Но если она и была связана с Бренданом, мне совсем не было понятно, что нужно узнать у нее. Однако если это та женщина, которая нужна мне, то совершенно очевидно, что она не сможет рассказать мне что-либо о чем угодно. В отчаянии я встала и обошла комнату. Пластиковые тарелки и чашки, ничего острого, ничего, что могло бы упасть и разбиться. Над столом две фотографии, прикрепленные скотчем. На первой, очень старой, изображен мужчина в военной форме. У него были усы и залихватский вид, фуражка набекрень. Возможно, муж. На другой женщина держала за руки двоих детей. Я внимательно всмотрелась. Да, это была женщина, сидевшая на стуле, много лет назад, когда ее волосы были уже седые, но еще не белые. Мальчик, в возрасте около десяти лет, в аккуратном школьном блейзере, широко улыбается в камеру, – это точно Брендан. Я сняла фотографию со стены и показала ее женщине.
– Госпожа Риз, – обратилась я, указывая на фотографию, – это Брендан.
Она нахмурилась и уставилась на фотографию.
– Это Симон, – сказала она, не отрывая взгляда.
– Симон?
– Симон и Сьюзен.
Я пыталась задавать еще вопросы, но она опять начала разговаривать о чае. Попыталась снова повесить фотографию на стену, но лента пересохла, она была слишком старая. Я просто прислонила фотографию к стене. На цыпочках вышла из комнаты и бегом стала спускаться с лестницы. Женщина из коридора уже ушла. Я нашла ее в комнате, расположенной за стойкой у входа. Она наливала в кружку воду из чайника.
– Я поговорила с госпожой Риз, – сказала я.
– Да?
– Мне нужно поговорить с ее дочерью Сьюзен.
– Внучкой.
– Да, конечно. У меня для нее нечто важное. Можете дать мне ее адрес?
Женщина смотрела на меня с полуоткрытым ртом, Я не поняла, слышала ли она меня. Но она начала рыться в коробке с карточками жильцов своими потрескавшимися пальцами.
ГЛАВА 33
Сьюзен Лиле жила в доме номер 33 на улице Примроуз-Креснт, находившейся на восточной окраине города, около кладбища, Это был ряд бежевых и серых домов, В доме номер 33 были занавешенные окна, красная дверь с отслаивающейся краской и звонок. Когда я нажала на него, зазвучала мелодия: несколько нот из песенки «Сколько времени торчит тот собачник в окне?».
Я не задумывалась о том, что делаю, так как воображала, что в любом случае Сьюзен Лиле не будет дома, поэтому меня просто ошеломило, когда дверь почти сразу открылась и передо мной появилась женщина, которая заполнила собой весь дверной проем. В течение какого-то мгновения я могла думать только о ее размерах. У нее был огромный живот, деформированный голубыми обтягивающими рейтузами, ее белая тенниска, на которой было написано жирными красными буквами «Не трогай!», натянулась на массивной груди, шея была толстая, подбородок в складках; руки покрыты ямочками. Почувствовав, что заливаюсь краской от смущения, я пыталась смотреть только в ее глаза, совсем маленькие на широком белом лице, на существо, скрывающееся под этой горой плоти, и никуда больше. На фотографии у бабушки она была кожа да кости с вывернутыми внутрь коленками; что же произошло в ее жизни, что сделало ее такой?
– Да?
– Сьюзен Лиле?
– Правильно.
Я услышала, как за ее спиной заплакал ребенок.
– Прости, что побеспокоила тебя. Но нельзя ли нам быстро поговорить?
– О чем это? Ты из совета? Они уже осмотрели и дом, и все, что в нем, ты же знаешь.
– Нет, совсем нет. Не из совета, ничего похожего. Ты не знаешь меня, я… меня зовут Миранда, я знаю твоего брата.
– Симона? – Она нахмурилась. – Ты знаешь Симона?
– Да. Если бы я просто могла…
Я сделала небольшой шаг вперед, но она не сдвинулась с места, чтобы освободить дверной проем и пропустить меня. Плач ребенка внутри становился громче, к нему присоединились более пронзительные вопли.
– Лучше тебе войти в дом, пока они не убили друг друга, – наконец сказала она, и я последовала за ней в холл, где стоял горячий радиатор, хотя погода была довольно теплая.
