Да ребята и сами в беседе род своей деятельности не особо скрывали, понимая, что конкретных обвинений им предъявить никто не сможет, а за абстрактную принадлежность к «мафии» у нас не наказывают.
На своей автомашине Волгин довёз Андрея до дома Маши Ермаковой, и теперь они сидели в нагретом салоне «ауди», пили пиво и болтали, не спеша расставаться, хотя одного давно ждала любимая женщина, а другому не мешало бы как следует отоспаться перед грядущим дежурством по району.
— Ты меня слушаешь? — Своей бутылкой Волгин стукнул по горлышку бутылки Андрея. — Я говорю, с год назад приключилась одна забавная история. В наш экспертный отдел устроился новичок. Старше тридцати лет, бывший инженер какого-то НИИ, пришёл в милицию по идейным соображениям, чтобы людей защищать и по мере сил способствовать ловле злодеев. Как положено, «проставился» за приход. Поскольку стаж его службы в органах равнялся нескольким дням, то пить наравне со старыми зубрами он не умел, захмелел раньше всех и поспешил отправиться домой, дабы не замарать честь мундира недостойным офицера поведением. Желая проветриться и явиться к жене в потребном состоянии, пошёл пешком и, проходя мимо вокзала, увидел двух мужиков, которые плющили друг дружке морды. Поскольку удостоверение «инженеру» выдали, а как вести себя в таких случаях не научили, то он приблизился к драчунам на близкое расстояние, предъявил свой мандат и в интеллигентных выражениях предложил им угомониться, мотивируя требование смешным для них утверждением о своей принадлежности к органам внутренних дел. Мужики посоветовали эксперту убираться подобру-поздорову, но он не убрался, более того, объявил их задержанными и приказал проследовать за ним в пикет милиции. Ему подбили оба глаза, развернули и, пинком придав ускорение, доходчиво растолковали, в каком направлении надлежит поторопиться ему самому, чтобы сохранить в неприкосновенности другие части тела. Вчерашний инженер, ошалев от подобного обращения, добрался до ближайшего таксофона и позвонил в свой отдел. Там ещё гужбанило несколько человек. Они, естественно, возмутились преступным посягательством в отношении собрата по оружию и поспешили на помощь. Добрались так быстро, что успели прихватить одного из драчунов, как раз самого злобного, того, кто первым ударил. Драчун был умеренно пьян, так что воспринимать реальность должен был адекватно, но тем не менее понтовался сверх меры, грозил «сатрапам» разными карами, требовал уважительного отношения к своей личности и соблюдения конституционных прав.
Злодея приволокли в вокзальный пикет, кинули за решётку и стали держать военный совет. Местный постовой куда-то смылся, двух экспертов отправили в магазин, так что в пикете, кроме задержанного, остались начальник отдела, его первый зам и пострадавший. Сидят, разговаривают, а в этот момент дверь открывается от удара ноги и входит ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ОМОНОВЕЦ.
Петрович мне говорил, что в первый момент, увидев бойца, он вспомнил фильм «Всадник без головы». Там есть эпизод, когда лошадь с трупом идёт по облакам. Тем, кто это не видел, — не объяснить. Омоновец был настолько здоров, что в дверной косяк не помещался. Чтобы войти, ему пришлось наклонить голову, присесть и развернуться боком. Висящий на груди автомат казался игрушечным, а пистолет в закрытой поясной кобуре смотрелся, как пейджер.
— Ты кто? — прогремел боец голосом, услышав который, машинист скорого поезда применил бы экстренное торможение, испугавшись, что по его путям навстречу летит товарняк. — Ты кто? — спросил боец у Петровича, и Петрович ответил:
— Начальник экспертно-криминалистического отдела Северного РУВД…
Заместитель Петровича представился, не дожидаясь вопроса.
— Ага. А это кто? — Омоновец указал на задержанного, который притих и стоял, вцепившись в прутья решётки.
— А это урод, который ударил мента.
— Он ударил мента?!
— Да, вот этого. — Петрович, в подтверждение своих слов, указывает на лицо пострадавшего, уже успевшее заметно оплыть и потемнеть в ушибленных местах, и в этот момент начинается фантасмагория.
Омоновец передёргивает затвор автомата и стреляет в задержанного. Задержанный вскрикивает, хватается за брюхо и падает ничком. Омоновец подходит ближе, тормошит тело ботинком, удовлетворённо говорит:
— Готов, — после чего удаляется так же неспешно, как и появился в пикете.
Немая сцена.
