В тени между деревьями спрятали также автофургон. Затем тамплиер снова исчез, чтобы выполнить какое-то дело. Его никто не спрашивал, с какой целью он уходит, а он, само собой разумеется, никому ничего не объяснял.
Давид и не нуждался в помощи. План был целиком его заслугой – он первым его придумал. Это была его миссия как сына тамплиера, который ускользнул из-под опеки главной командирши приоров, и предстоящая операция, не будучи компромиссом, должна быть осуществлена совершенно иначе, чем мечтали или чего боялись обе партии. Не компромисс был намерением Давида, но конец ссор и разборок, даже если это будет тяжким ударом для матери. Ей придется смириться и жить дальше, точно так же, как и отцу, которому, в конце концов, тоже нелегко было отказаться от чрезмерных религиозных претензий на земле и поднять их до такого уровня, который человеческий разум постичь не может. Давид, их отпрыск, после многих сотен лет вновь соединит орден тамплиеров и орден приоров. Он доведет дело до конца. И думая об этом, он чувствовал себя хорошо.
Первым делом – в «Девину». Он похитит плащаницу Иисуса, прежде чем мать потеряет последнюю искорку доверчивой надежды на него и на его возвращение и на всякий случай переправит сокровище в другое укрытие. Это одна из реликвий, которые, будучи собраны вместе, приведут его к Гробу Господню и которые, если верить сказаниям и легендам, почти тысячу лет гарантировали обилие горя и кровопролития на земле. Фон Метц обладает мечом. Плащаницу из владений Лукреции они добудут классическим путем – как обычные взломщики и воры. А остальное…
Он справится. Давид решил сосредоточить мысли на начальной, самой близкой по времени части плана. Им нужна святая реликвия, которая находится во владении ордена приоров.
Давид зашнуровал ботинки и вместе со Стеллой пошел за черным комбинезоном, которые для них раздобыл фон Метц. Вскоре они оба вскочили в автофургон, стоявший под каштанами, и Давид помог подруге надеть пуленепробиваемую куртку, идентичную верхней части его комбинезона. Затем он протянул ей один из двух приборов ночного видения – наряду со множеством других предметов снаряжения и вооружения, большей частью вложенных в парусиновые сумки, они лежали в беспорядке на дне машины. Давид еще раз убедился, что пряжки и молнии на защитном костюме Стеллы застегнуты надежно. Затем выбрал для себя один из мечей, взятых из полицейского хранилища, вместе с пристяжным ремнем, в котором меч был спрятан, и защелкнул ремень вокруг бедер.
Стелла наблюдала за происходящим, скрестив на груди руки. Она выглядела обиженной.
– А где мое оружие? – спросила она с упреком, когда ее спутник был экипирован и собирался открыть дверь водителя.
Давид застыл на месте, немного подумал и "наконец сунул ей в руки пустой черный армейский рюкзак.. У него и так на душе кошки скребли, оттого что он не смог отговорить ее его сопровождать. Говорили, что Давид склонен к упрямству, но никакие эпитеты даже приблизительно не могли описать поведения Стеллы, когда что-нибудь втемяшивалось в ее хорошенькую головку. Во всяком случае, достаточно того, что она идет вместе с ним. Он не собирался давать ей холодное оружие, которым она все равно не сможет защититься. Только подвергнется опасности поранить саму себя.
Стелла осмотрела рюкзак нарочито почтительным взглядом.
– Ужасно! Рюкзак? – удивилась она, и в каждом ее слове сквозила ирония.
Давид дождался от нее сдержанной улыбки. Он любил ее юмор.
– А если меня кто-нибудь будет преследовать?
Давид пожал плечами:
– Тогда тебе придется удирать.
Стелла со вздохом прошла мимо него, взяла первый попавшийся меч и пристегнула его себе на спину, причем каждое ее движение выражало молчаливый протест.
– Одна команда, одинаковые мечи, – заявила она.
Давид закатил глаза, запер заднюю дверь фургона и отвернулся от Стеллы. В это трудно поверить: он сумел уговорить зрелого мужчину отказаться от убеждения, которое жило в его сердце сотни лет или, по крайней мере, потребовать от него известной терпимости. Стелла оказалась ему не по зубам.
