого хватало с лихвой, особенно, когда будущие Кобры оставались одни в минуты отдыха.
Вернее, когда Джин оставалась одна. Остальная троица, как правило, предпочитала проводить время своей компанией.
И от этого ей становилось больно на душе. Это было даже больнее, чем физическое недомогание после хирургического вмешательства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102