Казалось, и остальным стало полегче, колонна пошла быстрее, но вскоре движение снова замедлилось. В отличие от Дорна, который с самого начала был здоровее всех, остальные рабы страдали от самых разных недугов.
И эти недуги все чаще давали о себе знать. В первый раз колонна остановилась, когда случился сердечный приступ у мужчины средних лет, потом у какой-то женщины начались преждевременные роды. Их освободили от цепей, погрузили на грузовик на воздушной подушке и оказали медицинскую помощь. Мужчина умер, ребенок тоже, но женщина осталась жить.
Сначала Дорн обрадовался передышке, но потом, осознав, какова цена этого отдыха, устыдился себя самого и поразился собственному эгоизму.
Наконец колонна снова пришла в движение. Когда стало совсем темно, каждому третьему осужденному привязали на голову фонарь с питанием от батарей. Поначалу Дорн увидел в этом заботу об узниках, но потом понял, что охранники просто боятся потерять живой товар – а стало быть, и прибыль от его продажи – под колесами проезжающих грузовиков.
Однако, как бы расчетливы и жестоки ни были их новые хозяева, заключенные сами находили способы помочь себе. Как правило, детей не приковывали к цепи в расчете на то, что они будут держаться рядом с родителями или с теми взрослыми, которые их опекали. Но, устав от долгого перехода, они едва волочили ноги, отставали от колонны, а потом из последних сил бежали, чтобы догнать своих. Родители увещевали детишек, стражники били бичами, но все безрезультатно. Дети снова и снова брели где-то далеко позади, пока не случилось нечто поразительное.
Один за другим дети догоняли колонну, а заключенные сажали их себе на плечи. Младенцы, которых до этого несли только их родители, стали переходить из рук в руки по всей колонне. Нельзя сказать, что Дорн обрадовался, когда ему на плечи посадили пятилетнего карапуза, но он понимал, что это необходимо, и даже не подумал протестовать.
Потом этого ребенка взял еще кто-то, а у Дорна на руках оказался шестимесячный младенец, очень похожий на того, для которого просила воды девушка. Дорн нес его примерно полчаса, пока какая-то женщина не взяла младенца себе.
После долгого пути, показавшегося вечностью даже Дорну, они вышли на пересечение двух дорог, и колонна свернула на юг. По колонне, как ветерок, пробежала новость, которую охранник, видимо, сказал направляющему:
– Лагерь разбит на острове, и мы почти пришли!
В академии Дорн привык скептически относиться к слухам и был удивлен, что в данном случае они оказались верными.
Первым подтверждением был запах соленой морской воды. Это напомнило ему о Мехносе, планете, так тесно связанной с его родителями, что на глаза его сами собой навернулись слезы.
Усилием воли Дорн взял себя в руки. Дорога кончилась, и колонна стала подниматься на мост. Под тяжелыми ударами четырех сотен ног доски настила рокотали подобно грому. Лучи фонарей слепили и не давали увидеть воду, даже если она и была под мостом. Встревоженные морские птицы гулко хлопали крыльями и пронзительно кричали. Когда колонна миновала мост, вдали показались огни, дорога взяла левее и пошла между деревьями.
Справа оказалось кладбище; могилы были отмечены грудами камней, деревянными столбиками, а часто – только большой кучей веток.
Через несколько минут Дорн почувствовал под ногами песок и едва не упал, но удержался и вслед за другими спустился в котлован. Несомненно, ее постоянно использовали для стоянки, и она имела вид вполне обжитого лагеря.
Котловина была окружена стражниками; в центре ее горел большой костер. Дорн сглотнул голодную слюну, почувствовав запах каши, и провел языком по сухим губам, увидев ряд деревянных бочек с водой.
Запретив подниматься из котлована, заключенных освободили от цепей. Дорн сперва сбегал к бочкам, потом – за кашей, потом снова к бочкам.
Несмотря на усталость, Дорну было не до сна. Он думал о побеге. Логика его рассуждений была проста и неопровержима.
Во-первых, Дорн был уверен, что с каждым днем его силы будут не прибывать, а таять.
Во-вторых, сейчас академия где-то в двадцати – тридцати милях, но к завтрашней ночи до нее будет, как минимум, вдвое дальше.
В-третьих, естественно предположить, что на металлургических заводах Шарма, куда их, как говорят, направляют, наверняка есть все мыслимые устройства для предотвращения побега рабов.
Одним словом, все говорило в пользу того, что бежать надо немедленно. Весь вопрос в том, как это сделать.
