Это чудесное преображение дало основание кому-то из остряков прозвать кафе “подвалом имени Веры Павловны”. С легкой руки так и пошло: “Сегодня у Веры Павловны дискотека. Ты как?”
Когда я подъехал, перед входом стояла, сидела, курила большая толпа желающих культурно отдохнуть молодых людей. Но подвал был явно не в состоянии вместить их всех. Я вылез на тротуар и присоединился к ним. Из раскрытых окон кафе по ногам била музыка. Трое дружинников с каменными лицами охраняли неприкосновенность дверей. Я подумал: куда денутся сегодня все эти не попавшие? Вот тема для дискуссии в газете: чего больше от единственного на весь район молодежного кафе – пользы или вреда?
Я огляделся. Воропаевой нигде не было видно. Зато с другой стороны переулка мне почему-то махала рукой незнакомая девица в короткой юбке, в полосатых гетрах на длинных стройных ногах, с распущенными волосами. Короче, такая, что не грех и познакомиться.
Не слишком уверенно я двинулся к ней, предчувствуя ее извинения и готовя широкую обаятельную улыбку заправского ходока. Наверное, у меня было очень глупое лицо, когда я подошел ближе. Передо мной стояла и счастливо ухмылялась, довольная произведенным эффектом, Светлана Николаевна Воропаева.
– Клевая герла? – спросила она.
– Очень! – честно ответил я, – а вы не боитесь, что ваши ученики начнут вам “тыкать”?
– Ну, если даже вы этого не делаете... – засмеялась она. – К тому же у меня имеется собственная педагогическая теория на этот счет: я считаю, что ученики должны боготворить такого директора!
– Директором вам просто быть нельзя, – сказал я, разглядывая ее с откровенным восхищением. – Вы сами еще шаловливая девчонка – с этим сегодняшним маскарадом.
– Да почем вы знаете, где я настоящая, здесь или в школе? – ответила она насмешливо. – Пойдемте, нас уже ждут.
– Через эту толпу? – ужаснулся я.
– Нет, через служебный вход. Я же говорила, что меня здесь знают.
Мы зашли за угол, и моя проводница нырнула в подворотню.
– Только умоляю, – сказала она, – не называйте меня при людях Светланой Николаевной.
– Хорошо, – согласился я. – Буду вас называть товарищ Воропаева.
– И прошу хотя бы сегодня говорить мне “ты”.
– Понял. “Ты, товарищ Воропаева...”
– Пришли, – сказала она, открывая тяжелую, крашенную суриком дверь.
Через две минуты мы сидели за столиком в самом углу. В зале было почти темно; кроме трех-четырех тусклых плафонов, другого освещения не имелось, окна плотно зашторены. Я понял, почему директор не слишком боится разоблачения.
Музыка гремела так, что я не знал, услышим ли мы друг друга. По-моему, мы были единственными, кто сидел: все остальные танцевали. К нам подошел официант и поставил на стол два стакана с каким-то напитком. Я догадался, что это, вероятно, обязательный коктейль – своеобразная минимальная плата за посещение.
– Что вы тут собираетесь искать? – крикнула мне в самое ухо Воропаева.
Я пожал плечами:
– Понятия не имею! Кого-нибудь, с кем у Латынина могли здесь быть дела!
К нашему столику подсел парень с комсомольским значком на рубашке и протянул мне руку.
– Семенов! – едва расслышал я.
– Это председатель совета кафе! – что есть силы закричала Светлана.
Я ронял, но показал пальцами на уши: ничего не слышно! Семенов кивнул головой и куда-то ушел. Через несколько минут рок сменился тихой танцевальной мелодией.
– Так лучше? – спросил он, подсаживаясь снова.
Я кивнул.
– Света мне сказала, что вы хотите кого-то здесь найти? Я снова пожал плечами. Похоже, придется хотя бы в самых общих чертах изложить им историю латынинского грехопадения.
– Есть тут кое-какая фарца, – сказал, выслушав меня, Семенов. – Немного, но есть. Вон сейчас сидит парочка. – Он показал на столик в противоположном углу. – Только вряд ли они будут с вами откровенничать. Такой народ...
– Попробуем, – сказал я. – А вы сейчас отсядьте от нас, если можно, чтобы не компрометировать... Кто кого – я не уточнил.
– Ну, желаю удачи, – засмеялся он.
– Пойдем танцевать? – предложил я Свете.
– Пойдем, – согласилась она. – Хочешь, я возле их столика подверну ногу?
– Тебе не директором школы надо быть, – сказал я убежденно.
– А кем, завроно?
– Нет, Мата Хари.
Танцевала она легко и очень пластично. Я рядом с ней казался себе неуклюжим медведем.
– Ox! – сказала Светлана, очень натурально запрыгала, заковыляла на одной ножке прямо к интересующему нас столику и упала там на свободный стул.
