Остальные предпочли не мочить головы и одежды. Наемные работники особой храбростью не блещут, что, ежели вдуматься, не унижает, а, напротив, говорит о них как о людях разумных. Не напрягай шею, партнер, погони за нами больше не будет... Ты внимательно слушал, о чем я спрашивал Дядю Степу и что он отвечал?
- Да. И мне многое стало понятно... За исключением разве что ваших странных с Дядей Степой взаимоотношений.
- О личных взаимоотношениях позже поговорим, сначала о деле. Сейчас же едем к Борису Николаевичу Тузановичу. Домашний адрес его я с твоих слов запомнил, как ехать, представляю. Надеюсь, сегодняшний ненастный вечер Борис Николаевич, как обычно, проведет дома, в кругу семьи.
- Ага. С женой и сыном. Я тебе говорил - Боря домосед... Сан Саныч, только-только я начал врубаться, что к чему, и опять чувствую себя болваном. На фига мы едем к Тузановичу, а?
- Сообщить оперативникам фирмы «Синяя Борода» мой точный адрес на улице Двадцати шести бакинских комиссаров мог только Тузанович. Ему я звонил, вызывая ветеринара. С его подачи вчера на лестнице нас поджидал киллер. Признаюсь тебе, партнер, - когда вчера, наткнувшись на труп Красавчика, мы убежали от ментов и помчались на мою конспиративную квартиру, я не лукавил, говоря о спешной необходимости изменить твою внешность и подлечить мое предплечье, но попутно я хотел проверить класс, уровень профессионализма противоборствующей стороны. Целью визита в квартиру на Юго-Западе, помимо прочего, была и эта проверочка, едва не закончившаяся плачевно. Зато сейчас я знаю, где, и приблизительно представляю, как мы возьмем «языка».
- Блин! Ядрена кочерыжка!!! Опять... опять, блин, я ни хрена не понимаю! Опять ты скажешь: «Все объясню позже», а сейчас последуют новые инструкции. Кому на этот раз я должен кидать табак в глаза? Тузановичу?! Его жене? Сыну?
- Не угадал. - Сан Саныч проигнорировал возмущенно-отчаянный тон Чумакова и продолжил говорить спокойно, почти бесстрастно: - Тузанович, возвращаясь с работы, как правило, ленится ставить свою бежевую «шестерку» в гараж, оставляет автомобиль у подъезда...
- Да! Я тебе и об этом рассказывал. Убей, не врубаюсь, какая нам разница, где Тузанович паркует тачку?
- Скоро мы доберемся до микрорайона, в каковом проживает семья Тузановичей, и ты, Михаил, предпримешь попытку угнать автомобиль начальника Центральной кинологической больницы... Забавно, правда, партнер, - от однофамильца одного популярного человека едем хулиганить к дому другого прохиндея с известными всей стране именем-отчеством. Богемная жизнь началась, будь она неладна...
* * *
Дождь хлестал по асфальту. Из грозового-проливного дождь превратился в упрямо-нудный природный душ средней интенсивности, словно кто-то в небесной канцелярии небрежно крутанул кран и ушел спать, не удосужившись как следует перекрыть воду. В пелене дождя подслеповато светились квадраты оконных проемов. Уличные фонари высвечивали дождевые капли, и лужи на асфальте блестели от белого электрического света. Сияла отмытая дождевой водой реклама. А вот Останкинской телебашни совсем не было видно, хотя с того места, где «Волга» свернула с проспекта Мира вправо, в обычную погоду останкинская игла просматривалась идеально.
«Волга» свернула с проспекта у гостиницы «Космос». Должна была свернуть возле «Космоса». Так сказал Сан Саныч. Мишу он высадил за полкилометра до поворота. Чумаков выскочил под дождь рядом с новым, открытым в конце девяностых входом в метро «ВДНХ».
Ступив нездешними подошвами ковбойских сапожков на залитую водой землю, Чумаков поднял воротник кожаной рубашки, сдвинул на затылок широкополую шляпу, подставляя дождю рыжие вихры, засунул руки в карманы кожаных штанов и, повернувшись спиной к невидимой телебашне, побрел в темноту, держа курс на силуэт церквушки, притулившейся меж серых домов с желтыми пятнами окон.
Тузанович жил на Ракетном бульваре. В одном из домиков-башен, построенных в начале шестидесятых. Миша однажды был в гостях у Бориса Николаевича на дне рождения и отлично запомнил родной дом-столбик Тузановича, окруженный со всех сторон зелеными насаждениями, с очень неудобным подъездом для машин. К заасфальтированной площадке возле дома вела единственная узкая дорожка - со встречной машиной не разъедешься никак. И сам пятак асфальта, приспособленный для стоянки автомобилей, тесный и неудобный, парковать тачку - сплошное мучение.