В гостиной было сумрачно, потому что занавески были задернуты, и мне потребовалось несколько минут, чтобы точно определить, сколько детей в этой непроветренной, захламленной комнате. В детском манеже среди гигантской груды мягких игрушек мирно сидел малыш с соской во рту. На высоком стуле восседал карапуз, едва начинающий ходить, на нагруднике красновато-синяя полоса, рядом перевернутый горшок. На диване еще один ребенок – девочка, которая, по-видимому, тоже только начинала ходить, сидела, уставясь на экран телевизора, где передавали какое-то игровое шоу, хотя звук и был выключен. Она сжимала в кулачке леденец на палочке. Я заглянула в переносную сумку для малышей, которая стояла на полу. Там тоже был малыш, который спал глубоким сном, несмотря на шум. Ручки вытянуты перед собой, словно он ухватился за какой-то невидимый предмет, глаза быстро подрагивают. Какие сны снятся малышам?
– Сколько детишек! – радостно воскликнула я.
За защитным экраном в камине жарко горели дрова, распространяя тепло; запах подгузников, пеленок и освежителя воздуха забивал мои ноздри. У меня возникло острое ощущение тяжести в груди.
– Они все твои?
Уже спросив это, я поняла, что вопрос глупый, математически бессмысленный.
– Нет, – ответила она, уставясь на меня с легким презрением. – Только один. – Затем с гордостью добавила: – Еще трое приходят после школы три раза в неделю. У меня хороший заработок. Я зарегистрирована.
Нежно подняла визжащего мальчика с высокого стула и вытерла ему рот уголком нагрудника.
– Ну, успокойся уже, – сказала она. – Ш-ш-ш!
Он сразу притих, его измазанный рот расплылся в широкой улыбке, а руку он запустил ей в густые темные волосы.
Усадив ребенка на необъятную плоть своих бедер, к которой он прильнул, как коала, она спросила:
– Итак, Симон?
Я не была готова к началу разговора, поэтому довольно резко спросила:
– Когда ты видела его в последний раз?
– Ты из полиции?
– Нет.
– Из социальной службы?
– Нет, я просто…
– Так по какому же праву ты врываешься в мой дом, стоишь с таким видом, словно здесь дурно пахнет, и задаешь мне вопросы?
– Прости. Я не хотела… Я просто беспокоюсь и, поверь, буду очень тебе благодарна, если сможешь помочь мне.
– Он надул тебя или что?
– Что?
В какое-то ужасное мгновение я подумала о том, что, возможно, Брендан побывал у сестры до меня и рассказал ей свою версию наших отношений.
– А почему еще ты могла бы прийти ко мне, прося о помощи?
Она опустилась на диван со своим сыном, другой ребенок, девочка, сразу тоже вскарабкался к ней на колени и уткнулся липким личиком в складки у нее на шее. Казалось, что Сьюзен даже и не замечает этого. Она взяла пульт дистанционного управления и стала беспорядочно переключать телевизионные каналы, затем сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– Госпожа Риз, – обратилась я, указывая на фотографию, – это Брендан.
Она нахмурилась и уставилась на фотографию.
– Это Симон, – сказала она, не отрывая взгляда.
– Симон?
– Симон и Сьюзен.
Я пыталась задавать еще вопросы, но она опять начала разговаривать о чае. Попыталась снова повесить фотографию на стену, но лента пересохла, она была слишком старая. Я просто прислонила фотографию к стене. На цыпочках вышла из комнаты и бегом стала спускаться с лестницы. Женщина из коридора уже ушла. Я нашла ее в комнате, расположенной за стойкой у входа. Она наливала в кружку воду из чайника.
– Я поговорила с госпожой Риз, – сказала я.
– Да?
– Мне нужно поговорить с ее дочерью Сьюзен.
– Внучкой.
– Да, конечно. У меня для нее нечто важное. Можете дать мне ее адрес?
Женщина смотрела на меня с полуоткрытым ртом, Я не поняла, слышала ли она меня. Но она начала рыться в коробке с карточками жильцов своими потрескавшимися пальцами.
ГЛАВА 33
Сьюзен Лиле жила в доме номер 33 на улице Примроуз-Креснт, находившейся на восточной окраине города, около кладбища, Это был ряд бежевых и серых домов, В доме номер 33 были занавешенные окна, красная дверь с отслаивающейся краской и звонок. Когда я нажала на него, зазвучала мелодия: несколько нот из песенки «Сколько времени торчит тот собачник в окне?».