– Что такое? – крикнул я, бросился к ней и усердно принялся растирать ей лодыжку. Она смотрела на меня сверху лукавыми глазами.
За столом сидели двое. Брюнет в джинсовой рубашке с короткими рукавами и блондин в майке с какой-то надписью. Ничего подробней при таком освещении рассмотреть было невозможно.
– Можно, мы у вас минутку посидим? – спросил я их. – А то, пока танцуют, через зал не пройдешь.
– Сидите, – лениво процедил брюнет. Оба они не спускали глаз со Светланы. “Вот это директор! – подумал я. – Какое воздействие на молодежь!” Но мне нельзя было терять времени.
– Где такие рубашечки дают? – спросил я брюнета. – В сельпо?
Он довольно кивнул:
– В нем.
– Давно хочу прикупить себе такую, – сказал я. – Нет на примете?
– Сейчас нет, – ответил он. Дескать, но были и будут.
– А джинсов нет? – спросил я заинтересованно. – Только классных, фирменных.
Они переглянулись.
– Это можно поискать, – сказал наконец блондин.
– И почем?
Мне показалось, что брюнет сделал какое-то движение головой.
– Руль шестьдесят, – произнес как бы нехотя блондин.
– Дорого! – сказал я убежденно. – У меня клиент есть, так он гонит по рубль сорок. Сашку знаете, Латынина?
Они снова переглянулись.
– Знаем...
– А вы у него, что ль, берете? – догадался я.
– Ну уж, только у него! – обиделся за “фирму” брюнет. – Еще люди есть.
Я достал пачку своих “Столичных”, бросил на стол.
– Угощайтесь. Что-то я его давно не вижу. Пропал, не звонит.
– Спасибо, – сказал блондин, вытаскивая откуда-то пачку “Салема”, – у нас свои есть.
Он протянул сигареты Светлане, но она отрицательно покачала головой:
– Не курю.
– Правильно, – с важностью произнес брюнет, – берегите, девушка, здоровье.
Их, кажется, гораздо больше интересовала моя спутница, чем все мои разговоры. Выгодного клиента они во мне не усматривали – так, бесплатное приложение к классной чувихе, свалившейся неожиданно к ним за стол. Интересно, что бы они сказали, узнав, кем она работает? Но я упрямо гнул свое:
– Пропал, не звонит...
– Почему не звонит? – сказал блондин. – Мне звонит.
– Давно? – спросил я, закуривая.
– Да только сегодня.
– Есть у него чего-нибудь новенькое?
– “Соньку” свою сдать хочет. Я ее видел, нормальный аппарат, – ответил блондин и обратился к брюнету:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Когда я подъехал, перед входом стояла, сидела, курила большая толпа желающих культурно отдохнуть молодых людей. Но подвал был явно не в состоянии вместить их всех. Я вылез на тротуар и присоединился к ним. Из раскрытых окон кафе по ногам била музыка. Трое дружинников с каменными лицами охраняли неприкосновенность дверей. Я подумал: куда денутся сегодня все эти не попавшие? Вот тема для дискуссии в газете: чего больше от единственного на весь район молодежного кафе – пользы или вреда?
Я огляделся. Воропаевой нигде не было видно. Зато с другой стороны переулка мне почему-то махала рукой незнакомая девица в короткой юбке, в полосатых гетрах на длинных стройных ногах, с распущенными волосами. Короче, такая, что не грех и познакомиться.
Не слишком уверенно я двинулся к ней, предчувствуя ее извинения и готовя широкую обаятельную улыбку заправского ходока. Наверное, у меня было очень глупое лицо, когда я подошел ближе. Передо мной стояла и счастливо ухмылялась, довольная произведенным эффектом, Светлана Николаевна Воропаева.
– Клевая герла? – спросила она.
– Очень! – честно ответил я, – а вы не боитесь, что ваши ученики начнут вам “тыкать”?
– Ну, если даже вы этого не делаете... – засмеялась она. – К тому же у меня имеется собственная педагогическая теория на этот счет: я считаю, что ученики должны боготворить такого директора!
– Директором вам просто быть нельзя, – сказал я, разглядывая ее с откровенным восхищением. – Вы сами еще шаловливая девчонка – с этим сегодняшним маскарадом.
– Да почем вы знаете, где я настоящая, здесь или в школе? – ответила она насмешливо. – Пойдемте, нас уже ждут.
– Через эту толпу? – ужаснулся я.
– Нет, через служебный вход. Я же говорила, что меня здесь знают.
Мы зашли за угол, и моя проводница нырнула в подворотню.
– Только умоляю, – сказала она, – не называйте меня при людях Светланой Николаевной.
– Хорошо, – согласился я. – Буду вас называть товарищ Воропаева.
– И прошу хотя бы сегодня говорить мне “ты”.
– Понял. “Ты, товарищ Воропаева...”
– Пришли, – сказала она, открывая тяжелую, крашенную суриком дверь.
