Хотя когда последний раз подобные ситуации разворачивались строго в соответствии со сценарием?
Волгин занялся мытьём посуды. Вспомнил, как утром это делала Маргарита. Чтобы отогнать ненужные мысли, постарался представить её реакцию, когда посреди ночи ей сообщат о смерти подозреваемого. Одно можно угадать точно: она не обрадуется. А дальше могут быть варианты. Вплоть до камеры.
Акулов позвонил Маше:
— Все нормально, работаем. Новостей пока нет.
— У тебя странный голос.
— Я просто устал.
— Мне кажется, дело не только в усталости.
— Ещё у нас очень холодно.
Прощание вышло не слишком красивым. Акулов старался быстрее закруглить разговор, в то время как Маша, чувствуя неладное, приставала с вопросами. Не выдержала и пригрозила:
— Я завтра приеду.
— Давай.
Поговорив, пришёл на кухню. Стоял, глядя, как Волгин моет посуду. Кисло усмехнувшись, предложил:
— Ватсон, вам помочь?
— Идите, Планктонов, отсюда. Не мешайте работать.
— Я опустил тебя рублей на двадцать.
— Ничего страшного. С получки отдашь пятьдесят.
— У вас высокие проценты.
— Так и я сам немаленького роста.
— Слышишь? По-моему, твой мобильник?
— Не иначе Катышев проснулся.
Сергей вытер руки и поспешил в коридор. Достал из кармана куртки телефон:
— Да.
— Ты где?
Все правильно, Катышев.
Краем уха Акулов прислушивался к разговору. Исключить того, что начальник пронюхал что-то об операции, было нельзя. Иногда Бешеный Бык проявлял чудеса сообразительности и осведомлённости.
— …Так, так. Ни фига себе! Да-а, не ожидал… Нет, мы пока подъехать не сможем. Одну информашку надо проверить. Что? Да кто ж наперёд знает? Может, и подтвердится. Если нам повезёт…
— Что-то случилось? — спросил Андрей, когда Волгин вернулся.
Можно было не спрашивать. По лицу Сергея и так было заметно, что он здорово удивлён и поспешит свежей новостью поделиться:
— Случилось. Никогда не догадаешься, что. Сазонов нашёл чеченца, Ваху Хамидовича.
— Не верю. Шурик не сможет найти даже свою тень в солнечный день.
— Нашёл и геройски задержал.
— Не иначе как в дупель пьяный Ваха упал ему под ноги.
— Он пытался сбить Сазона машиной. Шурик прыгнул на капот и расстрелял колеса. В тачке чечена оказалось много всего интересного. Например, мартыновский телефон. И граната.
— Да-а… Ну что сказать? Мне нечего сказать.
— Плохо, младший инспектор Планктонов. Могли бы поздравить меня.
— С какого перепуга?
— А кто Сазонова инструктировал? Кто ему ставил задачу, пока ты перед девочкой в коридоре расшаркивался? Забыл сказать Василичу, чтобы меня включили в сводку. На первый номер я не претендую, он всегда для главка зарезервирован, но где-нибудь на четвёртой-пятой строчке хотелось бы поместиться. Главное — это организовать работу, а не участвовать в ней. Вот как мы и на сегодняшний вечер задумали…
Глава четырнадцатая
Акулов и кладбище. — «Тварь» не торопится. — «Пенальти». — Детство. — Отрочество. — Глупость. — Настоящее чувство. — «…Он первый начал!» — Шантаж. — Ещё более настоящее чувство. — Хороший стрелок. — Месть Акулы
Милицейскую карьеру Акулов начинал постовым в полку ведомственной милиции — подразделении столь же спокойном, сколь и малоизвестном. Охраняли памятники старины, крупные магазины, мосты и некоторые другие объекты, администрация которых заботилась о сохранности имущества и порядке. К числу последних относилось и Северное кладбище. Андрею довелось отстоять на нём несколько смен. В отличие от старослужащих, которые старались в ночное время не отходить далеко от пикета, ему всё было интересно, и большую часть рабочего времени он проводил на ногах, так что быстро запомнил расположение тропинок, склепов и мемориальных захоронений. Некоторые его тогдашние коллеги, в основном из числа тех, кто на кладбище дежурил давно, спелись с руководством среднего звена и подрабатывали рытьём и окультуриванием могил как во время дежурств, так и после. В финансовом плане выходило неплохо, за три-четыре дня они зарабатывали больше своей месячной заплаты, но Акулов такими доходами брезговал. Он стремился к настоящей работе, считая, что раз надел форму, то не должен отсиживаться в кустах или калымить, используя служебное положение. А настоящей работы как раз таки не было. За два года, проведённых в полку на должностях милиционера и командира отделения, он задержал всего трёх человек. Двух алкашей, приставших прямо к нему с требованием составить компанию и помочь раздавить бутылку портвейна, и одного эксгибициониста, тоже неслабо поддатого. «Трясун» был с приятелем, но тому посчастливилось убежать, пока Андрей конвоировал их к пикету — в то время он был сотрудником молодым и наивным, стремился соблюдать все инструкции и профессиональные обычаи, сложившиеся в подразделении, где за последние десять лет только однажды табельное оружие применялось на поражение, а предупредительный выстрел в воздух рассматривался как ЧП. Акулов постеснялся надеть на хулиганов наручники, о чём буквально через три месяца, уже переведясь на работу в угрозыск, вспоминал со стыдом. Убежавший задержанный не представлял большой опасности в плане общественной безопасности, но промах больно бил по самолюбию. За этот случай Акулов сам себя прозвал раззявой и в дальнейшем делал все, чтобы прецедент не повторился.