Легче запретить лягушке квакать в брачный период, чем отговорить подругу от того, с чем она соглашаться не намерена. Конечно, шансы на успех в том, что касается лягушки, намного выше, так как Давид, в некоторой степени преодолевая себя, действовал бы с этим скользким созданием без всяких церемоний – посадил бы в стеклянную банку или сразу же закопал изнурительного крикуна в слякотный ил. Но Стелле он не хотел и не мог причинить боль. Собственно, это и удерживало его от того, чтобы ради ее же безопасности связать ее или с кляпом во рту запереть в багажнике, прежде чем Святой Грааль не перестанет существовать и всякая опасность для нее исчезнет. Но ему не оставалось ничего другого, кроме как покориться ее воле, по возможности проявлять осторожность и молиться, чтобы с ней ничего не случилось.
Все, что магистр тамплиеров должен был сделать, мало-помалу было выполнено. Когда Давид собрался занять сиденье водителя, он заметил (и вовремя, чтобы не сесть нечаянно на колени отца), что Роберт вернулся и место занято.
– Мы готовы, – сказал Давид, как будто он торопился к двери водителя, чтобы произнести именно эти слова. – Можем отправляться?
Фон Метц взглянул на него пронзительным взглядом, в котором не угасла последняя искра надежды, что Давид, возможно, все же изменил свое решение. В конце концов тамплиер только слабо кивнул головой.
– Садитесь, – вздохнул он и включил зажигание. – Возможно, ты Прав и так будет лучше для всех. А если нет… – Он распрямил плечи и растянул губы в грустной улыбке. – К сожалению, не осталось никого, кто мог бы меня переубедить.
Иногда люди кажутся себе тем незаметнее, чем больше бросаются в глаза. По этой теории фон Метц остановил автофургон с тыльной стороны «Девины» и взял у Стеллы прибор ночного видения. Давид через правое боковое стекло тоже с помощью прибора осматривал территорию позади обширного сада.
Арес, весьма неудачно для них, поставил свою машину не в гараж, но припарковал ее непосредственно перед задним входом в «Девину», однако Давид с облегчением установил, что путь к белоснежной внешней стене был свободен настолько, насколько было необходимо, чтобы их план удался. Его оптимизм еще больше усилился, когда он обнаружил, что ночная стража, которая во время его пребывания в гостевой комнате Лукреции, насчитывала по меньшей мере десять человек, сократилась до небольшой группы из трех или четырех наемников. Его мать, должно быть, теперь, когда он не был с ней и когда орден тамплиеров практически полностью уничтожен, чувствовала себя достаточно свободно. Возможно, даже слишком свободно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Давид и не нуждался в помощи. План был целиком его заслугой – он первым его придумал. Это была его миссия как сына тамплиера, который ускользнул из-под опеки главной командирши приоров, и предстоящая операция, не будучи компромиссом, должна быть осуществлена совершенно иначе, чем мечтали или чего боялись обе партии. Не компромисс был намерением Давида, но конец ссор и разборок, даже если это будет тяжким ударом для матери. Ей придется смириться и жить дальше, точно так же, как и отцу, которому, в конце концов, тоже нелегко было отказаться от чрезмерных религиозных претензий на земле и поднять их до такого уровня, который человеческий разум постичь не может. Давид, их отпрыск, после многих сотен лет вновь соединит орден тамплиеров и орден приоров. Он доведет дело до конца. И думая об этом, он чувствовал себя хорошо.
Первым делом – в «Девину». Он похитит плащаницу Иисуса, прежде чем мать потеряет последнюю искорку доверчивой надежды на него и на его возвращение и на всякий случай переправит сокровище в другое укрытие. Это одна из реликвий, которые, будучи собраны вместе, приведут его к Гробу Господню и которые, если верить сказаниям и легендам, почти тысячу лет гарантировали обилие горя и кровопролития на земле. Фон Метц обладает мечом. Плащаницу из владений Лукреции они добудут классическим путем – как обычные взломщики и воры. А остальное…
Он справится. Давид решил сосредоточить мысли на начальной, самой близкой по времени части плана. Им нужна святая реликвия, которая находится во владении ордена приоров.
Давид зашнуровал ботинки и вместе со Стеллой пошел за черным комбинезоном, которые для них раздобыл фон Метц. Вскоре они оба вскочили в автофургон, стоявший под каштанами, и Давид помог подруге надеть пуленепробиваемую куртку, идентичную верхней части его комбинезона. Затем он протянул ей один из двух приборов ночного видения – наряду со множеством других предметов снаряжения и вооружения, большей частью вложенных в парусиновые сумки, они лежали в беспорядке на дне машины. Давид еще раз убедился, что пряжки и молнии на защитном костюме Стеллы застегнуты надежно. Затем выбрал для себя один из мечей, взятых из полицейского хранилища, вместе с пристяжным ремнем, в котором меч был спрятан, и защелкнул ремень вокруг бедер.
