Если один говорил: «клёво», второй обязательно возражал: «отстой»:
- Надо запретить показывать футбол по телеку, чтобы эти жирные ленивые поцы оторвали свои задницы от кресел и пошли на стадион.
- Ладно, уломали, - сдался Стиви.
Но идиллия между Рентсом и Дохлым оказалась недолгой.
- Оторвали задницы? Кто бы говорил! Мистер Протри-Диван-До-Дыр. Забудь о «чёрном» хоть на десять минут, и ты сможешь посмареть на одну игру больше, чем в прошлом сезоне, - съязвил Дохлый.
- Чё-то ты, бля, нервный сёгодня… - Рентс повернулся к Стиви, а затем насмешливо ткнул большим пальцем в сторону Дохлого. - У этого чувака погоняло Полные Шузы, потому что он всегда носит с собой кучу наркоты.
Сцепились. Когда-то это забавляло Стиви. Но сейчас напрягало.
- Помнишь, Стиви, ты обещал вписать меня в феврале? - сказал Рентс. Стиви мрачно кивнул. Он надеялся, что Рентс забудет об этом или передумает. Рентс был его приятелем, но у него были проблемы с наркотиками. В Лондоне он снова подсядет на героин и стусуется с Тони и Никси. У них всегда при себе список адресов, где можно достать дряни. Рентс, кажется, никогда не работал, но деньги у него были всегда. То же самое можно было сказать и о Дохлом, с той разницей, что он распоряжался чужой капустой как своей собственной, а своей собственной - точно таким же образом.
- После игры продолжение вечерины у Метти. Он переехал на Лорн-стрит. Чтобы все были как штык, - проорал Бегби у них над головами.
Ещё одна вечерина. Для Стиви это было, как работа. Новый год будет длиться вечно. Он начнёт сбавлять обороты числа после 4-го, когда появятся «окна» между вечеринами. Эти «окна» будут расти, пока не достигнут длины нормальной недели с вечеринами в конце.
Приходили новые гости. Маленький флэт был набит под завязку. Стиви никогда ещё не видел Франко, или Попрошайку, таким довольным. Он даже не наехал на Реба Маклафлина, или Второго Призёра, как его называли, когда тот нассал у него за шторой. Второй Призёр не просыхал уже несколько недель подряд. Для таких людей, как он, Новый год был всего лишь удобным поводом нажраться. Его подружка Кэрол начала его стыдить. Но Второй Призёр даже не узнал её.
Стиви прошмыгнул на кухню, где было поспокойнее и можно было поговорить по телефону. Словно бизнесмен-яппи, он оставил её матери список телефонов, по которым его можно было найти. Мать должна была передать их Стелле, если та позвонит.
Стиви признался ей в своих чувствах в том занюханном баре в Кентиш-Тауне (5), куда они обычно никогда не заходили. Он открыл ей своё сердце. Стелла сказала, что подумает над тем, что он сказал ей, что для неё это большая неожиданность и сейчас она не готова говорить на эту тему. Она сказала, что позвонит ему, когда он вернётся в Шотландию. Вот и всё.
Они вышли из бара и разбрелись в разные стороны. Стиви, со спортивной сумкой через плечо, направился к метро, чтобы добраться до Кингс-Кросс. Он остановился, обернулся и посмотрел, как она переходит мост.
Её длинные каштановые локоны развевались на ветру, и она уходила прочь, одетая в рабочую куртку, миниюбку, плотные чёрные шерстяные колготки и семимильные «доктор-мартенсы». Он ждал, что она оглянется. Но она так и не обернулась. Стиви купил на вокзале пузырь виски «Беллс» и к тому времени, как поезд прибыл в Уэйверли, выжрал большую его часть.
С тех пор его настроение не улучшилось. Он сидел на пластмассовом табурете и рассматривал кафельную плитку. Вошла Джун, подружка Франко, и улыбнулась ему, лихорадочно схватив несколько бутылок. Джун никогда не разговаривала и в таких ситуациях казалась какой-то отъехавшей. Франко же разговаривал за двоих.
