Он уже много лет был вегетарианцем. Это не имело никакого отношения к политике или морали; просто он ненавидел вкус мяса. Но он ничего не сказал - так сильно ему хотелось понравиться Дианиным родителям. К сосиске он, правда, не притронулся, поскольку считал, что эти субпродукты начинены отравой. Вспомнив о всей той дряни, которую в своё время ему пришлось переварить, Рентон саркастически подумал: «Следи за тем, что ты вводишь в свой организм». Ему стало интересно, понравится ли это Диане, и он начал нервно хихикать над собственным двуличием.
Чтобы хоть как-то объяснить свой смех, Рентон покачал головой и рассказал или, вернее, пересказал свою историю:
- Боже мой, какой же я идиот. Вчера я, конечно, перебрал. Просто я не привык много пить. Но, с другой стороны, двадцать два года бывает только раз в жизни.
Последнее утверждение прозвучало неубедительно, и Рентон сам это понял. На вид ему можно было дать от двадцати пяти до сорока. Но родители Дианы продолжали вежливо слушать:
- Я уже говорил, что потерял куртку и ключи. Слава богу, я встретил Диану и вас, ребята. Было очень мило с вашей стороны, что вы пустили меня переночевать и накормили таким вкусным завтраком. Мне, право, неловко, но я не могу доесть эту сосиску. Просто я наелся досыта. Я не привык к плотным завтракам.
- Потому вы такой тощий, - сказала мать.
- Вот, что значит жить на квартире. В гостях хорошо, а дома лучше, - сказал отец. После этого идиотского замечания в воздухе повисла нервная пауза. Потом он смущённо добавил: - Есть такая поговорка, - и, пользуясь случаем, сменил тему: - Как же вы теперь домой-то попадёте?
Эти люди панически боялись чем-либо не угодить Рентону. Они смотрели на него так, будто сделали что-то противозаконное в своей жизни. Теперь понятно, почему Диана снимает в барах всяких непонятных парней. Эта пара казалась ему здоровой до неприличия. У отца волосы уже слегка поредели, а у матери были маленькие морщинки возле глаз, но со стороны они казались людьми примерно одного с ним возраста, только здоровее.
- Выломаю дверь. Она на автоматическом. Глупо, конечно. Я давно уже хотел поставить врезной. Зря я этого не сделал. У нас в подъезде домофон, но соседи по площадке меня впустят.
- Я могу помочь вам. Я сам плотник. Где вы живёте? - спросил отец. Рентон немного опешил, но потом вспомнил, что они ведутся на его враньё.
- Не беспокойтесь. Прежде чем поступить в универ, я тоже закончил ремесленное. Но всё равно спасибо за заботу, - он снова сказал правду. Это было непривычно, ведь обманывать так удобно. Правда делала его реальным, а следовательно, уязвимым.
- Я учился у Гиллсленда в «Горджи», - добавил он, и отец с удивлением поднял брови.
- Я знаю Рэлфи Гиллсленда. Чёртов педрила, - фыркнул он, и его голос стал теперь естественнее. У них появилась общая тема для разговора.
- Поэтому я оттуда и ушёл.
Рентон похолодел, когда Диана коснулась его ногой под столом. Он залпом выпил свой чай.
- Что ж, мне пора идти. Ещё раз спасибо.
- Подожди, я сейчас соберусь и провожу тебя до города.
Диана встала и вышла из комнаты, прежде чем он успел ей возразить.
Рентон предпринял робкую попытку помочь матери убрать со стола, но отец отвёл его в прихожую и усадил на кушетку. Сердце у него ушло в пятки: теперь, когда они остались одни, он наверняка скажет ему: «Я раскусил тебя, чувак». Но ничего подобного не произошло. Он заговорил о Рэлфи Гиллсленде и его брате Колине, который (Рентон поймал себя на том, что ему приятно было это услышать) покончил с собой, и других парнях, которых они оба знали по работе.
Потом они разговорились о футболе, и оказалось, что отец болеет за «Сердца». Рентон же был фанатом «Хибсов», которые в этом сезоне не очень удачно сыграли со своими местными противниками; они вообще неудачно провели этот сезон, и отец не преминул ему об этом напомнить.
- «Хибсы» неважно с нами сыграли, да?
Рентон улыбнулся, впервые обрадовавшись тому, что трахнул его дочь, по причинам, далёким от сексуальных. Как странно, подумалось ему, секс и «Хибсы» - две вещи, ничего не значившие для него, пока он торчал, теперь приобрели первостепенное значение. Он предположил, что его проблемы с наркотиками, возможно, были связаны с плохой игрой «Хибсов» в восьмидесятые.