Дорн приметил свободное место поближе к краю котлована и вразвалку пошел туда. Там он деловито выкопал в песке ямку и лег на бок между еще двумя заключенными. Потом он широко зевнул и, борясь с соблазном заснуть, стал, прикрыв глаза, поглядывать по сторонам.
Костер почти погас, и возле него, разогнав рабов, расположились свободные от дежурства охранники. Дорн отвернулся от огня, дал глазам привыкнуть к темноте и стал осматривать лагерь. Сотни холмиков обозначали места, где коротали ночь его товарищи по несчастью. До Дорна доносился храп, всхлипы, обрывки разговоров и мягкий звук молитвенного барабана, который он уже слышал раньше.
Дорн начал следить за охранниками наверху, но они не теряли бдительности, и юноша никак не мог придумать, как убежать. Он уже почти сдался, уже засыпал, когда удача неожиданно улыбнулась ему.
Кто-то крикнул: «Отдай!», другой ответил: «А этого не хочешь?» – и в дальнем конце котлована завязалась драка. Все стражники в той стороне, а также те, что сидели у костра, бросились на шум. Остальные повернулись в ту сторону, и никто не заметил темной фигуры, скользнувшей в темноте к краю котлована.
Дорн скатился с обрыва на песчаный берег и замер, прислушиваясь. Он ждал погони, но не услышал ничего, кроме шума драки в лагере и плеска воли. Он вошел в воду. Вода была довольно теплая и мирно плескалась у его ног. Он знал, что прибой смоет следы, оставленные им на песке, и никто не сможет сказать, в какую сторону направился беглец. На север? Или на юг? Или уплыл в море? Но куда же все-таки ему направиться?
Волна коснулась его бедер, накатилась на песок и ушла, оставив извилистую линию пены. Поскольку лагерь находился на острове, то было все равно куда двигаться, во всяком случае пока. Дорн понимал, что прежде всего его будут искать в том направлении, в котором находится город. Город на северо-западе. Значит, надо идти на юг. Дорн повернул направо и зашлепал вдоль берега.
Погони по-прежнему не было, и Дорн немного успокоился. Он прикинул, что теперь до рассвета его не хватятся, а значит, у него есть еще часов пять или шесть в запасе.
Волна плеснула ему в грудь. И Дорн спохватился, что удаляется от берега. Повернувшись туда, где, по его предположению, должен был быть юго-восток, он продолжил движение маршрута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
И эти недуги все чаще давали о себе знать. В первый раз колонна остановилась, когда случился сердечный приступ у мужчины средних лет, потом у какой-то женщины начались преждевременные роды. Их освободили от цепей, погрузили на грузовик на воздушной подушке и оказали медицинскую помощь. Мужчина умер, ребенок тоже, но женщина осталась жить.
Сначала Дорн обрадовался передышке, но потом, осознав, какова цена этого отдыха, устыдился себя самого и поразился собственному эгоизму.
Наконец колонна снова пришла в движение. Когда стало совсем темно, каждому третьему осужденному привязали на голову фонарь с питанием от батарей. Поначалу Дорн увидел в этом заботу об узниках, но потом понял, что охранники просто боятся потерять живой товар – а стало быть, и прибыль от его продажи – под колесами проезжающих грузовиков.
Однако, как бы расчетливы и жестоки ни были их новые хозяева, заключенные сами находили способы помочь себе. Как правило, детей не приковывали к цепи в расчете на то, что они будут держаться рядом с родителями или с теми взрослыми, которые их опекали. Но, устав от долгого перехода, они едва волочили ноги, отставали от колонны, а потом из последних сил бежали, чтобы догнать своих. Родители увещевали детишек, стражники били бичами, но все безрезультатно. Дети снова и снова брели где-то далеко позади, пока не случилось нечто поразительное.
Один за другим дети догоняли колонну, а заключенные сажали их себе на плечи. Младенцы, которых до этого несли только их родители, стали переходить из рук в руки по всей колонне. Нельзя сказать, что Дорн обрадовался, когда ему на плечи посадили пятилетнего карапуза, но он понимал, что это необходимо, и даже не подумал протестовать.
Потом этого ребенка взял еще кто-то, а у Дорна на руках оказался шестимесячный младенец, очень похожий на того, для которого просила воды девушка. Дорн нес его примерно полчаса, пока какая-то женщина не взяла младенца себе.
После долгого пути, показавшегося вечностью даже Дорну, они вышли на пересечение двух дорог, и колонна свернула на юг. По колонне, как ветерок, пробежала новость, которую охранник, видимо, сказал направляющему:
– Лагерь разбит на острове, и мы почти пришли!