Как только Джун ушла, появилась Никола, преследуемая Картошкой, который выслеживал её, как верный, обливающийся слюной пёс.
- А… Стиви… С Новым годом, брат, э, это самое… - сказал Картошка, растягивая слова.
- Мы уже виделись, Картоха. Вчера вечером, в Троне. Помнишь?
- Ага… точно. Ничейный пузырь, - Картошка прицелился и заграбастал полную бутылку сидра.
- Как дела, Стиви? Как Лондон? - Спросила Никола.
«О господи, нет, - подумал Стиви. - Никола такая общительная. Я изолью ей душу… Нет… Да!»
Стиви приступил. Никола внимательно слушала. Картошка сочувственно кивал, то и дело повторяя: «Тяжко, бля…»
Он чувствовал, что выставляет себя полным идиотом, но остановиться уже не мог. Каким же занудой он предстал перед Николой, даже перед Картошкой! Он говорил без умолку. Картошка, в конце концов, ушёл, его сменила Келли. К ним присоединилась Линда. Из прихожей послышались футбольные песни.
Никола дала практический совет:
- Позвони ей, подожди, пока она сама позвонит, или съезди к ней.
- СТИВИ! КУДА ТЫ ЗАПРОПАСТИЛСЯ, СУКИН ТЫ СЫН? - Заревел Бегби. Стиви буквально выволокли в гостиную. - Замолаживаешь на кухне прынцесс, ёб твою мать? Так ты ещё хуже, блядь, чем вон тот потаскун, этот ёбаный джазовый пурист. - Он показал на Дохлого, сосавшегося с тёлкой, которую он до этого клеил. Кто-то подслушал, как он назвал себя перед ней «джазовым пуристом».
Мы уедем в Дублин - королеву на хуй!
Где блестят на солнце шлемы - фрицев на хуй!
Где звенят штыки, где палят стрелки
И строчат очередями пулемёты.
Стиви впал в уныние. При таком шуме ни за что не услышишь звонка.
- Заткнитесь сейчас же! - закричал Томми. - Это моя любимая песня. - «Вулфстонс» пели «Баннский берег». Томми и ещё несколько человек подпевали.
…на уны- ы-ылом ба-аннском берегу…
Когда «Тонсы» запели «Джеймса Конолли», некоторые даже прослезились.
- Великий бунтарь, бля, великий, бля, социалист и великий Ирландец. Джеймс Конолли, ёбать его мать, - сказал Гев Рентону, и тот угрюмо кивнул.
Одни продолжали петь, другие пытались поддержать разговор о музыке. Но когда заиграли «Парни из Старой Бригады», то подхватили все. Даже Дохлый перестал на время лизаться.
Мой оте- ец, почему-у ты грусти-ишь
В этот я-асный пасха-альный де-ень?
- Пой, сука! - сказал Томми, ткнув Стиви локтем под рёбра. Бегби сунул ему в руку ещё одну банку пива и обнял за шею.
Когда- а ирла-андцы бу-удут жи-ить
на зе- емлях свои-их отцо-ов
Это пение будоражило Стиви. В нём сквозило какое-то отчаяние. Казалось, будто громкое пение сплачивает их в одно могучее братство. Эта песня призывала «взяться за оружие» и не имела никакого отношения к Шотландии и Новому году. Это была боевая музыка. Стиви не хотел ни с кем воевать. Но эта музыка была прекрасна.
Обильные возлияния не только заглушали, но и одновременно обостряли похмелье. Оно грозило стать таким огромным, что вызывало неподдельный ужас. Они не перестанут пить до тех пор, пока не прочувствуют эту музыку всем своим нутром, пока не выжгут дотла весь адреналин.
