И сейчас я должен быть с нею.
Он медленно подошел к борту и внезапно вскочил на поручни. Чани едва успел схватить его за ногу и сдернуть обратно на палубу.
— Пусти! — рычал Хани, отбиваясь. — Пусти!
Чани из последних сил удерживал брата, пока подбежавшая Ториль не положила ему ладонь на горящий лоб. Хани дернулся еще раз и затих.
— Он поспит немного и успокоится, — Ториль устало провела рукой по глазам. — У него впереди еще трудная дорога.
14. ОСТРОВ ПОДЗЕМНОЙ НОЧИ
Вязкая душная ночь опустилась на остров. Это не была звонкая, прозрачная чернота, к которой они привыкли, ночь, пронизанная искристыми стрелами звездного света. Нет, на них внезапно и резко навалилась непроглядная плотная чернота. Уже на расстоянии вытянутой руки не было видно ничего, во мгле могли таиться любые опасности, мог подкрадываться любой враг — и все равно ты не смог бы ничего различить. Мрак спускался сверху и одновременно выползал откуда-то снизу, словно от земли валили густые клубы Черного Тумана. Но это был не туман, в нем не чувствовалось того холода, одна только равнодушная, непроницаемая чернота. Путники то и дело зябко вздрагивали, хотя было так жарко, что дышалось с большим трудом.
В темноте угадывались неясные очертания каких-то огромных деревьев, их силуэты вырастали буквально перед лицом, пронзительное поскрипывание сухих сучьев и неясный ропот листвы были единственными звуками. Все остальные безнадежно вязли в жарком мраке.
— Я думаю, — нерешительно прошептал Чани, — что будет лучше, если мы подождем до утра. В такой кромешной тьме недолго и шею свернуть.
Никто ему не возразил.
Огня разводить не стали из опасения, что кто-нибудь заметит их. Темнота навевала неясный страх, давила, угнетала. Тесно прижавшись друг к другу, они укрылись плащами, но задремать так никому и не удалось — все тот же неясный страх заставлял их напряженно вглядываться в темноту и нервничать, хотя ничего не происходило.
Мучительно долго тянулись ночные часы, но постепенно мрак начал редеть. Сначала над головой он превратился в реденькую черную дымку, сквозь которую тусклым жемчужным шариком засветилось солнце, лишившееся привычного золотого огня. Побежали куда-то лохматые черные струи, вбиравшие в себя самые маленькие клочки темноты. Они, клубясь, прятались, втягивались в неведомые расселины, уходили в глубь земли, словно чья-то огромная рука рывком сдергивала остатки зловещей завесы.
Путники увидели, что они находятся на маленькой поляне, которую со всех сторон обступили огромные дубы со странными, черно-красными листьями. Это были настоящие великаны, их толстая кора была иссечена морщинами и трещинами, позеленела от старости и поросла длинными, тонкими прядями бесцветного белесого мха. Узловатые ветви сплетались, скрещивались над головой, почти совершенно закрывая небо. И хотя теперь было гораздо светлее, чем ночью, это все равно не был свет дня, в лесу царил полумрак, и невольно хотелось говорить шепотом, точно кто-то мог подслушать.
— Куда идти? — тихо спросил Чани, нервно ежась и озираясь.
— Прямо! — определил Хани. — А там куда-нибудь да выйдем.
— Куда? Опять кому-нибудь в зубы?
— Ха! Испугал! Вспомни, как мы их… — но он вдруг помрачнел и замолчал.
Ториль оборвала их:
— Прекратите.
— Это чего прекратите? — обиделся Хани. — Это чего прекратите?!
Ториль сжала кулаки, но сдержалась, вспомнив что-то… И тут добавил масла в огонь Чани:
— Ты не права, принцесса.
— Я?!
Чани замялся, но продолжил:
— Вообще, нам нельзя сейчас ссориться. Кто знает, может, именно этого и ждут от нас, чтобы мы переругались, передрались, перегрызли друг другу глотки… И уж во всяком случае остались каждый сам по себе. А мы должны быть вместе.
Ториль, зажмурившись, как будто у нее болела голова, сказала:
— Ты прав. Увы, я забыла, что это Келатрионазверн, остров Подземной Ночи. Дыхание тьмы чувствуется все сильнее. Прости меня, — обратилась она к Хани.
Тот покраснел и, глядя себе под ноги, ответил:
— И ты меня тоже.
— Итак, — сказал Чани, — куда нам идти?
— Разве вы не видите? — удивилась Ториль. — Ведь здесь только одна тропинка.
Братья повернулись туда, куда она показывала. Тропинка… Это было сказано слишком смело. Просто в одном месте дубы стояли чуть реже, и чахлая бурая трава, покрывавшая поляну, была слегка примята.
— Это? — недоверчиво переспросил Чани.
— Да, — ответила принцесса.
Хани, не раздумывая, двинулся вперед, но внезапно остановился, как вкопанный.
