его глупые рассуждения меня просто разозлили. – «Уползем-зем-зем»!.. Ты что, не знаешь, что ли, что муравьи – это самые-самые трудящиеся насекомые на всем свете? И что их каждый день заставляет работать, этот, как его, инстинкт?
– Почему не знаю! – стал оправдываться Малинин. – Очень даже знаю, что муравьи трудящиеся. Но ведь сегодня выходной день!
Такое заявление со стороны Кости Малинина для меня было совершенно неожиданным.
– Ну и что, что выходной? – опешил я.
– А в выходной они, наверное, не работают!
– Значит, по-твоему, в выходной день инстинкт на муравьев не действует, что ли?
– Знаешь, Баранкин, – сказал Малинин убежденным голосом, – я вообще считаю, что никакого инстинкта нет.
– Как – нет? – снова опешил я. – Нам же его преподают в школе!
– Ну и что, что преподают?.. Просто этот инстинкт все учителя нарочно придумали, чтобы нам вопросы задавать на уроках! Соображаешь?
Когда Малинин мне все это высказал, я сразу же стал соображать: а может быть, действительно Костя прав и никакого инстинкта у муравьев вообще нет, а выходной день, наоборот, есть… А если выходной день у муравьев есть, тогда нет ничего страшного в том, что мы превратились не в трутней, а в мурашей… Конечно, у муравьев есть выходной день!.. А может быть, все-таки нету. Я попробовал представить себе жизнь без выходных дней и не смог. Еще я вспомнил беседу, которую в школе проводил с нами доктор. Беседа была о том, что надо обязательно отдыхать каждый выходной день. Если людям надо отдыхать каждое воскресенье, то муравьям тем более: они ведь такие маленькие и слабенькие. Нет! Конечно, у муравьев должен быть выходной день, и он у них, конечно, есть! А если выходной есть, тогда, пожалуй, все в порядке! И можно не вешать нос, то есть усы, и можно бежать в муравейник и занять там какуюнибудь отдельную комнату, и начать ходить там на голове, и вообще делать все, что только тебе вздумается. Здорово я развеселился от этих мыслей.
– Малинин! – прозудел я, спрыгивая с ветки на землю. – Сейчас мы разыщем с тобой муравейник, займем отдельную комнату, запремся, закроем дверь на замок и…
– У них же нет, наверное, дверей и замков в комнатах, – усомнился Костя.
– Неважно! – сказал я, развеселившись еще больше. – Важно, что комнаты есть, а уж загородиться чем-нибудь от всего на свете мы сумеем! Мы с тобой бабочки ученые и воробьи стреляные, нас теперь на мякине не проведешь!
Я побежал по земле и на радостях ударил лапой попавшееся мне на пути круглое семечко, напоминавшее по форме футбольный мяч.
Костя Малинин принял мою передачу и отпасовал семечко обратно. Только здесь, на земле, я разглядел хорошенько Костю-муравья. Он весь блестел так, словно его начистили сапожным кремом, и талия у него была очень смешная – тонюсенькая-претонюсенькая, как у девчонки, и лап было сразу шесть штук. «Очень это здорово, что у муравья шесть лап, – подумал я, – в футбол удобно играть. Особенно бить по воротам, со всех шести лап. И в воротах стоять тоже удобно: на двух лапах стоишь, четырьмя ловишь мяч…»
В доказательство своей мысли я подпрыгнул в воздухе и ловко принял на грудь семечко-мяч всеми четырьмя лапами сразу. В обнимку с мячом я упал на землю и покатился, громко смеясь от удовольствия.
– Куча мала! – крикнул Костя Малинин и повалился на меня.
Мы начали было кувыркаться, но тут я заметил, что из леса" то есть из травы, навстречу нам вышло человек шесть муравьев. Я, конечно, очень обрадовался. Вскочил.
– Здорово, ребята! – крикнул я муравьям, поднимая в знак приветствия все четыре лапы. Потом я ударил по мячу лапой и сказал: – Может, по случаю выходного в футбол сыграем, ребята?.. Вас сколько человек?.. Шесть?.. И нас двое! Как раз! Разделимся на две команды по четыре! Чур, я – центр нападения!
