– Вот, прогресс даже до нас добрался. Сейчас выясним.
Она нажала кнопку:
– Марина Борисовна, вы тут еще?
– Тут, куда я денусь, – голос был невнятный, в динамике хрипело и визжало. Видно, прогресс добрался до школы в полном изнеможении.
– Вы ребят хоть отпустите, им пообедать надо.
– Да уж гнала, не идут.
– Марина Борисовна, скажите, Латынин был сегодня?
– Нет, и вчера тоже не был. А что с ним?
– Это я у вас хотела спросить. Может, заболел? Вы домой ему не звонили?
– Нет, вот доделаем, позвоню.
– Позвоните обязательно. А сейчас попросите кого-нибудь из ребят принести мне из учительской журнал десятого “А”. Чем быстрее, тем лучше.
Селектор что-то крякнул в ответ и замолк.
– Это классный руководитель Латынина, Марина Борисовна Коровина. Они там газету делают к последнему звонку. Если хотите, можете с ней поговорить. Она англичанка.
– В каком смысле?
– В смысле преподает английский язык.
– Да? А вы кто?
– Я? – удивилась она и рассмеялась: – Я – химичка!
В дверь тихонько постучали.
– Входите! – сказала Светлана Николаевна, и в кабинет не вошла, а скользнула маленькая стройная фигурка, бесшумно положила журнал на стол и так же невесомо выскользнула. Я успел заметить только, что у девушки восточный тип лица.
– Спасибо, Дина, – сказала ей вдогонку Воропаева. Раскрыли журнал.
– Латынин... Латынин... Вот! – Ухоженный ноготь директора остановился. – Адрес, телефон – все есть, пожалуйста. Виктор Васильевич – это отец, артист Росконцерта. А вот Елена Сергеевна – это не мать, это мачеха. Мать у него то ли умерла, то ли уехала куда-то, знаю только, что мальчик про это говорить не любит.
Я переписал все данные к себе в блокнот. Она сказала:
– Запишите и мой телефон, и свой дайте, на всякий случай. Я продиктовал ей свой телефон, приемной и Завражного. Потом подумал и дал еще телефон Феликса. “Всякий случай” бывает разный.
На крыльце школы я остановился в раздумье, чем мне теперь заняться. Сколько раз стоял я вот так же на этом месте, размышляя, куда себя деть! Сегодня приходилось выбирать, на что мне хватит времени.
– Здравствуйте, – прошелестело внизу. Я опустил глаза. Передо мной была давешняя Дина. Теперь я разглядел, что у нее большие и при этом чуть раскосые глаза.
– Вы из милиции?
Я отрицательно покачал головой:
– А что, похож?
Она смотрела на меня очень серьезно:
– Вы насчет Латынина?
– Пока не знаю, – честно сказал я, – но может быть. А что с ним?
Мне показалось, сейчас она заплачет.
– Но вы точно не из милиции?
Я опустился на верхнюю ступеньку. Время шло к четырем, а у меня с утра не было во рту ни крошки.
– Нет, я же сказал, не из милиции. Я из газеты. Ну что там с вашим Латыниным?
У нее скривились губы:
– Он пропал.
– Давно? – спросил я устало.
– Вчера утром. Он... он не ночевал дома...
И тут она наконец заплакала.
9
Через четверть часа мы с ней сидели в “стекляшке” напротив и ели пельмени, запивая компотом. Я уже не сомневался, что Кригер писал мне именно о Саше Латынине.
Все началось, сказала Дина, месяца два назад. Когда Саша познакомился с этим парнем, официантом из пивного бара.
– Там, в баре, и познакомились? – спросил я.
– Нет, – ответила Дина, – не в баре. Познакомились они очень странно: в метро.
– Почему тебя это удивляет?
Дина пожала плечами:
– Не знаю. Просто странно. Я, например, никогда в метро ни с кем не знакомилась.
“Слава Богу”, – подумал я. А вслух спросил:
– Как его зовут, этого официанта?
– Сергеем, кажется. Я его никогда не видела. Саша меня всегда внизу оставлял. У них там были дела.
Она сказала это совершенно естественным тоном. И я подумал: вот знамение времени! Интересно, с какого класса у них в ходу эта фраза?
– И что же это были за дела?
Дина молчала. Я сказал:
– Дина, мы уже выяснили, что я не из милиции. Хочешь, покажу удостоверение?
Она отрицательно покачала головой.
– Тогда решай, или мы вместе будем искать Сашу, или допивай компот и пошли по домам. Ну?
– Я не ханжа, – сказала она наконец с вызовом. Начало было хорошим. – И не вижу ничего ужасного, если тебе в руки попала вещь по дешевке, а ты потом продал ее по нормальной цене.
Она явно наблюдала за моей реакцией. Я молчал, сохраняя на лице бесстрастное выражение. И она, как видно, решилась'
– Короче, у этого Сергея были какие-то то ли родственники, то ли друзья, которые часто ездят за границу. Ну и привозят барахло, разумеется. А продавать некому да и некогда Вот Сергей этот и попросил Сашу помочь. В основном это были джинсы, хорошие; фирменные.
– И почем Сергей их отдавал?
– По-моему, рублей по сто.
Я присвистнул:
– Ничего себе! А Латынин небось рублей по сто пятьдесят?
– По сто сорок. Для скорости.
– Это все?
– Нет, не все. Еще этот парень иногда просил Сашку отвезти что-нибудь по адресу, потому что сам не мог отлучиться с работы.
– Что, например?
– Чемоданчик. Давал ему адрес, где-то в новом районе, и двадцать пять рублей – вроде как на такси.
– А что было в чемоданчике, Саша никогда не интересовался?
– Ну что вы, это же неприлично! К тому же он и не открывался.
– А это откуда известно?
У Дины на щеках выступили два красных пятнышка. Полагаю, это означало, что она вспыхнула до корней волос.
– Там... там был такой цифровой замочек...
– Но ведь он мог быть и не включен?
Дина молчала. Я решил сменить тему:
– Скажи, пожалуйста, а куда Саша потом девал деньги?
– Как куда? Мы их тратили. В кафе ходили, один раз даже в ресторан. Еще Латынин себе диски последние на них покупал, пополнял свою коллекцию. А это, между прочим, не такое дешевое удовольствие.
– Понятно, – сказал я. – Ну а раньше он на что их покупал? Экономил на завтраках?
Но до нее, кажется, не дошла моя ирония.
– Вроде того, – ответила она совершенно серьезно. – Ему папаша всегда сколько хочешь давал, только попроси. А недавно у них и вышел конфликт как раз на почве финансов. Папашу заело. Хватит, говорит, по кафе шляться, экзамены на носу, в институт надо поступать и все такое. Ну и дал ему вместо червонца трояк. Это, я так понимаю, в воспитательных целях.
А Санечка тоже завелся, швырнул ему этот трояк, вагоны, говорит, пойду по ночам разгружать. Тут-то как раз ему официант и подвернулся. Чего вы улыбаетесь?
– А что, не смешно? – спросил я.
– Абсолютное – ответила она с жаром. – Вы просто не знаете Латынина: если в не этот официант, он бы точно пошел вагоны разгружать.
– Да, судьба – индейка, – согласился я. – Ну и что же он пропал от такой хорошей жизни?
Она опять смотрела на меня настороженно, мой тон ей не нравился. Я пенял, что меня, пожалуй, действительно чересчур заносит, и постарался придать лицу выражение серьезного внимания.
– Откуда ж я знаю, – наконец вздохнула она.
– Даже не догадываешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49