Через две минуты мы сидели за столиком в самом углу. В зале было почти темно; кроме трех-четырех тусклых плафонов, другого освещения не имелось, окна плотно зашторены. Я понял, почему директор не слишком боится разоблачения.
Музыка гремела так, что я не знал, услышим ли мы друг друга. По-моему, мы были единственными, кто сидел: все остальные танцевали. К нам подошел официант и поставил на стол два стакана с каким-то напитком. Я догадался, что это, вероятно, обязательный коктейль – своеобразная минимальная плата за посещение.
– Что вы тут собираетесь искать? – крикнула мне в самое ухо Воропаева.
Я пожал плечами:
– Понятия не имею! Кого-нибудь, с кем у Латынина могли здесь быть дела!
К нашему столику подсел парень с комсомольским значком на рубашке и протянул мне руку.
– Семенов! – едва расслышал я.
– Это председатель совета кафе! – что есть силы закричала Светлана.
Я ронял, но показал пальцами на уши: ничего не слышно! Семенов кивнул головой и куда-то ушел. Через несколько минут рок сменился тихой танцевальной мелодией.
– Так лучше? – спросил он, подсаживаясь снова.
Я кивнул.
– Света мне сказала, что вы хотите кого-то здесь найти? Я снова пожал плечами. Похоже, придется хотя бы в самых общих чертах изложить им историю латынинского грехопадения.
– Есть тут кое-какая фарца, – сказал, выслушав меня, Семенов. – Немного, но есть. Вон сейчас сидит парочка. – Он показал на столик в противоположном углу. – Только вряд ли они будут с вами откровенничать. Такой народ...
– Попробуем, – сказал я. – А вы сейчас отсядьте от нас, если можно, чтобы не компрометировать... Кто кого – я не уточнил.
– Ну, желаю удачи, – засмеялся он.
– Пойдем танцевать? – предложил я Свете.
– Пойдем, – согласилась она. – Хочешь, я возле их столика подверну ногу?
– Тебе не директором школы надо быть, – сказал я убежденно.
– А кем, завроно?
– Нет, Мата Хари.
Танцевала она легко и очень пластично. Я рядом с ней казался себе неуклюжим медведем.
– Ox! – сказала Светлана, очень натурально запрыгала, заковыляла на одной ножке прямо к интересующему нас столику и упала там на свободный стул.
– Что такое? – крикнул я, бросился к ней и усердно принялся растирать ей лодыжку. Она смотрела на меня сверху лукавыми глазами.
За столом сидели двое. Брюнет в джинсовой рубашке с короткими рукавами и блондин в майке с какой-то надписью. Ничего подробней при таком освещении рассмотреть было невозможно.
– Можно, мы у вас минутку посидим? – спросил я их. – А то, пока танцуют, через зал не пройдешь.
– Сидите, – лениво процедил брюнет. Оба они не спускали глаз со Светланы. “Вот это директор! – подумал я. – Какое воздействие на молодежь!” Но мне нельзя было терять времени.
– Где такие рубашечки дают? – спросил я брюнета. – В сельпо?
Он довольно кивнул:
– В нем.
– Давно хочу прикупить себе такую, – сказал я. – Нет на примете?
– Сейчас нет, – ответил он. Дескать, но были и будут.
– А джинсов нет? – спросил я заинтересованно. – Только классных, фирменных.
Они переглянулись.
– Это можно поискать, – сказал наконец блондин.
– И почем?
Мне показалось, что брюнет сделал какое-то движение головой.
– Руль шестьдесят, – произнес как бы нехотя блондин.
– Дорого! – сказал я убежденно. – У меня клиент есть, так он гонит по рубль сорок. Сашку знаете, Латынина?
Они снова переглянулись.
– Знаем...
– А вы у него, что ль, берете? – догадался я.
– Ну уж, только у него! – обиделся за “фирму” брюнет. – Еще люди есть.
Я достал пачку своих “Столичных”, бросил на стол.
– Угощайтесь. Что-то я его давно не вижу. Пропал, не звонит.
– Спасибо, – сказал блондин, вытаскивая откуда-то пачку “Салема”, – у нас свои есть.
Он протянул сигареты Светлане, но она отрицательно покачала головой:
– Не курю.
– Правильно, – с важностью произнес брюнет, – берегите, девушка, здоровье.
Их, кажется, гораздо больше интересовала моя спутница, чем все мои разговоры. Выгодного клиента они во мне не усматривали – так, бесплатное приложение к классной чувихе, свалившейся неожиданно к ним за стол. Интересно, что бы они сказали, узнав, кем она работает? Но я упрямо гнул свое:
– Пропал, не звонит...
– Почему не звонит? – сказал блондин. – Мне звонит.
– Давно? – спросил я, закуривая.
– Да только сегодня.
– Есть у него чего-нибудь новенькое?
– “Соньку” свою сдать хочет. Я ее видел, нормальный аппарат, – ответил блондин и обратился к брюнету:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49