В академии Дорн привык скептически относиться к слухам и был удивлен, что в данном случае они оказались верными.
Первым подтверждением был запах соленой морской воды. Это напомнило ему о Мехносе, планете, так тесно связанной с его родителями, что на глаза его сами собой навернулись слезы.
Усилием воли Дорн взял себя в руки. Дорога кончилась, и колонна стала подниматься на мост. Под тяжелыми ударами четырех сотен ног доски настила рокотали подобно грому. Лучи фонарей слепили и не давали увидеть воду, даже если она и была под мостом. Встревоженные морские птицы гулко хлопали крыльями и пронзительно кричали. Когда колонна миновала мост, вдали показались огни, дорога взяла левее и пошла между деревьями.
Справа оказалось кладбище; могилы были отмечены грудами камней, деревянными столбиками, а часто – только большой кучей веток.
Через несколько минут Дорн почувствовал под ногами песок и едва не упал, но удержался и вслед за другими спустился в котлован. Несомненно, ее постоянно использовали для стоянки, и она имела вид вполне обжитого лагеря.
Котловина была окружена стражниками; в центре ее горел большой костер. Дорн сглотнул голодную слюну, почувствовав запах каши, и провел языком по сухим губам, увидев ряд деревянных бочек с водой.
Запретив подниматься из котлована, заключенных освободили от цепей. Дорн сперва сбегал к бочкам, потом – за кашей, потом снова к бочкам.
Несмотря на усталость, Дорну было не до сна. Он думал о побеге. Логика его рассуждений была проста и неопровержима.
Во-первых, Дорн был уверен, что с каждым днем его силы будут не прибывать, а таять.
Во-вторых, сейчас академия где-то в двадцати – тридцати милях, но к завтрашней ночи до нее будет, как минимум, вдвое дальше.
В-третьих, естественно предположить, что на металлургических заводах Шарма, куда их, как говорят, направляют, наверняка есть все мыслимые устройства для предотвращения побега рабов.
Одним словом, все говорило в пользу того, что бежать надо немедленно. Весь вопрос в том, как это сделать.
Дорн приметил свободное место поближе к краю котлована и вразвалку пошел туда. Там он деловито выкопал в песке ямку и лег на бок между еще двумя заключенными. Потом он широко зевнул и, борясь с соблазном заснуть, стал, прикрыв глаза, поглядывать по сторонам.
Костер почти погас, и возле него, разогнав рабов, расположились свободные от дежурства охранники. Дорн отвернулся от огня, дал глазам привыкнуть к темноте и стал осматривать лагерь. Сотни холмиков обозначали места, где коротали ночь его товарищи по несчастью. До Дорна доносился храп, всхлипы, обрывки разговоров и мягкий звук молитвенного барабана, который он уже слышал раньше.
Дорн начал следить за охранниками наверху, но они не теряли бдительности, и юноша никак не мог придумать, как убежать. Он уже почти сдался, уже засыпал, когда удача неожиданно улыбнулась ему.
Кто-то крикнул: «Отдай!», другой ответил: «А этого не хочешь?» – и в дальнем конце котлована завязалась драка. Все стражники в той стороне, а также те, что сидели у костра, бросились на шум. Остальные повернулись в ту сторону, и никто не заметил темной фигуры, скользнувшей в темноте к краю котлована.
Дорн скатился с обрыва на песчаный берег и замер, прислушиваясь. Он ждал погони, но не услышал ничего, кроме шума драки в лагере и плеска воли. Он вошел в воду. Вода была довольно теплая и мирно плескалась у его ног. Он знал, что прибой смоет следы, оставленные им на песке, и никто не сможет сказать, в какую сторону направился беглец. На север? Или на юг? Или уплыл в море? Но куда же все-таки ему направиться?
Волна коснулась его бедер, накатилась на песок и ушла, оставив извилистую линию пены. Поскольку лагерь находился на острове, то было все равно куда двигаться, во всяком случае пока. Дорн понимал, что прежде всего его будут искать в том направлении, в котором находится город. Город на северо-западе. Значит, надо идти на юг. Дорн повернул направо и зашлепал вдоль берега.
Погони по-прежнему не было, и Дорн немного успокоился. Он прикинул, что теперь до рассвета его не хватятся, а значит, у него есть еще часов пять или шесть в запасе.
Волна плеснула ему в грудь. И Дорн спохватился, что удаляется от берега. Повернувшись туда, где, по его предположению, должен был быть юго-восток, он продолжил движение маршрута.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83