Настоящие муравьи как-то странно посмотрели на меня, похлопали друг друга усиками, пошептались между собой, дали задний ход и тихо скрылись в зарослях травы.
Мы с Костей побежали их догонять, но в соседнем лесу, то есть в траве, уже никого не было, зато совсем рядом внизу, под пригорком, мы обнаружили дорожку, по которой шло самое оживленное муравьиное движение.
Муравьи сновали взад и вперед. Одни из тех, что были поменьше ростом, несли на себе комочки земли, палочки, листики, хвойные иголки. Другие муравьи, широкоплечие, с большими головами и огромными челюстями, волокли гусениц, мертвых мух и жуков…
– Что это они, Малинин? – спросил я Малинина, насторожившись. – Работают, что ли?
– Да что ты, Баранкин, – ответил Малинин, – это они гуляют по своей главной улице.
– Как – гуляют? – спросил я недоверчиво.
– Так, гуляют. Сегодня же воскресенье!
– А зачем же они тащат на себе всякие бревна и камни, если сегодня воскресенье?..
Малинин промолчал.
– А по-моему, они не гуляют, а работают…
– Ну что ты, Баранкин, – возмутился Малинин, – какая же работа может быть в выходной день?
– А бревна на плечах? – спросил я Малинина.
– А бревна… – ответил Малинин. – А бревна… Это у них так принято – гулять с бревнами на плечах!
– Принято? – переспросил я, потом потер глаза лапами, уставился повнимательней на муравьев, и сердце у меня заныло от какого-то очень нехорошего предчувствия.
Это ощущение возникло у меня и от того, что я увидел, и еще от фразы Малинина, которую он произнес, глядя на муравейник.
– Знаешь что, Баранкин, – сказал Костя, – давай лучше не пойдем в муравейник, давай лучше гулять одни, где-нибудь там… – И Костя махнул лапой в сторону, совершенно противоположную муравейнику.
Собственно говоря, я это и сам хотел предложить Косте, просто он немного опередил меня с этим предложением, поэтому я, не колеблясь ни секунды, сказал:
– Давай, Малинин, давай! Включай, Малинин, задний ход. – «Пока не поздно», – хотел добавить я, но промолчал.
Мы хотели попятиться прочь от муравейника, но здесь с нами обоими случилась непонятная вещь: вместо того чтобы пятиться назад, мы стали пятиться вперед, прямо по направлению к муравейнику. Я ясно чувствовал, что я делаю это вопреки своему желанию, чувствовал и понимал, но ничего не мог с собой сделать, потому что какая-то неведомая сила медленно, шаг за шагом, стала приближать нас с Костей к муравейнику.
СОБЫТИЕ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЕ
Мы ремонтируем муравейник
Медленно, нехотя, вопреки своему желанию мы продолжали с Костей приближаться к снующим взад-вперед муравьям, и с каждым шагом мне становилось все ясней и ясней, что все муравьи, все до одного, заняты делом, несмотря на то, что для всех людей этот день был выходным днем.
Муравьи работали, работали, трудились, и отрицать это было просто бессмысленно. Незаметно мы очутились в самой муравьиной гуще, так близко, что даже было слышно, как они громко пыхтят под своими ношами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
– Почему не знаю! – стал оправдываться Малинин. – Очень даже знаю, что муравьи трудящиеся. Но ведь сегодня выходной день!
Такое заявление со стороны Кости Малинина для меня было совершенно неожиданным.
– Ну и что, что выходной? – опешил я.
– А в выходной они, наверное, не работают!
– Значит, по-твоему, в выходной день инстинкт на муравьев не действует, что ли?
– Знаешь, Баранкин, – сказал Малинин убежденным голосом, – я вообще считаю, что никакого инстинкта нет.
– Как – нет? – снова опешил я. – Нам же его преподают в школе!
– Ну и что, что преподают?.. Просто этот инстинкт все учителя нарочно придумали, чтобы нам вопросы задавать на уроках! Соображаешь?