Диана была готова. Макияжа на ней было меньше, чем вчера, и выглядела она лет на шестнадцать - на два года старше, чем ей было на самом деле. Когда они вышли на улицу, Рентон сразу успокоился, но в то же время он немного побаивался, что его увидят знакомые. В этом районе у него их было несколько: в основном наркоманы или торговцы наркотиками. Если бы они случайно его увидели, то, ещё чего доброго, подумали бы, что он подался в сутенёры.
Они сели на метро в «Саут-Джайл» и поехали в сторону «Хэймаркета». Диана всю дорогу держала Рентона за руку и болтала без умолку. Он была рада, что избавилась от тягостной родительской опеки. Ей хотелось вывести Рентона на чистую воду. И, возможно даже, раскрутить его на шмаль.
А Рентон вспоминал прошедшую ночь и, холодея от ужаса, гадал о том, чем и с кем занималась Диана, чтобы приобрети такой сексуальный опыт и такую уверенность в себе. Он чувствовал себя не двадцатипятилетним, а пятидесятипятилетним и был уверен, что все окружающие пялятся на них.
Во вчерашней одежде он казался помятым, потным и уставшим. А на Диане были чёрные лосины, почти такие же тонкие, как колготки, и белая миниюбка. Ей вполне хватило бы и одной из этих одёжек, подумал Рентон. На станции «Хэймаркет» какой-то парень уставился на неё, пока Рентон покупал «Скотсмен» и «Дэйли Рекорд». Он это заметил и, необычайно разозлившись, вызывающе посмотрел на него и заставил отвести взгляд. Возможно, подумалось ему, он просто перенёс на него отвращение к самому себе.
Они зашли в магазин грампластинок на Дэлри-роуд и начали перебирать конверты альбомов. Рентон был взвинчен до предела, похмелье стремительно нарастало. Диана протягивала ему конверты, заявляя, что эта платинка «супер», а та «просто блеск». Он считал большую часть из них дерьмовыми, но у него не было сил спорить.
- Здоруво, Рентс! Как дела, чувачок? - Чья-то рука ударила его в плечо. Ему показалось, что его кости и нервы на мгновение проткнули кожу, словно проволока - пластилин, и тут же заскочили обратно. Он обернулся и увидел Дика Свона, брата Джонни Свона.
- Нормально, Дик. А ты как? - ответил он с напускной небрежностью, под которой скрывалось бешеное сердцебиение.
- Помаленьку, босс, помаленьку, - Дик заметил, что Рентон не один, и посмотрел на него с многозначительным видом. - Ну хорошо, я пошёл. Пока. Если увидишь Дохлого, скажи, чтобы перезвонил мне. Этот ублюдок должен мне двадцать фунтов, блядь.
- Мы ж с тобой друзья.
- Просто он гонщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Чтобы хоть как-то объяснить свой смех, Рентон покачал головой и рассказал или, вернее, пересказал свою историю:
- Боже мой, какой же я идиот. Вчера я, конечно, перебрал. Просто я не привык много пить. Но, с другой стороны, двадцать два года бывает только раз в жизни.
Последнее утверждение прозвучало неубедительно, и Рентон сам это понял. На вид ему можно было дать от двадцати пяти до сорока. Но родители Дианы продолжали вежливо слушать:
- Я уже говорил, что потерял куртку и ключи. Слава богу, я встретил Диану и вас, ребята. Было очень мило с вашей стороны, что вы пустили меня переночевать и накормили таким вкусным завтраком. Мне, право, неловко, но я не могу доесть эту сосиску. Просто я наелся досыта. Я не привык к плотным завтракам.
- Потому вы такой тощий, - сказала мать.
- Вот, что значит жить на квартире. В гостях хорошо, а дома лучше, - сказал отец. После этого идиотского замечания в воздухе повисла нервная пауза. Потом он смущённо добавил: - Есть такая поговорка, - и, пользуясь случаем, сменил тему: - Как же вы теперь домой-то попадёте?
Эти люди панически боялись чем-либо не угодить Рентону. Они смотрели на него так, будто сделали что-то противозаконное в своей жизни. Теперь понятно, почему Диана снимает в барах всяких непонятных парней. Эта пара казалась ему здоровой до неприличия. У отца волосы уже слегка поредели, а у матери были маленькие морщинки возле глаз, но со стороны они казались людьми примерно одного с ним возраста, только здоровее.
- Выломаю дверь. Она на автоматическом. Глупо, конечно. Я давно уже хотел поставить врезной. Зря я этого не сделал. У нас в подъезде домофон, но соседи по площадке меня впустят.
- Я могу помочь вам. Я сам плотник. Где вы живёте? - спросил отец. Рентон немного опешил, но потом вспомнил, что они ведутся на его враньё.