Несмотря на скуку и отсутствие подлинных «милицейских» дел, Андрей не считал время, проведённое в охранном полку, потерянным зря. Начато было неплохим. В двадцатилетнем возрасте жизненные установки и приоритеты ещё не до конца сформированы и оступиться легко даже человеку с положительными задатками. Акулов осмотрелся, привык к власти, которую дают форма и удостоверение, обрёл какой-никакой опыт и наметил дальнейшие цели, счастливо избежав соблазнов и дурного влияния, которыми грешат некоторые «земельные» подразделения патрульно-постовой службы.
В январе 1994 года Акулов перевёлся в угрозыск. Северный ОУР был выбран по двум причинам. Во-первых, хоть и по соседству с домом, но всё-таки не свой район. Андрей опасался, что слишком часто придётся иметь дело с бывшими одноклассниками и знакомыми, выступающими в ролях как потерпевших, так и преступников. Практика показала, что опасение было напрасным, они не придерживались территориального принципа и умудрялись совершать преступления или становиться терпилами где угодно. Во-вторых, в штате уголовного розыска имелись вакансии. Правда, получилась маленькая неувязка. Андрей писал рапорт о переводе с должности командира отделения на должность оперуполномоченного, но был принят только младшим инспектором. Не хватило образования, о чём в своё время его забыла предупредить начальница отдела кадров РУВД.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Волгин занялся мытьём посуды. Вспомнил, как утром это делала Маргарита. Чтобы отогнать ненужные мысли, постарался представить её реакцию, когда посреди ночи ей сообщат о смерти подозреваемого. Одно можно угадать точно: она не обрадуется. А дальше могут быть варианты. Вплоть до камеры.
Акулов позвонил Маше:
— Все нормально, работаем. Новостей пока нет.
— У тебя странный голос.
— Я просто устал.
— Мне кажется, дело не только в усталости.
— Ещё у нас очень холодно.
Прощание вышло не слишком красивым. Акулов старался быстрее закруглить разговор, в то время как Маша, чувствуя неладное, приставала с вопросами. Не выдержала и пригрозила:
— Я завтра приеду.
— Давай.
Поговорив, пришёл на кухню. Стоял, глядя, как Волгин моет посуду. Кисло усмехнувшись, предложил:
— Ватсон, вам помочь?
— Идите, Планктонов, отсюда. Не мешайте работать.
— Я опустил тебя рублей на двадцать.
— Ничего страшного. С получки отдашь пятьдесят.
— У вас высокие проценты.
— Так и я сам немаленького роста.
— Слышишь? По-моему, твой мобильник?
— Не иначе Катышев проснулся.
Сергей вытер руки и поспешил в коридор. Достал из кармана куртки телефон:
— Да.
— Ты где?
Все правильно, Катышев.
Краем уха Акулов прислушивался к разговору. Исключить того, что начальник пронюхал что-то об операции, было нельзя. Иногда Бешеный Бык проявлял чудеса сообразительности и осведомлённости.
— …Так, так. Ни фига себе! Да-а, не ожидал… Нет, мы пока подъехать не сможем. Одну информашку надо проверить. Что? Да кто ж наперёд знает? Может, и подтвердится. Если нам повезёт…
— Что-то случилось? — спросил Андрей, когда Волгин вернулся.
Можно было не спрашивать. По лицу Сергея и так было заметно, что он здорово удивлён и поспешит свежей новостью поделиться:
— Случилось. Никогда не догадаешься, что. Сазонов нашёл чеченца, Ваху Хамидовича.
— Не верю. Шурик не сможет найти даже свою тень в солнечный день.
— Нашёл и геройски задержал.
