Чумаков привычно пристроился позади старшего товарища, шмыгнул в щель меж дверью и косяком, не оборачиваясь, захлопнул за собой дверь и пошел, отставая от Сан Саныча на шаг.
Покидали ресторан тем же путем, что и пришли. Вышли из коридорного аппендикса, где располагался директорский кабинет, свернули к кухне и столкнулись нос к носу с длинноногой блондинкой неопределенно-юного возраста.
- Степан Альбертович просили не беспокоить, ежели вдруг вы к нему направляетесь, - кивнул встречной блондинке Сан Саныч, ускоряя шаг.
Светловолосая девушка с ногами фотомодели, ничего не ответив, подозрительно покосилась на оттопыренный карман Сан Саныча, с любопытством оглядела Чумакова и проследовала далее, быть может, вопреки сказанному Сан Санычем, как раз в директорский кабинет. Чумаков попробовал представить, что будет, если спустя тридцать секунд услышит за спиной визг девицы, увидевшей обглоданную рыбками голень дяди Степы. Миша напряг воображение, и пред его внутренним взором предстали картины стрельбы, бега напролом, зуботычин и, весьма вероятно, собственной смерти. По спине Чумакова от поясницы к затылку пробежали мурашки, на лбу выступили капельки пота.
Вспотевший лоб Чумакова на пышущей жаром кухне никого не удивил, равно как и деловито шагающий невозмутимый Сан Саныч. Через кухню партнеры прошли, наслаждаясь равнодушием и безразличием поварской челяди.
У черного входа, у закрытой двери на улицу произошла заминка. До сих пор здесь лежали, точнее - полусидели, привалившись к стенке, удаленные со своего поста стараниями партнеров охранники Гарик и Кирилл. У одного красные распухшие глаза, у другого - сдвинутая набок челюсть. Вокруг травмированных охранников теснились служащие Дяди Степы. Две дамы ресторанно-общепитовской наружности, четверо молодых людей - очевидно, коллеги пострадавших и пожилой господин в белом халате, то ли повар, то ли медицинский работник.
Кира и Гарик опознали в приближающейся парочке своих обидчиков с первого взгляда. Свернутая челюсть одного нервно задвигалась, воспаленные глаза другого часто заморгали. Коллеги-охранники, дамы и господин в халате правильно истолковали жесты пострадавших. Двенадцать пар глаз разглядывали партнеров с нехорошим интересом. Особого внимания удостоился оттопыренный карман Сан Саныча.
- Посторонитесь, господа, позвольте выйти, - властным, не терпящим возражений голосом пробасил Сан Саныч. - Паршиво несете службу, господа. Степан Альбертович разгневан до истерики...
Истошный, дикий крик, скорее даже - истошный вопль достиг ушей маленькой толпы у служебного входа-выхода очень некстати. Как раз в тот момент, когда Сан Саныч с Мишей пробрались к дверному проему, растолкав плечами хмурый ресторанный народ, как раз в ту секунду, когда Сан Саныч толкнул дверь на улицу, когда пахнуло свежестью со двора и ветер метнул в предбанник ресторана горсть дождевых капель, как раз тогда издалека, со стороны кухни послышался приглушенный расстоянием, ослабленный лабиринтом перегородок внутренних помещений, однако достаточно отчетливый и хорошо различимый дикий вопль, истошный крик.
- Слышали? - нашелся Сан Саныч. - Слышали, как вопит, надрывается ваш начальник Степан Альбертович? И я его понимаю. Представьте, что было бы, окажись мы с партнером не специально нанятыми людьми ради проверки бдительности охраны, а всамделишными налетчиками?.. За мной, партнер.
Сан Саныч и Михаил вышли под дождь. Проливной летний дождь, пузыри на лужах, темень в небе, далекие громовые раскаты. И нет ничего удивительного в том, что двое мужчин, выйдя на улицу без зонтиков, припустили бегом.
Вбежав под сень деревьев во дворе-парке, Сан Саныч сбросил темп, пристроился плечом к плечу рядом с Мишей.
- На, держи, партнер! - Сан Саныч протянул Мише ключи от машины. - Садись за руль, заводи мотор. Я отстану, разберусь с погоней...
- Будет погоня?
- Обязательно! Минута-полторы, и сявки Дяди Степы опомнятся, просекут расклад. Наддай, партнер.
Чумаков «наддал»: Поскакал по лужам, сжав в кулаке ключи от «Волги». Пелена дождя, раскисшая земля под ногами, полумрак, ветки деревьев колышет ветер, впереди сияют желтыми маяками окна домов. Дождь смыл привычную городскую обыденность, смазал знакомые ориентиры, и на краткий миг Чумакову почудилось, будто он заблудился, запутался в географии двора и бежит совсем не туда, где припаркована «Волга».