- Не беспокойтесь. Прежде чем поступить в универ, я тоже закончил ремесленное. Но всё равно спасибо за заботу, - он снова сказал правду. Это было непривычно, ведь обманывать так удобно. Правда делала его реальным, а следовательно, уязвимым.
- Я учился у Гиллсленда в «Горджи», - добавил он, и отец с удивлением поднял брови.
- Я знаю Рэлфи Гиллсленда. Чёртов педрила, - фыркнул он, и его голос стал теперь естественнее. У них появилась общая тема для разговора.
- Поэтому я оттуда и ушёл.
Рентон похолодел, когда Диана коснулась его ногой под столом. Он залпом выпил свой чай.
- Что ж, мне пора идти. Ещё раз спасибо.
- Подожди, я сейчас соберусь и провожу тебя до города.
Диана встала и вышла из комнаты, прежде чем он успел ей возразить.
Рентон предпринял робкую попытку помочь матери убрать со стола, но отец отвёл его в прихожую и усадил на кушетку. Сердце у него ушло в пятки: теперь, когда они остались одни, он наверняка скажет ему: «Я раскусил тебя, чувак». Но ничего подобного не произошло. Он заговорил о Рэлфи Гиллсленде и его брате Колине, который (Рентон поймал себя на том, что ему приятно было это услышать) покончил с собой, и других парнях, которых они оба знали по работе.
Потом они разговорились о футболе, и оказалось, что отец болеет за «Сердца». Рентон же был фанатом «Хибсов», которые в этом сезоне не очень удачно сыграли со своими местными противниками; они вообще неудачно провели этот сезон, и отец не преминул ему об этом напомнить.
- «Хибсы» неважно с нами сыграли, да?
Рентон улыбнулся, впервые обрадовавшись тому, что трахнул его дочь, по причинам, далёким от сексуальных. Как странно, подумалось ему, секс и «Хибсы» - две вещи, ничего не значившие для него, пока он торчал, теперь приобрели первостепенное значение. Он предположил, что его проблемы с наркотиками, возможно, были связаны с плохой игрой «Хибсов» в восьмидесятые.
Диана была готова. Макияжа на ней было меньше, чем вчера, и выглядела она лет на шестнадцать - на два года старше, чем ей было на самом деле. Когда они вышли на улицу, Рентон сразу успокоился, но в то же время он немного побаивался, что его увидят знакомые. В этом районе у него их было несколько: в основном наркоманы или торговцы наркотиками. Если бы они случайно его увидели, то, ещё чего доброго, подумали бы, что он подался в сутенёры.
Они сели на метро в «Саут-Джайл» и поехали в сторону «Хэймаркета». Диана всю дорогу держала Рентона за руку и болтала без умолку. Он была рада, что избавилась от тягостной родительской опеки. Ей хотелось вывести Рентона на чистую воду. И, возможно даже, раскрутить его на шмаль.
А Рентон вспоминал прошедшую ночь и, холодея от ужаса, гадал о том, чем и с кем занималась Диана, чтобы приобрети такой сексуальный опыт и такую уверенность в себе. Он чувствовал себя не двадцатипятилетним, а пятидесятипятилетним и был уверен, что все окружающие пялятся на них.
Во вчерашней одежде он казался помятым, потным и уставшим. А на Диане были чёрные лосины, почти такие же тонкие, как колготки, и белая миниюбка. Ей вполне хватило бы и одной из этих одёжек, подумал Рентон. На станции «Хэймаркет» какой-то парень уставился на неё, пока Рентон покупал «Скотсмен» и «Дэйли Рекорд». Он это заметил и, необычайно разозлившись, вызывающе посмотрел на него и заставил отвести взгляд. Возможно, подумалось ему, он просто перенёс на него отвращение к самому себе.
Они зашли в магазин грампластинок на Дэлри-роуд и начали перебирать конверты альбомов. Рентон был взвинчен до предела, похмелье стремительно нарастало. Диана протягивала ему конверты, заявляя, что эта платинка «супер», а та «просто блеск». Он считал большую часть из них дерьмовыми, но у него не было сил спорить.
- Здоруво, Рентс! Как дела, чувачок? - Чья-то рука ударила его в плечо. Ему показалось, что его кости и нервы на мгновение проткнули кожу, словно проволока - пластилин, и тут же заскочили обратно. Он обернулся и увидел Дика Свона, брата Джонни Свона.
- Нормально, Дик. А ты как? - ответил он с напускной небрежностью, под которой скрывалось бешеное сердцебиение.
- Помаленьку, босс, помаленьку, - Дик заметил, что Рентон не один, и посмотрел на него с многозначительным видом. - Ну хорошо, я пошёл. Пока. Если увидишь Дохлого, скажи, чтобы перезвонил мне. Этот ублюдок должен мне двадцать фунтов, блядь.
- Мы ж с тобой друзья.
- Просто он гонщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84