— Смотрите! — с изумлением и испугом выдохнул он, глядя на землю. — Следы…
Чани и Ториль подбежали к нему и тоже замерли. На сухой глинистой земле ясно видны были отпечатки.
— Вот это да, — присвистнул Чани, глядя на след исполинской, три пяди шириной, четырехпалой лапы, похожей на птичью. Каждый палец завершался огромным когтем, взрезавшим пересохшую, каменно-твердую глину. Чани вопросительно посмотрел на Ториль, но принцесса лишь недоуменно пожала плечами.
— Ни в одной рукописи я не читала ни о чем подобном, — ответила она с маленькой заминкой. — И не слышала никогда.
— Интересная картина получается, — протянул Чани. — Приятное знакомство…
К нему уже вернулось обычное расположение духа, и он снова начал слегка язвить.
— А что тут думать, — перебил его Хани, — пошли вперед, там видно будет. Выбирать нам не из чего, идти нужно. В конце концов, у нас есть Золотой Факел.
— Не всякое колдовство по силам Золотому Факелу, — возразила принцесса. — Но ты прав, идти необходимо.
— Может, пойдем сквозь заросли? — предложил Чани.
— Не думаю, что это удастся.
— Но ведь попробовать-то можно.
Однако попытка пробиться через заросли мелкого подлеска, теснившегося между дубами, не удалась. Листья вьющихся растений оставляли болезненные ожоги, а стебли оказались прочнее самого прочного каната. Чани с великим трудом перерезал своим мечом несколько стеблей и совершенно выбился из сил. Когда сменивший его Хани наотмашь рубанул бледно-зеленую лиану, раздался противный, сверлящий визг, словно крысе наступили на хвост. Откликаясь на этот визг, заскрипели, зашелестели дубы, их ветви, длинные и узловатые, похожие на руки великанов, медленно согнулись, преграждая дорогу, а корявые черные сучья, жадно изгибаясь, протянулись к Хани, норовя схватить его.
Хани испуганно шарахнулся назад.
— Ну и дела, — отдуваясь, сказал он. — Никогда бы не подумал.
— Это остров Ночи, — грустно сказала принцесса. — Здесь возможно абсолютно все. Все плохое.
— А огонь не возьмет их? — с надеждой спросил Хани.
— Сжечь весь этот лес? Не знаю, что из такой попытки получится. Да и не сгорим ли мы сами в пожаре, который зажжем. Лучше уж идти по тропе.
Тропинка петляла между обступившими ее деревьями, и каждый раз, поворачивая, шедший вперед Хани покрепче сжимал меч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Он медленно подошел к борту и внезапно вскочил на поручни. Чани едва успел схватить его за ногу и сдернуть обратно на палубу.
— Пусти! — рычал Хани, отбиваясь. — Пусти!
Чани из последних сил удерживал брата, пока подбежавшая Ториль не положила ему ладонь на горящий лоб. Хани дернулся еще раз и затих.
— Он поспит немного и успокоится, — Ториль устало провела рукой по глазам. — У него впереди еще трудная дорога.
14. ОСТРОВ ПОДЗЕМНОЙ НОЧИ
Вязкая душная ночь опустилась на остров. Это не была звонкая, прозрачная чернота, к которой они привыкли, ночь, пронизанная искристыми стрелами звездного света. Нет, на них внезапно и резко навалилась непроглядная плотная чернота. Уже на расстоянии вытянутой руки не было видно ничего, во мгле могли таиться любые опасности, мог подкрадываться любой враг — и все равно ты не смог бы ничего различить. Мрак спускался сверху и одновременно выползал откуда-то снизу, словно от земли валили густые клубы Черного Тумана. Но это был не туман, в нем не чувствовалось того холода, одна только равнодушная, непроницаемая чернота. Путники то и дело зябко вздрагивали, хотя было так жарко, что дышалось с большим трудом.
В темноте угадывались неясные очертания каких-то огромных деревьев, их силуэты вырастали буквально перед лицом, пронзительное поскрипывание сухих сучьев и неясный ропот листвы были единственными звуками. Все остальные безнадежно вязли в жарком мраке.
— Я думаю, — нерешительно прошептал Чани, — что будет лучше, если мы подождем до утра. В такой кромешной тьме недолго и шею свернуть.
Никто ему не возразил.
Огня разводить не стали из опасения, что кто-нибудь заметит их. Темнота навевала неясный страх, давила, угнетала. Тесно прижавшись друг к другу, они укрылись плащами, но задремать так никому и не удалось — все тот же неясный страх заставлял их напряженно вглядываться в темноту и нервничать, хотя ничего не происходило.
Мучительно долго тянулись ночные часы, но постепенно мрак начал редеть. Сначала над головой он превратился в реденькую черную дымку, сквозь которую тусклым жемчужным шариком засветилось солнце, лишившееся привычного золотого огня. Побежали куда-то лохматые черные струи, вбиравшие в себя самые маленькие клочки темноты. Они, клубясь, прятались, втягивались в неведомые расселины, уходили в глубь земли, словно чья-то огромная рука рывком сдергивала остатки зловещей завесы.
