– А, ну так вот вам история. Я упал, – рассказывал им Дариат. – Пролетел десять распроклятых уровней по этой шахте, всю дорогу вопил. Один черт знает, почему самоубийцы так любят спрыгивать со скал и с мостов, – не стали бы они прыгать, если бы знали, на что это похоже. Я-то не уверен, что сделал это с какой-то целью. Персонал меня подначивал это сделать, но все ближе подбиралась эта штука, которая меня ослабляла. Я, вероятно, перестал владеть собственными ногами, так ослабел. Что бы там ни было, я вылетел через край и шлепнулся прямо на верхушку подъемника. Я так тяжело падал, что даже вдавил его на несколько сантиметров. Дьявол меня возьми, как это было противно. Вы представления не имеете, насколько твердыми ощущаются предметы для призрака. Ну, во всяком случае, мне пришлось с силой преодолеть ногами крышу, чтобы вылезти туда. Прямо передо мной оказались земли этого сволочного призрака. Я даже почувствовал, как он подходит, точно волна жидкого гелия, которая заливает шахту. Но эта штука, когда она об меня ударилась, – она не стукнула. Она разлилась.
– Разлилась? – переспросил Толтон.
– Совершенно. Это было вроде какой-то липкой бомбы, взорвавшейся на крыше подъемника. Вся шахта оказалась залитой этой густой жидкостью. Все оказалось ею покрыто, в том числе и я. Но эта жидкость вступила со мной в реакцию. Я чувствовал ее капли. Было похоже на то, как тебя охватывает ледяной поток.
– Что ты хочешь этим сказать – вступила в реакцию?
– Эти капли менялись, проходя сквозь меня. Их форма и цвет старались соответствовать той части моего тела, где они находились. Я подумал – похоже, что мои мысли на них сильно повлияли. Я думаю – и моя форма. Так что воображение взаимодействует с этой жидкостью и формирует ее.
– Разум превыше материи, – скептически произнесла Эренц.
– Вот именно. Эти создания не отличаются от моего человеческого призрака, вот только что они состоят из этой жидкости, твердое воплощение. Они обладают душой, как и мы.
– И как же получилось, что ты стал твердым? – спросил Толтон.
– Мы за это боролись, я и душа того, другого существа. Столкновение вынудило это существо на минутку утратить сосредоточенность, вот почему материальная оболочка отлетела. Мы оба начали драться за то, чтобы впитать в себя как можно больше. И я оказался чертовски сильным по сравнению с ним. Я одержал верх. Наверное, получил семьдесят процентов того, что было в том до того, как я на него наскочил. А потом я спрятался на нижних уровнях, пока не исчезли все остальные из них. – Он обвел взглядом весь круг слегка что-то подозревающих лиц. – Вот почему они сюда явились. Валиск пропитан энергией, в которой они нуждаются. Это ведь из энергии состоят наши души, из жизненной энергии. Она их привлекает, точно цветочная пыльца – пчел. Вот чего они жаждут, они разумны, как и мы, они произошли из той же самой вселенной, что и мы, но теперь ими управляет слепой инстинкт. Они так долго здесь пробыли. Они страшно ослабели, не говоря уже о том что сделались неразумными. Все, что им понятно, – это что они должны питаться жизненной энергией, а Валиск – единственный и самый крупный источник, который они могут вспомнить и куда могут вторгнуться.
– Что они и делали в питательной жидкости, – сказала личность. – Поглощали из нее жизненную энергию.
– Угу. Что ее и истощает. И раз она исчезла, вы никогда не сможете произвести еще. Этот темный континуум напоминает проклятую разновидность потусторонья.
Толтон ступил на нижнюю ступеньку.
– Но более проклятую. Так это хуже, чем потусторонье?
– Боюсь, что так. Это, должно быть, шестой мир, безымянный вакуум. Единственный хозяин там – энтропия. Все мы склонимся перед ним в конце.
– Это не мир Звездного Моста, – резко возразила личность. – Это один из аспектов физической реальности, и как только мы поймем и сведем в таблицы то, что ей принадлежит, мы поймем, как открыть хотя бы крошечную щелочку и сбежать. Мы ведь уже положили конец тому, чтобы эти создания поглощали нас дальше.
– Как? – Дариат с подозрением оглядел пустую станцию.
– Артерии обиталища с питательной жидкостью закрыты.
– Ой-ой, – вздохнул Дариат. – Это не тот ход.
* * *
Когда им было отказано в питании, Оргатэ начали искать вокруг новые источники сырой жизненной энергии, крича своими странными трудноразличимыми голосами. Их соседи, которые наводняли органы южной вершины, пронзительно верещали в ответ. Даже там обильные питательными веществами жидкости начали высыхать, но сами органы достаточно изобиловали зажигающим жаром жизненной энергии. Достаточной для тысяч потребителей.
Оргатэ нашли путь между звездоскребами и улетели.
Дариат, Толтон, Эренц и еще несколько человек стояли возле одной из пещер, которой они пользовались как гаражом для грузовиков.
Эренц облегченно вздохнула сквозь зубы.
– По крайней мере, они все еще направляются к южной вершине.
– Их уже более тридцати, и они прогрызаются сквозь наши органы, – сказала личность. – Разрушения, которые они приносят, переходят все границы. И есть только единственная дверь под давлением в звездоскребе Иган, которая препятствует образованию атмосферной бреши. Придется вам переходить в наступление. Дариат, огнеметы их убьют?
– Нет. Души не могут быть убиты, даже здесь. Они просто растают до состояния призраков, может быть теней, даже не обладая такой силой.
– Ты понимаешь, о чем мы, парень?
– Да, конечно. О'кей, огонь отправит к чертям составляющую их жидкость. Им нужно долгое время, чтобы акклиматизироваться на жарких уровнях обиталища. Только мы, тоале, знаем, сколько тысяч градусов над окружением континуума.
– То есть сотни?
– Не думаю. Во всяком случае, они не могут принять напрямую взрыв физического тепла. Лазеры и мазеры они могут просто отклонить, но пламя должно разложить жидкость, и их души останутся обнаженными. Это поможет их превращению просто в толпу призраков, бродящих вокруг парковой территории.
– Отлично.
– Если они не могут умереть, на что им нужна жизненная энергия?
– Она возвышает их над остальными, – объяснил Дариат. – Раз они стали сильными, они останутся свободными на долгое время, пока жизненная энергия снова не истощится.
– Свободными от чего? – с беспокойством поинтересовался Толтон.
Ему пришлось отступить от своего друга на несколько шагов в сторону. Он не хотел быть невежливым. Дариат был холодным. На его накидке конденсировалась жидкость, как это бывает с бутылкой пива, только что вытащенной из холодильника. Но Толтон заметил, что ни одна капля не оседала на материи. И это была только одна из странностей, обнаружившихся при преображении. В поведении тоже замечались некоторые перемены, маленькие причуды, которые то и дело проявлялись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194