Стелла наблюдала за происходящим, скрестив на груди руки. Она выглядела обиженной.
– А где мое оружие? – спросила она с упреком, когда ее спутник был экипирован и собирался открыть дверь водителя.
Давид застыл на месте, немного подумал и "наконец сунул ей в руки пустой черный армейский рюкзак.. У него и так на душе кошки скребли, оттого что он не смог отговорить ее его сопровождать. Говорили, что Давид склонен к упрямству, но никакие эпитеты даже приблизительно не могли описать поведения Стеллы, когда что-нибудь втемяшивалось в ее хорошенькую головку. Во всяком случае, достаточно того, что она идет вместе с ним. Он не собирался давать ей холодное оружие, которым она все равно не сможет защититься. Только подвергнется опасности поранить саму себя.
Стелла осмотрела рюкзак нарочито почтительным взглядом.
– Ужасно! Рюкзак? – удивилась она, и в каждом ее слове сквозила ирония.
Давид дождался от нее сдержанной улыбки. Он любил ее юмор.
– А если меня кто-нибудь будет преследовать?
Давид пожал плечами:
– Тогда тебе придется удирать.
Стелла со вздохом прошла мимо него, взяла первый попавшийся меч и пристегнула его себе на спину, причем каждое ее движение выражало молчаливый протест.
– Одна команда, одинаковые мечи, – заявила она.
Давид закатил глаза, запер заднюю дверь фургона и отвернулся от Стеллы. В это трудно поверить: он сумел уговорить зрелого мужчину отказаться от убеждения, которое жило в его сердце сотни лет или, по крайней мере, потребовать от него известной терпимости. Стелла оказалась ему не по зубам.
Легче запретить лягушке квакать в брачный период, чем отговорить подругу от того, с чем она соглашаться не намерена. Конечно, шансы на успех в том, что касается лягушки, намного выше, так как Давид, в некоторой степени преодолевая себя, действовал бы с этим скользким созданием без всяких церемоний – посадил бы в стеклянную банку или сразу же закопал изнурительного крикуна в слякотный ил. Но Стелле он не хотел и не мог причинить боль. Собственно, это и удерживало его от того, чтобы ради ее же безопасности связать ее или с кляпом во рту запереть в багажнике, прежде чем Святой Грааль не перестанет существовать и всякая опасность для нее исчезнет. Но ему не оставалось ничего другого, кроме как покориться ее воле, по возможности проявлять осторожность и молиться, чтобы с ней ничего не случилось.
Все, что магистр тамплиеров должен был сделать, мало-помалу было выполнено. Когда Давид собрался занять сиденье водителя, он заметил (и вовремя, чтобы не сесть нечаянно на колени отца), что Роберт вернулся и место занято.
– Мы готовы, – сказал Давид, как будто он торопился к двери водителя, чтобы произнести именно эти слова. – Можем отправляться?
Фон Метц взглянул на него пронзительным взглядом, в котором не угасла последняя искра надежды, что Давид, возможно, все же изменил свое решение. В конце концов тамплиер только слабо кивнул головой.
– Садитесь, – вздохнул он и включил зажигание. – Возможно, ты Прав и так будет лучше для всех. А если нет… – Он распрямил плечи и растянул губы в грустной улыбке. – К сожалению, не осталось никого, кто мог бы меня переубедить.
Иногда люди кажутся себе тем незаметнее, чем больше бросаются в глаза. По этой теории фон Метц остановил автофургон с тыльной стороны «Девины» и взял у Стеллы прибор ночного видения. Давид через правое боковое стекло тоже с помощью прибора осматривал территорию позади обширного сада.
Арес, весьма неудачно для них, поставил свою машину не в гараж, но припарковал ее непосредственно перед задним входом в «Девину», однако Давид с облегчением установил, что путь к белоснежной внешней стене был свободен настолько, насколько было необходимо, чтобы их план удался. Его оптимизм еще больше усилился, когда он обнаружил, что ночная стража, которая во время его пребывания в гостевой комнате Лукреции, насчитывала по меньшей мере десять человек, сократилась до небольшой группы из трех или четырех наемников. Его мать, должно быть, теперь, когда он не был с ней и когда орден тамплиеров практически полностью уничтожен, чувствовала себя достаточно свободно. Возможно, даже слишком свободно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79