Путники увидели, что они находятся на маленькой поляне, которую со всех сторон обступили огромные дубы со странными, черно-красными листьями. Это были настоящие великаны, их толстая кора была иссечена морщинами и трещинами, позеленела от старости и поросла длинными, тонкими прядями бесцветного белесого мха. Узловатые ветви сплетались, скрещивались над головой, почти совершенно закрывая небо. И хотя теперь было гораздо светлее, чем ночью, это все равно не был свет дня, в лесу царил полумрак, и невольно хотелось говорить шепотом, точно кто-то мог подслушать.
— Куда идти? — тихо спросил Чани, нервно ежась и озираясь.
— Прямо! — определил Хани. — А там куда-нибудь да выйдем.
— Куда? Опять кому-нибудь в зубы?
— Ха! Испугал! Вспомни, как мы их… — но он вдруг помрачнел и замолчал.
Ториль оборвала их:
— Прекратите.
— Это чего прекратите? — обиделся Хани. — Это чего прекратите?!
Ториль сжала кулаки, но сдержалась, вспомнив что-то… И тут добавил масла в огонь Чани:
— Ты не права, принцесса.
— Я?!
Чани замялся, но продолжил:
— Вообще, нам нельзя сейчас ссориться. Кто знает, может, именно этого и ждут от нас, чтобы мы переругались, передрались, перегрызли друг другу глотки… И уж во всяком случае остались каждый сам по себе. А мы должны быть вместе.
Ториль, зажмурившись, как будто у нее болела голова, сказала:
— Ты прав. Увы, я забыла, что это Келатрионазверн, остров Подземной Ночи. Дыхание тьмы чувствуется все сильнее. Прости меня, — обратилась она к Хани.
Тот покраснел и, глядя себе под ноги, ответил:
— И ты меня тоже.
— Итак, — сказал Чани, — куда нам идти?
— Разве вы не видите? — удивилась Ториль. — Ведь здесь только одна тропинка.
Братья повернулись туда, куда она показывала. Тропинка… Это было сказано слишком смело. Просто в одном месте дубы стояли чуть реже, и чахлая бурая трава, покрывавшая поляну, была слегка примята.
— Это? — недоверчиво переспросил Чани.
— Да, — ответила принцесса.
Хани, не раздумывая, двинулся вперед, но внезапно остановился, как вкопанный.
— Смотрите! — с изумлением и испугом выдохнул он, глядя на землю. — Следы…
Чани и Ториль подбежали к нему и тоже замерли. На сухой глинистой земле ясно видны были отпечатки.
— Вот это да, — присвистнул Чани, глядя на след исполинской, три пяди шириной, четырехпалой лапы, похожей на птичью. Каждый палец завершался огромным когтем, взрезавшим пересохшую, каменно-твердую глину. Чани вопросительно посмотрел на Ториль, но принцесса лишь недоуменно пожала плечами.
— Ни в одной рукописи я не читала ни о чем подобном, — ответила она с маленькой заминкой. — И не слышала никогда.
— Интересная картина получается, — протянул Чани. — Приятное знакомство…
К нему уже вернулось обычное расположение духа, и он снова начал слегка язвить.
— А что тут думать, — перебил его Хани, — пошли вперед, там видно будет. Выбирать нам не из чего, идти нужно. В конце концов, у нас есть Золотой Факел.
— Не всякое колдовство по силам Золотому Факелу, — возразила принцесса. — Но ты прав, идти необходимо.
— Может, пойдем сквозь заросли? — предложил Чани.
— Не думаю, что это удастся.
— Но ведь попробовать-то можно.
Однако попытка пробиться через заросли мелкого подлеска, теснившегося между дубами, не удалась. Листья вьющихся растений оставляли болезненные ожоги, а стебли оказались прочнее самого прочного каната. Чани с великим трудом перерезал своим мечом несколько стеблей и совершенно выбился из сил. Когда сменивший его Хани наотмашь рубанул бледно-зеленую лиану, раздался противный, сверлящий визг, словно крысе наступили на хвост. Откликаясь на этот визг, заскрипели, зашелестели дубы, их ветви, длинные и узловатые, похожие на руки великанов, медленно согнулись, преграждая дорогу, а корявые черные сучья, жадно изгибаясь, протянулись к Хани, норовя схватить его.
Хани испуганно шарахнулся назад.
— Ну и дела, — отдуваясь, сказал он. — Никогда бы не подумал.
— Это остров Ночи, — грустно сказала принцесса. — Здесь возможно абсолютно все. Все плохое.
— А огонь не возьмет их? — с надеждой спросил Хани.
— Сжечь весь этот лес? Не знаю, что из такой попытки получится. Да и не сгорим ли мы сами в пожаре, который зажжем. Лучше уж идти по тропе.
Тропинка петляла между обступившими ее деревьями, и каждый раз, поворачивая, шедший вперед Хани покрепче сжимал меч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43