Новичок смотрит ошарашенно, но с оттенком восторга. Вот оно, настоящее милицейское братство! Вот они, «Белая стрела» и «Чёрные эскадроны»! Вот она, борьба с преступностью, не на словах, а на деле… Петрович и заместитель не восторгаются. Они активно трезвеют и подсчитывают, на сколько лет их посадят. Меньше двадцатки — суммарно — не получается. Новичок, скорее всего, отделается условным приговором. Петрович и заместитель сидят, друг на друга не смотрят и молчат… Молчат, пока до Петровича не доходит, что убитый упал как-то странно, на живот, хотя должен был завалиться в противоположную сторону. И крови не видно… Петрович ползёт к «клетке» и начинает ощупывать «мертвеца». Тот, как выясняется, дышит, но глаза открыть опасается. Не веря своему счастью, Петрович переворачивает драчуна на спину и убеждается, что входное отверстие на теле отсутствует, но к одежде прилипла пластмассовая заглушка от холостого патрона…
— ЭТОТ ушёл? — спрашивает мужик загробным голосом, и Петрович шёпотом отвечает: «Ушёл», после чего мужик начинает орать, как пароходная сирена, и замолкает лишь для того, чтобы хлобыстнуть стакан водки, а хлобыстнув, возобновляет концерт. В него заливают обе бутылки, принесённые гонцами из магазина, и только после этого он приходит в транспортабельное состояние, хотя и продолжает беспрерывно щупать живот трясущимися руками.
Выясняется, что мужик живёт рядом с вокзалом, и эксперты всей толпой отправляются его провожать. Переживают, как ты понимаешь, чтобы бедолага не попал опять в какую-нибудь передрягу. Когда до адреса остаётся последняя стометровка, навстречу выруливает машина ГАИ. Заметив проблесковые маячки, мужик вырывается из рук сопровождающих, сигает в кусты и там пережидает потенциальную опасность. Машина проезжает мимо, он выскакивает и с гиканьем несётся к своему подъезду. Никто из наших догнать его так и не смог…
— Хорошая история.
— Главное её достоинство заключается в исключительной достоверности.
— Нет, поучительное начало здесь гораздо сильнее. Может, этот драчун ещё когда-нибудь и станет мочиться на газоны, сквернословить в музее и выгуливать собак без намордника, но бить по лицу офицера ему в голову не придёт. Ни ему, ни его детям до седьмого колена.
Волгин посмотрел на часы и поднял свою бутылку пива, словно фужер:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
На своей автомашине Волгин довёз Андрея до дома Маши Ермаковой, и теперь они сидели в нагретом салоне «ауди», пили пиво и болтали, не спеша расставаться, хотя одного давно ждала любимая женщина, а другому не мешало бы как следует отоспаться перед грядущим дежурством по району.
— Ты меня слушаешь? — Своей бутылкой Волгин стукнул по горлышку бутылки Андрея. — Я говорю, с год назад приключилась одна забавная история. В наш экспертный отдел устроился новичок. Старше тридцати лет, бывший инженер какого-то НИИ, пришёл в милицию по идейным соображениям, чтобы людей защищать и по мере сил способствовать ловле злодеев. Как положено, «проставился» за приход. Поскольку стаж его службы в органах равнялся нескольким дням, то пить наравне со старыми зубрами он не умел, захмелел раньше всех и поспешил отправиться домой, дабы не замарать честь мундира недостойным офицера поведением. Желая проветриться и явиться к жене в потребном состоянии, пошёл пешком и, проходя мимо вокзала, увидел двух мужиков, которые плющили друг дружке морды. Поскольку удостоверение «инженеру» выдали, а как вести себя в таких случаях не научили, то он приблизился к драчунам на близкое расстояние, предъявил свой мандат и в интеллигентных выражениях предложил им угомониться, мотивируя требование смешным для них утверждением о своей принадлежности к органам внутренних дел. Мужики посоветовали эксперту убираться подобру-поздорову, но он не убрался, более того, объявил их задержанными и приказал проследовать за ним в пикет милиции. Ему подбили оба глаза, развернули и, пинком придав ускорение, доходчиво растолковали, в каком направлении надлежит поторопиться ему самому, чтобы сохранить в неприкосновенности другие части тела. Вчерашний инженер, ошалев от подобного обращения, добрался до ближайшего таксофона и позвонил в свой отдел. Там ещё гужбанило несколько человек. Они, естественно, возмутились преступным посягательством в отношении собрата по оружию и поспешили на помощь. Добрались так быстро, что успели прихватить одного из драчунов, как раз самого злобного, того, кто первым ударил. Драчун был умеренно пьян, так что воспринимать реальность должен был адекватно, но тем не менее понтовался сверх меры, грозил «сатрапам» разными карами, требовал уважительного отношения к своей личности и соблюдения конституционных прав.