Я не задумывалась о том, что делаю, так как воображала, что в любом случае Сьюзен Лиле не будет дома, поэтому меня просто ошеломило, когда дверь почти сразу открылась и передо мной появилась женщина, которая заполнила собой весь дверной проем. В течение какого-то мгновения я могла думать только о ее размерах. У нее был огромный живот, деформированный голубыми обтягивающими рейтузами, ее белая тенниска, на которой было написано жирными красными буквами «Не трогай!», натянулась на массивной груди, шея была толстая, подбородок в складках; руки покрыты ямочками. Почувствовав, что заливаюсь краской от смущения, я пыталась смотреть только в ее глаза, совсем маленькие на широком белом лице, на существо, скрывающееся под этой горой плоти, и никуда больше. На фотографии у бабушки она была кожа да кости с вывернутыми внутрь коленками; что же произошло в ее жизни, что сделало ее такой?
– Да?
– Сьюзен Лиле?
– Правильно.
Я услышала, как за ее спиной заплакал ребенок.
– Прости, что побеспокоила тебя. Но нельзя ли нам быстро поговорить?
– О чем это? Ты из совета? Они уже осмотрели и дом, и все, что в нем, ты же знаешь.
– Нет, совсем нет. Не из совета, ничего похожего. Ты не знаешь меня, я… меня зовут Миранда, я знаю твоего брата.
– Симона? – Она нахмурилась. – Ты знаешь Симона?
– Да. Если бы я просто могла…
Я сделала небольшой шаг вперед, но она не сдвинулась с места, чтобы освободить дверной проем и пропустить меня. Плач ребенка внутри становился громче, к нему присоединились более пронзительные вопли.
– Лучше тебе войти в дом, пока они не убили друг друга, – наконец сказала она, и я последовала за ней в холл, где стоял горячий радиатор, хотя погода была довольно теплая.
В гостиной было сумрачно, потому что занавески были задернуты, и мне потребовалось несколько минут, чтобы точно определить, сколько детей в этой непроветренной, захламленной комнате. В детском манеже среди гигантской груды мягких игрушек мирно сидел малыш с соской во рту. На высоком стуле восседал карапуз, едва начинающий ходить, на нагруднике красновато-синяя полоса, рядом перевернутый горшок. На диване еще один ребенок – девочка, которая, по-видимому, тоже только начинала ходить, сидела, уставясь на экран телевизора, где передавали какое-то игровое шоу, хотя звук и был выключен. Она сжимала в кулачке леденец на палочке. Я заглянула в переносную сумку для малышей, которая стояла на полу. Там тоже был малыш, который спал глубоким сном, несмотря на шум. Ручки вытянуты перед собой, словно он ухватился за какой-то невидимый предмет, глаза быстро подрагивают. Какие сны снятся малышам?
– Сколько детишек! – радостно воскликнула я.
За защитным экраном в камине жарко горели дрова, распространяя тепло; запах подгузников, пеленок и освежителя воздуха забивал мои ноздри. У меня возникло острое ощущение тяжести в груди.
– Они все твои?
Уже спросив это, я поняла, что вопрос глупый, математически бессмысленный.
– Нет, – ответила она, уставясь на меня с легким презрением. – Только один. – Затем с гордостью добавила: – Еще трое приходят после школы три раза в неделю. У меня хороший заработок. Я зарегистрирована.
Нежно подняла визжащего мальчика с высокого стула и вытерла ему рот уголком нагрудника.
– Ну, успокойся уже, – сказала она. – Ш-ш-ш!
Он сразу притих, его измазанный рот расплылся в широкой улыбке, а руку он запустил ей в густые темные волосы.
Усадив ребенка на необъятную плоть своих бедер, к которой он прильнул, как коала, она спросила:
– Итак, Симон?
Я не была готова к началу разговора, поэтому довольно резко спросила:
– Когда ты видела его в последний раз?
– Ты из полиции?
– Нет.
– Из социальной службы?
– Нет, я просто…
– Так по какому же праву ты врываешься в мой дом, стоишь с таким видом, словно здесь дурно пахнет, и задаешь мне вопросы?
– Прости. Я не хотела… Я просто беспокоюсь и, поверь, буду очень тебе благодарна, если сможешь помочь мне.
– Он надул тебя или что?
– Что?
В какое-то ужасное мгновение я подумала о том, что, возможно, Брендан побывал у сестры до меня и рассказал ей свою версию наших отношений.
– А почему еще ты могла бы прийти ко мне, прося о помощи?
Она опустилась на диван со своим сыном, другой ребенок, девочка, сразу тоже вскарабкался к ней на колени и уткнулся липким личиком в складки у нее на шее. Казалось, что Сьюзен даже и не замечает этого. Она взяла пульт дистанционного управления и стала беспорядочно переключать телевизионные каналы, затем сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77