— Не иначе как в дупель пьяный Ваха упал ему под ноги.
— Он пытался сбить Сазона машиной. Шурик прыгнул на капот и расстрелял колеса. В тачке чечена оказалось много всего интересного. Например, мартыновский телефон. И граната.
— Да-а… Ну что сказать? Мне нечего сказать.
— Плохо, младший инспектор Планктонов. Могли бы поздравить меня.
— С какого перепуга?
— А кто Сазонова инструктировал? Кто ему ставил задачу, пока ты перед девочкой в коридоре расшаркивался? Забыл сказать Василичу, чтобы меня включили в сводку. На первый номер я не претендую, он всегда для главка зарезервирован, но где-нибудь на четвёртой-пятой строчке хотелось бы поместиться. Главное — это организовать работу, а не участвовать в ней. Вот как мы и на сегодняшний вечер задумали…
Глава четырнадцатая
Акулов и кладбище. — «Тварь» не торопится. — «Пенальти». — Детство. — Отрочество. — Глупость. — Настоящее чувство. — «…Он первый начал!» — Шантаж. — Ещё более настоящее чувство. — Хороший стрелок. — Месть Акулы
Милицейскую карьеру Акулов начинал постовым в полку ведомственной милиции — подразделении столь же спокойном, сколь и малоизвестном. Охраняли памятники старины, крупные магазины, мосты и некоторые другие объекты, администрация которых заботилась о сохранности имущества и порядке. К числу последних относилось и Северное кладбище. Андрею довелось отстоять на нём несколько смен. В отличие от старослужащих, которые старались в ночное время не отходить далеко от пикета, ему всё было интересно, и большую часть рабочего времени он проводил на ногах, так что быстро запомнил расположение тропинок, склепов и мемориальных захоронений. Некоторые его тогдашние коллеги, в основном из числа тех, кто на кладбище дежурил давно, спелись с руководством среднего звена и подрабатывали рытьём и окультуриванием могил как во время дежурств, так и после. В финансовом плане выходило неплохо, за три-четыре дня они зарабатывали больше своей месячной заплаты, но Акулов такими доходами брезговал. Он стремился к настоящей работе, считая, что раз надел форму, то не должен отсиживаться в кустах или калымить, используя служебное положение. А настоящей работы как раз таки не было. За два года, проведённых в полку на должностях милиционера и командира отделения, он задержал всего трёх человек. Двух алкашей, приставших прямо к нему с требованием составить компанию и помочь раздавить бутылку портвейна, и одного эксгибициониста, тоже неслабо поддатого. «Трясун» был с приятелем, но тому посчастливилось убежать, пока Андрей конвоировал их к пикету — в то время он был сотрудником молодым и наивным, стремился соблюдать все инструкции и профессиональные обычаи, сложившиеся в подразделении, где за последние десять лет только однажды табельное оружие применялось на поражение, а предупредительный выстрел в воздух рассматривался как ЧП. Акулов постеснялся надеть на хулиганов наручники, о чём буквально через три месяца, уже переведясь на работу в угрозыск, вспоминал со стыдом. Убежавший задержанный не представлял большой опасности в плане общественной безопасности, но промах больно бил по самолюбию. За этот случай Акулов сам себя прозвал раззявой и в дальнейшем делал все, чтобы прецедент не повторился.
Несмотря на скуку и отсутствие подлинных «милицейских» дел, Андрей не считал время, проведённое в охранном полку, потерянным зря. Начато было неплохим. В двадцатилетнем возрасте жизненные установки и приоритеты ещё не до конца сформированы и оступиться легко даже человеку с положительными задатками. Акулов осмотрелся, привык к власти, которую дают форма и удостоверение, обрёл какой-никакой опыт и наметил дальнейшие цели, счастливо избежав соблазнов и дурного влияния, которыми грешат некоторые «земельные» подразделения патрульно-постовой службы.
В январе 1994 года Акулов перевёлся в угрозыск. Северный ОУР был выбран по двум причинам. Во-первых, хоть и по соседству с домом, но всё-таки не свой район. Андрей опасался, что слишком часто придётся иметь дело с бывшими одноклассниками и знакомыми, выступающими в ролях как потерпевших, так и преступников. Практика показала, что опасение было напрасным, они не придерживались территориального принципа и умудрялись совершать преступления или становиться терпилами где угодно. Во-вторых, в штате уголовного розыска имелись вакансии. Правда, получилась маленькая неувязка. Андрей писал рапорт о переводе с должности командира отделения на должность оперуполномоченного, но был принят только младшим инспектором. Не хватило образования, о чём в своё время его забыла предупредить начальница отдела кадров РУВД.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105