Злодея приволокли в вокзальный пикет, кинули за решётку и стали держать военный совет. Местный постовой куда-то смылся, двух экспертов отправили в магазин, так что в пикете, кроме задержанного, остались начальник отдела, его первый зам и пострадавший. Сидят, разговаривают, а в этот момент дверь открывается от удара ноги и входит ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ОМОНОВЕЦ.
Петрович мне говорил, что в первый момент, увидев бойца, он вспомнил фильм «Всадник без головы». Там есть эпизод, когда лошадь с трупом идёт по облакам. Тем, кто это не видел, — не объяснить. Омоновец был настолько здоров, что в дверной косяк не помещался. Чтобы войти, ему пришлось наклонить голову, присесть и развернуться боком. Висящий на груди автомат казался игрушечным, а пистолет в закрытой поясной кобуре смотрелся, как пейджер.
— Ты кто? — прогремел боец голосом, услышав который, машинист скорого поезда применил бы экстренное торможение, испугавшись, что по его путям навстречу летит товарняк. — Ты кто? — спросил боец у Петровича, и Петрович ответил:
— Начальник экспертно-криминалистического отдела Северного РУВД…
Заместитель Петровича представился, не дожидаясь вопроса.
— Ага. А это кто? — Омоновец указал на задержанного, который притих и стоял, вцепившись в прутья решётки.
— А это урод, который ударил мента.
— Он ударил мента?!
— Да, вот этого. — Петрович, в подтверждение своих слов, указывает на лицо пострадавшего, уже успевшее заметно оплыть и потемнеть в ушибленных местах, и в этот момент начинается фантасмагория.
Омоновец передёргивает затвор автомата и стреляет в задержанного. Задержанный вскрикивает, хватается за брюхо и падает ничком. Омоновец подходит ближе, тормошит тело ботинком, удовлетворённо говорит:
— Готов, — после чего удаляется так же неспешно, как и появился в пикете.
Немая сцена.
Новичок смотрит ошарашенно, но с оттенком восторга. Вот оно, настоящее милицейское братство! Вот они, «Белая стрела» и «Чёрные эскадроны»! Вот она, борьба с преступностью, не на словах, а на деле… Петрович и заместитель не восторгаются. Они активно трезвеют и подсчитывают, на сколько лет их посадят. Меньше двадцатки — суммарно — не получается. Новичок, скорее всего, отделается условным приговором. Петрович и заместитель сидят, друг на друга не смотрят и молчат… Молчат, пока до Петровича не доходит, что убитый упал как-то странно, на живот, хотя должен был завалиться в противоположную сторону. И крови не видно… Петрович ползёт к «клетке» и начинает ощупывать «мертвеца». Тот, как выясняется, дышит, но глаза открыть опасается. Не веря своему счастью, Петрович переворачивает драчуна на спину и убеждается, что входное отверстие на теле отсутствует, но к одежде прилипла пластмассовая заглушка от холостого патрона…
— ЭТОТ ушёл? — спрашивает мужик загробным голосом, и Петрович шёпотом отвечает: «Ушёл», после чего мужик начинает орать, как пароходная сирена, и замолкает лишь для того, чтобы хлобыстнуть стакан водки, а хлобыстнув, возобновляет концерт. В него заливают обе бутылки, принесённые гонцами из магазина, и только после этого он приходит в транспортабельное состояние, хотя и продолжает беспрерывно щупать живот трясущимися руками.
Выясняется, что мужик живёт рядом с вокзалом, и эксперты всей толпой отправляются его провожать. Переживают, как ты понимаешь, чтобы бедолага не попал опять в какую-нибудь передрягу. Когда до адреса остаётся последняя стометровка, навстречу выруливает машина ГАИ. Заметив проблесковые маячки, мужик вырывается из рук сопровождающих, сигает в кусты и там пережидает потенциальную опасность. Машина проезжает мимо, он выскакивает и с гиканьем несётся к своему подъезду. Никто из наших догнать его так и не смог…
— Хорошая история.
— Главное её достоинство заключается в исключительной достоверности.
— Нет, поучительное начало здесь гораздо сильнее. Может, этот драчун ещё когда-нибудь и станет мочиться на газоны, сквернословить в музее и выгуливать собак без намордника, но бить по лицу офицера ему в голову не придёт. Ни ему, ни его детям до седьмого колена.
Волгин посмотрел на часы и поднял свою бутылку пива, словно фужер:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105