Вода стекала ручейками с кожаных одежд Чумакова. Согласно плану Сан Саныча, Миша шел по кромке Ракетного бульвара - широкого, покрытого травой, изъеденного пешеходными дорожками пространства меж двух жилых массивов. На бульваре было пустынно. Дождь загнал детей и подростков, собачников и влюбленных, пьяных и праздношатающихся кого в квартиры, кого в парадные. Возле окруженных газонами, кустарниками да тополями домов тоже ни души. На секунду у Миши возникло странное чувство, будто он остался единственным живым существом посреди вымершего города.
Ага. Вот и дом Тузановича, а вон и его машина. Нужно свернуть влево, повернуться спиной к пустому бульвару, пробежать по глине, потом продраться сквозь зеленые насаждения газона - и окажешься рядом с «шестеркой», отполированной дождем. Если не останавливаться около бежевых «Жигулей» шестой модели, пробежать дальше сотню шагов по уже помянутому недобрым словом подъезду для машин, то упрешься в низкий заборчик - деревянную решетку. Вдоль заборчика - асфальтовая лента, за ним - пустой дворик с покосившимся грибком над развалившейся песочницей и двухэтажным полуразрушенным зданием бывшего детского сада.
«Наверное, Сан Саныч пробрался в развалины детсада и наблюдает за мною оттуда, - подумал Чумаков. - Лучшего наблюдательного пункта поблизости не найти... А может, в руинах детского сада засел снайпер? И сейчас изучает мою рожу, припав глазом к окуляру оптического прицела? Вдруг рыжие волосы и не характерная для меня одежда не обманут снайпера, что тогда? Последнее, что я увижу в жизни, - затянутое тучами небо. И на мое костенеющее лицо будут падать холодные капли...»
План Сан Саныча целиком строился на изменившейся внешности Чумакова и плохой видимости из-за дурной погоды. Проинструктировав Михаила по части конкретных действий, Сан Саныч снизошел до краткого, конспективного объяснения задач и целей операции. По мнению Сан Саныча, оперативник либо оперативники (он сказал: «максимум двое, ну в крайнем случае - трое») непременно установили наблюдение за Борисом Николаевичем, ибо Тузанович после вчерашней встречи партнеров с киллером должен приманивать двух чудом уцелевших беглецов как магнит. (Таково было безапелляционное мнение Сан Саныча, а мнение Миши Чумакова его не интересовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
- Да. И мне многое стало понятно... За исключением разве что ваших странных с Дядей Степой взаимоотношений.
- О личных взаимоотношениях позже поговорим, сначала о деле. Сейчас же едем к Борису Николаевичу Тузановичу. Домашний адрес его я с твоих слов запомнил, как ехать, представляю. Надеюсь, сегодняшний ненастный вечер Борис Николаевич, как обычно, проведет дома, в кругу семьи.
- Ага. С женой и сыном. Я тебе говорил - Боря домосед... Сан Саныч, только-только я начал врубаться, что к чему, и опять чувствую себя болваном. На фига мы едем к Тузановичу, а?
- Сообщить оперативникам фирмы «Синяя Борода» мой точный адрес на улице Двадцати шести бакинских комиссаров мог только Тузанович. Ему я звонил, вызывая ветеринара. С его подачи вчера на лестнице нас поджидал киллер. Признаюсь тебе, партнер, - когда вчера, наткнувшись на труп Красавчика, мы убежали от ментов и помчались на мою конспиративную квартиру, я не лукавил, говоря о спешной необходимости изменить твою внешность и подлечить мое предплечье, но попутно я хотел проверить класс, уровень профессионализма противоборствующей стороны. Целью визита в квартиру на Юго-Западе, помимо прочего, была и эта проверочка, едва не закончившаяся плачевно. Зато сейчас я знаю, где, и приблизительно представляю, как мы возьмем «языка».
- Блин! Ядрена кочерыжка!!! Опять... опять, блин, я ни хрена не понимаю! Опять ты скажешь: «Все объясню позже», а сейчас последуют новые инструкции. Кому на этот раз я должен кидать табак в глаза? Тузановичу?! Его жене? Сыну?
- Не угадал. - Сан Саныч проигнорировал возмущенно-отчаянный тон Чумакова и продолжил говорить спокойно, почти бесстрастно: - Тузанович, возвращаясь с работы, как правило, ленится ставить свою бежевую «шестерку» в гараж, оставляет автомобиль у подъезда...
- Да! Я тебе и об этом рассказывал. Убей, не врубаюсь, какая нам разница, где Тузанович паркует тачку?