Когда- а я бы-ыл таки-им, как ты-ы,
Я- а вступи-ил в ИРА-А-А -интендантом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
- Надо запретить показывать футбол по телеку, чтобы эти жирные ленивые поцы оторвали свои задницы от кресел и пошли на стадион.
- Ладно, уломали, - сдался Стиви.
Но идиллия между Рентсом и Дохлым оказалась недолгой.
- Оторвали задницы? Кто бы говорил! Мистер Протри-Диван-До-Дыр. Забудь о «чёрном» хоть на десять минут, и ты сможешь посмареть на одну игру больше, чем в прошлом сезоне, - съязвил Дохлый.
- Чё-то ты, бля, нервный сёгодня… - Рентс повернулся к Стиви, а затем насмешливо ткнул большим пальцем в сторону Дохлого. - У этого чувака погоняло Полные Шузы, потому что он всегда носит с собой кучу наркоты.
Сцепились. Когда-то это забавляло Стиви. Но сейчас напрягало.
- Помнишь, Стиви, ты обещал вписать меня в феврале? - сказал Рентс. Стиви мрачно кивнул. Он надеялся, что Рентс забудет об этом или передумает. Рентс был его приятелем, но у него были проблемы с наркотиками. В Лондоне он снова подсядет на героин и стусуется с Тони и Никси. У них всегда при себе список адресов, где можно достать дряни. Рентс, кажется, никогда не работал, но деньги у него были всегда. То же самое можно было сказать и о Дохлом, с той разницей, что он распоряжался чужой капустой как своей собственной, а своей собственной - точно таким же образом.
- После игры продолжение вечерины у Метти. Он переехал на Лорн-стрит. Чтобы все были как штык, - проорал Бегби у них над головами.
Ещё одна вечерина. Для Стиви это было, как работа. Новый год будет длиться вечно. Он начнёт сбавлять обороты числа после 4-го, когда появятся «окна» между вечеринами. Эти «окна» будут расти, пока не достигнут длины нормальной недели с вечеринами в конце.
Приходили новые гости. Маленький флэт был набит под завязку. Стиви никогда ещё не видел Франко, или Попрошайку, таким довольным. Он даже не наехал на Реба Маклафлина, или Второго Призёра, как его называли, когда тот нассал у него за шторой. Второй Призёр не просыхал уже несколько недель подряд. Для таких людей, как он, Новый год был всего лишь удобным поводом нажраться. Его подружка Кэрол начала его стыдить. Но Второй Призёр даже не узнал её.
Стиви прошмыгнул на кухню, где было поспокойнее и можно было поговорить по телефону. Словно бизнесмен-яппи, он оставил её матери список телефонов, по которым его можно было найти. Мать должна была передать их Стелле, если та позвонит.
Стиви признался ей в своих чувствах в том занюханном баре в Кентиш-Тауне (5), куда они обычно никогда не заходили. Он открыл ей своё сердце. Стелла сказала, что подумает над тем, что он сказал ей, что для неё это большая неожиданность и сейчас она не готова говорить на эту тему. Она сказала, что позвонит ему, когда он вернётся в Шотландию. Вот и всё.
Они вышли из бара и разбрелись в разные стороны. Стиви, со спортивной сумкой через плечо, направился к метро, чтобы добраться до Кингс-Кросс. Он остановился, обернулся и посмотрел, как она переходит мост.
Её длинные каштановые локоны развевались на ветру, и она уходила прочь, одетая в рабочую куртку, миниюбку, плотные чёрные шерстяные колготки и семимильные «доктор-мартенсы». Он ждал, что она оглянется. Но она так и не обернулась. Стиви купил на вокзале пузырь виски «Беллс» и к тому времени, как поезд прибыл в Уэйверли, выжрал большую его часть.
С тех пор его настроение не улучшилось. Он сидел на пластмассовом табурете и рассматривал кафельную плитку. Вошла Джун, подружка Франко, и улыбнулась ему, лихорадочно схватив несколько бутылок. Джун никогда не разговаривала и в таких ситуациях казалась какой-то отъехавшей. Франко же разговаривал за двоих.