Молния прочертила на горизонте ломаную ярко-голубую линию. Орудийным залпом ударил громовой раскат. И сразу же эхом за спиной у Чумакова грохнул пистолетный выстрел. Один-единственный выстрел. И снова лишь шум дождя да шелест ветвей на ветру.
«Стреляли один раз. У Сан Саныча пистолет с глушителем. Значит, стреляли в него! - вихрем пронеслось в голове Чумакова. - Что мне делать, если Сан Саныча ранили? Или убили? Что мне тогда делать?.. И где, черт возьми, эта проклятая „Волга“? Ни фига не видно, дождь заливает глаза... Вон! Вон она - „Волга“. Сяду в машину, заведу мотор и буду ждать Сан Саныча. Сделаю все, как он велел... Но сколько его ждать? Сколько?!. А если его убили? Чего или кого я тогда дождусь?.. Пули в голову? Приказа выходить из машины с поднятыми руками?..»
К счастью, мучиться долгими ожиданиями Чумакову не пришлось. Миша, мокрый от пота и дождя, сел за руль, завел мотор, не успел еще как следует перевести дыхание, когда распахнулась дверца слева, Сан Саныч беспардонно спихнул партнера с водительского сиденья, вцепился в баранку руля, поставил ноги на педали, и «Волга» тронулась. Медленно, осторожно Сан Саныч подал машину задом, без спешки, словно водитель-чайник, развернулся и повел автомобиль по асфальтовой, залитой водой дорожке к выезду со двора.
- Сан Саныч, в тебя стреляли? - спросил Чумаков, тяжело дыша, вытирая взмокшее лицо мокрой ладошкой.
- Нет, стрелял я. Произвел два синхронных выстрела. Из пистолета с глушителем и из «ТТ» без всяких наворотов на конце ствола. Ты и те двое гавриков, что побежали за нами, слышали только один выстрел, между тем рядом с каждым из гавриков просвистело по пуле. Каждый из преследователей, доверившись слуху, решил, что стреляли один раз и именно в него, каждый посчитал, что раз он на мушке, то имеет право залечь, спрятаться, а приятель пускай продолжает погоню. В итоге оба нырнули, каждый в свою лужу, а я спокойно ушел.
«Волга» покинула просторный московский двор, вписалась в поток вымытых дождем автомобилей, запылав двумя глазами фар. Миша оглянулся. Сквозь залитое водой заднее стекло ничего, кроме размытых огней да света фар других машин, не было видно.
- Напрасно беспокоишься, Михаил, - успокоил Сан Саныч. - Двое ретивых служак кинулись нас догонять и дб сих пор, уверен, мокнут, вжавшись в асфальт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Покидали ресторан тем же путем, что и пришли. Вышли из коридорного аппендикса, где располагался директорский кабинет, свернули к кухне и столкнулись нос к носу с длинноногой блондинкой неопределенно-юного возраста.
- Степан Альбертович просили не беспокоить, ежели вдруг вы к нему направляетесь, - кивнул встречной блондинке Сан Саныч, ускоряя шаг.
Светловолосая девушка с ногами фотомодели, ничего не ответив, подозрительно покосилась на оттопыренный карман Сан Саныча, с любопытством оглядела Чумакова и проследовала далее, быть может, вопреки сказанному Сан Санычем, как раз в директорский кабинет. Чумаков попробовал представить, что будет, если спустя тридцать секунд услышит за спиной визг девицы, увидевшей обглоданную рыбками голень дяди Степы. Миша напряг воображение, и пред его внутренним взором предстали картины стрельбы, бега напролом, зуботычин и, весьма вероятно, собственной смерти. По спине Чумакова от поясницы к затылку пробежали мурашки, на лбу выступили капельки пота.
Вспотевший лоб Чумакова на пышущей жаром кухне никого не удивил, равно как и деловито шагающий невозмутимый Сан Саныч. Через кухню партнеры прошли, наслаждаясь равнодушием и безразличием поварской челяди.
У черного входа, у закрытой двери на улицу произошла заминка. До сих пор здесь лежали, точнее - полусидели, привалившись к стенке, удаленные со своего поста стараниями партнеров охранники Гарик и Кирилл. У одного красные распухшие глаза, у другого - сдвинутая набок челюсть. Вокруг травмированных охранников теснились служащие Дяди Степы. Две дамы ресторанно-общепитовской наружности, четверо молодых людей - очевидно, коллеги пострадавших и пожилой господин в белом халате, то ли повар, то ли медицинский работник.
Кира и Гарик опознали в приближающейся парочке своих обидчиков с первого взгляда. Свернутая челюсть одного нервно задвигалась, воспаленные глаза другого часто заморгали. Коллеги-охранники, дамы и господин в халате правильно истолковали жесты пострадавших. Двенадцать пар глаз разглядывали партнеров с нехорошим интересом. Особого внимания удостоился оттопыренный карман Сан Саныча.