- Скоро мы доберемся до микрорайона, в каковом проживает семья Тузановичей, и ты, Михаил, предпримешь попытку угнать автомобиль начальника Центральной кинологической больницы... Забавно, правда, партнер, - от однофамильца одного популярного человека едем хулиганить к дому другого прохиндея с известными всей стране именем-отчеством. Богемная жизнь началась, будь она неладна...
* * *
Дождь хлестал по асфальту. Из грозового-проливного дождь превратился в упрямо-нудный природный душ средней интенсивности, словно кто-то в небесной канцелярии небрежно крутанул кран и ушел спать, не удосужившись как следует перекрыть воду. В пелене дождя подслеповато светились квадраты оконных проемов. Уличные фонари высвечивали дождевые капли, и лужи на асфальте блестели от белого электрического света. Сияла отмытая дождевой водой реклама. А вот Останкинской телебашни совсем не было видно, хотя с того места, где «Волга» свернула с проспекта Мира вправо, в обычную погоду останкинская игла просматривалась идеально.
«Волга» свернула с проспекта у гостиницы «Космос». Должна была свернуть возле «Космоса». Так сказал Сан Саныч. Мишу он высадил за полкилометра до поворота. Чумаков выскочил под дождь рядом с новым, открытым в конце девяностых входом в метро «ВДНХ».
Ступив нездешними подошвами ковбойских сапожков на залитую водой землю, Чумаков поднял воротник кожаной рубашки, сдвинул на затылок широкополую шляпу, подставляя дождю рыжие вихры, засунул руки в карманы кожаных штанов и, повернувшись спиной к невидимой телебашне, побрел в темноту, держа курс на силуэт церквушки, притулившейся меж серых домов с желтыми пятнами окон.
Тузанович жил на Ракетном бульваре. В одном из домиков-башен, построенных в начале шестидесятых. Миша однажды был в гостях у Бориса Николаевича на дне рождения и отлично запомнил родной дом-столбик Тузановича, окруженный со всех сторон зелеными насаждениями, с очень неудобным подъездом для машин. К заасфальтированной площадке возле дома вела единственная узкая дорожка - со встречной машиной не разъедешься никак. И сам пятак асфальта, приспособленный для стоянки автомобилей, тесный и неудобный, парковать тачку - сплошное мучение.
Вода стекала ручейками с кожаных одежд Чумакова. Согласно плану Сан Саныча, Миша шел по кромке Ракетного бульвара - широкого, покрытого травой, изъеденного пешеходными дорожками пространства меж двух жилых массивов. На бульваре было пустынно. Дождь загнал детей и подростков, собачников и влюбленных, пьяных и праздношатающихся кого в квартиры, кого в парадные. Возле окруженных газонами, кустарниками да тополями домов тоже ни души. На секунду у Миши возникло странное чувство, будто он остался единственным живым существом посреди вымершего города.
Ага. Вот и дом Тузановича, а вон и его машина. Нужно свернуть влево, повернуться спиной к пустому бульвару, пробежать по глине, потом продраться сквозь зеленые насаждения газона - и окажешься рядом с «шестеркой», отполированной дождем. Если не останавливаться около бежевых «Жигулей» шестой модели, пробежать дальше сотню шагов по уже помянутому недобрым словом подъезду для машин, то упрешься в низкий заборчик - деревянную решетку. Вдоль заборчика - асфальтовая лента, за ним - пустой дворик с покосившимся грибком над развалившейся песочницей и двухэтажным полуразрушенным зданием бывшего детского сада.
«Наверное, Сан Саныч пробрался в развалины детсада и наблюдает за мною оттуда, - подумал Чумаков. - Лучшего наблюдательного пункта поблизости не найти... А может, в руинах детского сада засел снайпер? И сейчас изучает мою рожу, припав глазом к окуляру оптического прицела? Вдруг рыжие волосы и не характерная для меня одежда не обманут снайпера, что тогда? Последнее, что я увижу в жизни, - затянутое тучами небо. И на мое костенеющее лицо будут падать холодные капли...»
План Сан Саныча целиком строился на изменившейся внешности Чумакова и плохой видимости из-за дурной погоды. Проинструктировав Михаила по части конкретных действий, Сан Саныч снизошел до краткого, конспективного объяснения задач и целей операции. По мнению Сан Саныча, оперативник либо оперативники (он сказал: «максимум двое, ну в крайнем случае - трое») непременно установили наблюдение за Борисом Николаевичем, ибо Тузанович после вчерашней встречи партнеров с киллером должен приманивать двух чудом уцелевших беглецов как магнит. (Таково было безапелляционное мнение Сан Саныча, а мнение Миши Чумакова его не интересовало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109