Задела бедром за стул, уронила его, официант вздрогнул было, но, заметив, что ничего страшного не произошло, снова впал в обычное утреннее оцепенение, подскочила к Ваганяну и повисла у него не шее.
— Привет, привет, — Артур привычно чмокнул Стадникову в щечку. — А ты все хорошеешь.
— Ну, скажешь тоже. Нам до вас, бояр московских, далеко. Это вы тут…
Стадникова посмотрела на официанта и кивнула ему. Тот медленно поплыл к стойке бара.
— Ладно, ладно, не прибедняйся, — через силу улыбнулся Артур. — Прекрасно выглядишь.
Он не лицемерил. Ольга, действительно, за последний год сильно изменилась. Хоть и пила так же, как и в старые времена жизни с Лековым, но как-то вытянулась, разрумянилась, похудела, даже, кажется, длинные светлые волосы ее стали гуще.
— Ну, пойдем, Артурчик, пойдем… Ты в это время суток насчет коньячку — как?
— С тобой, — Артур посмотрел на часы. Двенадцать дня. — С тобой — всегда.
— Ты за рулем? — Стадникова посмотрела в глаза Артура и улыбнулась. Ваганян заметил, что она вставила себе новые, по виду судя, довольно дорогие зубы.
— За рулем, — ответил он. — Но это не имеет значения.
— Вот, уважаю профессионалов, — сказала Стадникова, неловко плюхнувшись на стул. — Молодец. А в клуб этот, и вправду, меня без вопросов пустили.
— Ну, еще бы. Своим здесь всегда рады. В любое время дня и ночи.
— Слушай, у меня денежки кончились совсем… Борька новую машину взял, вообще, в Питере чего-то неважно все идет… В общем, потратились мы… Как там у тебя дела?
— Деньги есть. Сколько тебе?
— Ну, это надо по бухгалтерии посмотреть…
Стадникова кивнула официанту, поставившему на их столик две рюмки коньяка, два бокала с соком и какой-то салат.
— Ладно. С бухгалтерией завтра разберемся. Ты будешь еще завтра в Москве?
«Хорошая она, все-таки, баба, — думал Артур, произнося необязательные фразы о бухгалтерии, о завтрашнем дне — все можно было решить сегодня, сейчас, не сходя с этого места. — Хорошая баба. И настроение у нее — лучше не бывает. А что будет, если я ее сейчас так озадачу. Мол — жив твой муженек первый. Что с ней будет? Она же любила его. Не любила бы — не маялась бы пятнадцать лет. Стоит ли ее сейчас этим напрягать, пока ничего доподлинно неизвестно? Может быть, да и скорее всего, это и не Леков вовсе…».
— Буду, буду, — улыбаясь ответила Стадникова. — Конечно буду. В контору к тебе заеду обязательно.
— Слушай…
Артур полез в карман.
— Я тебе штуку могу прямо сейчас дать. А остальное — завтра по бумагам посмотрим. Устроит тебя?
— Конечно, солнышко!
Стадникова приняла из рук Ваганяна десять зеленых купюр с портретом президента Франклина и небрежно сунула в сумочку.
— А как там Боря Гольцман? — осторожно спросил Ваганян.
— Нормально. Жив старик наш. Жив и полон сил. Сейчас замучивает какие-то проекты, новые выставки, что ли, я не в курсе, если честно. Это его дела. Курить бросил. С сердцем, вроде, тьфу-тьфу-тьфу, порядок.
— Ну да, славно, славно. Слушай, а с Огурцовым ты не общалась последнее время?
— Нет. А что?
— Да так. Я вчера у него на презентации был. Думал, мало ли, и тебя там увижу…
— Не-е… Я только сегодня утром приехала. А Огурец — он снова пить начал. Как у него деньги пошли за романы его — рухнул в клевость.
Стадникова покрутила в руках пустую рюмку и в очередной раз кивнула официанту.
— А, знаешь, когда он пить начинает, у него башня совсем съезжает…
— Ну, творческий человек, с кем не бывает, — хмыкнул Артур.
— Точно. Не знаю, может быть, когда в Питер приеду, заскочу к нему… Хотя он, вроде бы, на дачу собирался до конца лета… А сейчас в Москве он, ты говоришь?
— Ну да. Вчера виделись.
— Ладно… Может быть, пересечемся. Хотя у меня тоже тут дел по горло.
***
Артур ехал по Садовому кольцу. Так, со Стадниковой пока торопиться не стоит. Лишняя шумиха сейчас совсем не к чему. И без этого не знаешь, за что первым хвататься. Да еще эта история с «Черным лебедем». Угораздило же парней перессорится в самый неподходящий момент. Два миллиона кассет продано, заявлен второй альбом, а господа артисты заявляют, что видеть друг друга не хотят. И было бы из-за чего. Ну, поссорились из-за денег, это понятно. Понятно и легко решаемо. А тут глупость какая-то, чушь несусветная, детский сад, гусарщина дешевая — грызня из-за женщины. Девчонку какую-то, вертихвостку поделить не смогли господа артисты. И было бы из-за кого. Тем более, что в каждом городе у «Лебедя» аншлаг — выбирай любую. Сами на сцену рвутся, сметая охрану. Так нет же, по самому идиотскому варианту сыграли. И что теперь, спрашивается, делать, если все летит в тартарары. А спрос за новый альбом с кого? Правильно, с него — с Артура Ваганяна. Артистам — им все до лампочки. Вот и приходится теперь Артуру выплясывать половецкие пляски, каждого уговаривать, водкой поить, сопли вытирать пятидесятилетним седовласым старцам. Впору самому за всех отпеть-отыграть, в студии свестись и самоиздаться — нате!
И девка эта, черт бы ее взял! Разговаривал с ней Артур, и не раз, и не два. Просил, умолял войти в положение. Деньги предлагал — ни в какую. И выбрать никого не может, весь коллектив ей люб. В результате — все в подвешенном состоянии, а она еще и Артура в постель потащила. Еле вырвался — еще не хватало.
Всякий ловит кайф по своему. Вот и пигалица эта кайфует. Еще бы — держит за яйца целое стадо мэтров отечественной эстрады. Все пигалицы страны ей завидуют черной завистью. А Артур, вдобавок ко всему, после того, как от утех любовных с ней отказался, стал для пигалицы врагом номер один. Ну и для старцев-"лебедей" само собой.
Артур глянул на часы. Успевает. Артур Ваганян торопился на конспиративную встречу с ударником «Черного лебедя» — единственным представителем славного коллектива, с которым у Артура сохранились остатки дипломатических отношений. Иного пути воздействовать на токующих «лебедей» в этой водевильной ситуации сейчас просто не существовало. Студия оплачена, простаивает, деньги уходят в никуда, а господа артисты, по слухам, смотрят порнуху и медитируют на пигалицу.
А тут еще Огурец этот со своим бредом. Может и права Стадникова, когда говорит, что крыша у Огурца едет. Ведь он, когда про Лекова ожившего рассказывал, пьяный уже был.
После ударника надо еще успеть в контору. Дизайнер должен придти, обложку принести на подпись. Обложку, мать ее так, второго, незаписанного еще альбома «Черного лебедя». В отличие от пигалицы, дизайнера бы этого Ваганян трахнул с превеликим удовольствием. Да времени нет. А девчонка хоть куда, хоть и вся на понтах. И гонорары такие заряжает — мама не горюй. Зато альбомы с ее дизайном уходят не в пример прочим. Умеет нужную сумасшедшинку поймать — такую, которая глаз останавливает.
И кого, спрашивается, отправлять ожившего Лекова искать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97