- Посторонитесь, господа, позвольте выйти, - властным, не терпящим возражений голосом пробасил Сан Саныч. - Паршиво несете службу, господа. Степан Альбертович разгневан до истерики...
Истошный, дикий крик, скорее даже - истошный вопль достиг ушей маленькой толпы у служебного входа-выхода очень некстати. Как раз в тот момент, когда Сан Саныч с Мишей пробрались к дверному проему, растолкав плечами хмурый ресторанный народ, как раз в ту секунду, когда Сан Саныч толкнул дверь на улицу, когда пахнуло свежестью со двора и ветер метнул в предбанник ресторана горсть дождевых капель, как раз тогда издалека, со стороны кухни послышался приглушенный расстоянием, ослабленный лабиринтом перегородок внутренних помещений, однако достаточно отчетливый и хорошо различимый дикий вопль, истошный крик.
- Слышали? - нашелся Сан Саныч. - Слышали, как вопит, надрывается ваш начальник Степан Альбертович? И я его понимаю. Представьте, что было бы, окажись мы с партнером не специально нанятыми людьми ради проверки бдительности охраны, а всамделишными налетчиками?.. За мной, партнер.
Сан Саныч и Михаил вышли под дождь. Проливной летний дождь, пузыри на лужах, темень в небе, далекие громовые раскаты. И нет ничего удивительного в том, что двое мужчин, выйдя на улицу без зонтиков, припустили бегом.
Вбежав под сень деревьев во дворе-парке, Сан Саныч сбросил темп, пристроился плечом к плечу рядом с Мишей.
- На, держи, партнер! - Сан Саныч протянул Мише ключи от машины. - Садись за руль, заводи мотор. Я отстану, разберусь с погоней...
- Будет погоня?
- Обязательно! Минута-полторы, и сявки Дяди Степы опомнятся, просекут расклад. Наддай, партнер.
Чумаков «наддал»: Поскакал по лужам, сжав в кулаке ключи от «Волги». Пелена дождя, раскисшая земля под ногами, полумрак, ветки деревьев колышет ветер, впереди сияют желтыми маяками окна домов. Дождь смыл привычную городскую обыденность, смазал знакомые ориентиры, и на краткий миг Чумакову почудилось, будто он заблудился, запутался в географии двора и бежит совсем не туда, где припаркована «Волга».
Молния прочертила на горизонте ломаную ярко-голубую линию. Орудийным залпом ударил громовой раскат. И сразу же эхом за спиной у Чумакова грохнул пистолетный выстрел. Один-единственный выстрел. И снова лишь шум дождя да шелест ветвей на ветру.
«Стреляли один раз. У Сан Саныча пистолет с глушителем. Значит, стреляли в него! - вихрем пронеслось в голове Чумакова. - Что мне делать, если Сан Саныча ранили? Или убили? Что мне тогда делать?.. И где, черт возьми, эта проклятая „Волга“? Ни фига не видно, дождь заливает глаза... Вон! Вон она - „Волга“. Сяду в машину, заведу мотор и буду ждать Сан Саныча. Сделаю все, как он велел... Но сколько его ждать? Сколько?!. А если его убили? Чего или кого я тогда дождусь?.. Пули в голову? Приказа выходить из машины с поднятыми руками?..»
К счастью, мучиться долгими ожиданиями Чумакову не пришлось. Миша, мокрый от пота и дождя, сел за руль, завел мотор, не успел еще как следует перевести дыхание, когда распахнулась дверца слева, Сан Саныч беспардонно спихнул партнера с водительского сиденья, вцепился в баранку руля, поставил ноги на педали, и «Волга» тронулась. Медленно, осторожно Сан Саныч подал машину задом, без спешки, словно водитель-чайник, развернулся и повел автомобиль по асфальтовой, залитой водой дорожке к выезду со двора.
- Сан Саныч, в тебя стреляли? - спросил Чумаков, тяжело дыша, вытирая взмокшее лицо мокрой ладошкой.
- Нет, стрелял я. Произвел два синхронных выстрела. Из пистолета с глушителем и из «ТТ» без всяких наворотов на конце ствола. Ты и те двое гавриков, что побежали за нами, слышали только один выстрел, между тем рядом с каждым из гавриков просвистело по пуле. Каждый из преследователей, доверившись слуху, решил, что стреляли один раз и именно в него, каждый посчитал, что раз он на мушке, то имеет право залечь, спрятаться, а приятель пускай продолжает погоню. В итоге оба нырнули, каждый в свою лужу, а я спокойно ушел.
«Волга» покинула просторный московский двор, вписалась в поток вымытых дождем автомобилей, запылав двумя глазами фар. Миша оглянулся. Сквозь залитое водой заднее стекло ничего, кроме размытых огней да света фар других машин, не было видно.
- Напрасно беспокоишься, Михаил, - успокоил Сан Саныч. - Двое ретивых служак кинулись нас догонять и дб сих пор, уверен, мокнут, вжавшись в асфальт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109