Как только Джун ушла, появилась Никола, преследуемая Картошкой, который выслеживал её, как верный, обливающийся слюной пёс.
- А… Стиви… С Новым годом, брат, э, это самое… - сказал Картошка, растягивая слова.
- Мы уже виделись, Картоха. Вчера вечером, в Троне. Помнишь?
- Ага… точно. Ничейный пузырь, - Картошка прицелился и заграбастал полную бутылку сидра.
- Как дела, Стиви? Как Лондон? - Спросила Никола.
«О господи, нет, - подумал Стиви. - Никола такая общительная. Я изолью ей душу… Нет… Да!»
Стиви приступил. Никола внимательно слушала. Картошка сочувственно кивал, то и дело повторяя: «Тяжко, бля…»
Он чувствовал, что выставляет себя полным идиотом, но остановиться уже не мог. Каким же занудой он предстал перед Николой, даже перед Картошкой! Он говорил без умолку. Картошка, в конце концов, ушёл, его сменила Келли. К ним присоединилась Линда. Из прихожей послышались футбольные песни.
Никола дала практический совет:
- Позвони ей, подожди, пока она сама позвонит, или съезди к ней.
- СТИВИ! КУДА ТЫ ЗАПРОПАСТИЛСЯ, СУКИН ТЫ СЫН? - Заревел Бегби. Стиви буквально выволокли в гостиную. - Замолаживаешь на кухне прынцесс, ёб твою мать? Так ты ещё хуже, блядь, чем вон тот потаскун, этот ёбаный джазовый пурист. - Он показал на Дохлого, сосавшегося с тёлкой, которую он до этого клеил. Кто-то подслушал, как он назвал себя перед ней «джазовым пуристом».
Мы уедем в Дублин - королеву на хуй!
Где блестят на солнце шлемы - фрицев на хуй!
Где звенят штыки, где палят стрелки
И строчат очередями пулемёты.
Стиви впал в уныние. При таком шуме ни за что не услышишь звонка.
- Заткнитесь сейчас же! - закричал Томми. - Это моя любимая песня. - «Вулфстонс» пели «Баннский берег». Томми и ещё несколько человек подпевали.
…на уны- ы-ылом ба-аннском берегу…
Когда «Тонсы» запели «Джеймса Конолли», некоторые даже прослезились.
- Великий бунтарь, бля, великий, бля, социалист и великий Ирландец. Джеймс Конолли, ёбать его мать, - сказал Гев Рентону, и тот угрюмо кивнул.
Одни продолжали петь, другие пытались поддержать разговор о музыке. Но когда заиграли «Парни из Старой Бригады», то подхватили все. Даже Дохлый перестал на время лизаться.
Мой оте- ец, почему-у ты грусти-ишь
В этот я-асный пасха-альный де-ень?
- Пой, сука! - сказал Томми, ткнув Стиви локтем под рёбра. Бегби сунул ему в руку ещё одну банку пива и обнял за шею.
Когда- а ирла-андцы бу-удут жи-ить
на зе- емлях свои-их отцо-ов
Это пение будоражило Стиви. В нём сквозило какое-то отчаяние. Казалось, будто громкое пение сплачивает их в одно могучее братство. Эта песня призывала «взяться за оружие» и не имела никакого отношения к Шотландии и Новому году. Это была боевая музыка. Стиви не хотел ни с кем воевать. Но эта музыка была прекрасна.
Обильные возлияния не только заглушали, но и одновременно обостряли похмелье. Оно грозило стать таким огромным, что вызывало неподдельный ужас. Они не перестанут пить до тех пор, пока не прочувствуют эту музыку всем своим нутром, пока не выжгут дотла весь адреналин.
Когда- а я бы-ыл таки-им, как ты-ы,
Я- а вступи-ил в ИРА-А-А -интендантом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84