Когда Малинин мне все это высказал, я сразу же стал соображать: а может быть, действительно Костя прав и никакого инстинкта у муравьев вообще нет, а выходной день, наоборот, есть… А если выходной день у муравьев есть, тогда нет ничего страшного в том, что мы превратились не в трутней, а в мурашей… Конечно, у муравьев есть выходной день!.. А может быть, все-таки нету. Я попробовал представить себе жизнь без выходных дней и не смог. Еще я вспомнил беседу, которую в школе проводил с нами доктор. Беседа была о том, что надо обязательно отдыхать каждый выходной день. Если людям надо отдыхать каждое воскресенье, то муравьям тем более: они ведь такие маленькие и слабенькие. Нет! Конечно, у муравьев должен быть выходной день, и он у них, конечно, есть! А если выходной есть, тогда, пожалуй, все в порядке! И можно не вешать нос, то есть усы, и можно бежать в муравейник и занять там какуюнибудь отдельную комнату, и начать ходить там на голове, и вообще делать все, что только тебе вздумается. Здорово я развеселился от этих мыслей.
– Малинин! – прозудел я, спрыгивая с ветки на землю. – Сейчас мы разыщем с тобой муравейник, займем отдельную комнату, запремся, закроем дверь на замок и…
– У них же нет, наверное, дверей и замков в комнатах, – усомнился Костя.
– Неважно! – сказал я, развеселившись еще больше. – Важно, что комнаты есть, а уж загородиться чем-нибудь от всего на свете мы сумеем! Мы с тобой бабочки ученые и воробьи стреляные, нас теперь на мякине не проведешь!
Я побежал по земле и на радостях ударил лапой попавшееся мне на пути круглое семечко, напоминавшее по форме футбольный мяч.
Костя Малинин принял мою передачу и отпасовал семечко обратно. Только здесь, на земле, я разглядел хорошенько Костю-муравья. Он весь блестел так, словно его начистили сапожным кремом, и талия у него была очень смешная – тонюсенькая-претонюсенькая, как у девчонки, и лап было сразу шесть штук. «Очень это здорово, что у муравья шесть лап, – подумал я, – в футбол удобно играть. Особенно бить по воротам, со всех шести лап. И в воротах стоять тоже удобно: на двух лапах стоишь, четырьмя ловишь мяч…»
В доказательство своей мысли я подпрыгнул в воздухе и ловко принял на грудь семечко-мяч всеми четырьмя лапами сразу. В обнимку с мячом я упал на землю и покатился, громко смеясь от удовольствия.
– Куча мала! – крикнул Костя Малинин и повалился на меня.
Мы начали было кувыркаться, но тут я заметил, что из леса" то есть из травы, навстречу нам вышло человек шесть муравьев. Я, конечно, очень обрадовался. Вскочил.
– Здорово, ребята! – крикнул я муравьям, поднимая в знак приветствия все четыре лапы. Потом я ударил по мячу лапой и сказал: – Может, по случаю выходного в футбол сыграем, ребята?.. Вас сколько человек?.. Шесть?.. И нас двое! Как раз! Разделимся на две команды по четыре! Чур, я – центр нападения!
Настоящие муравьи как-то странно посмотрели на меня, похлопали друг друга усиками, пошептались между собой, дали задний ход и тихо скрылись в зарослях травы.
Мы с Костей побежали их догонять, но в соседнем лесу, то есть в траве, уже никого не было, зато совсем рядом внизу, под пригорком, мы обнаружили дорожку, по которой шло самое оживленное муравьиное движение.
Муравьи сновали взад и вперед. Одни из тех, что были поменьше ростом, несли на себе комочки земли, палочки, листики, хвойные иголки. Другие муравьи, широкоплечие, с большими головами и огромными челюстями, волокли гусениц, мертвых мух и жуков…
– Что это они, Малинин? – спросил я Малинина, насторожившись. – Работают, что ли?
– Да что ты, Баранкин, – ответил Малинин, – это они гуляют по своей главной улице.
– Как – гуляют? – спросил я недоверчиво.
– Так, гуляют. Сегодня же воскресенье!
– А зачем же они тащат на себе всякие бревна и камни, если сегодня воскресенье?..
Малинин промолчал.
– А по-моему, они не гуляют, а работают…
– Ну что ты, Баранкин, – возмутился Малинин, – какая же работа может быть в выходной день?
– А бревна на плечах? – спросил я Малинина.
– А бревна… – ответил Малинин. – А бревна… Это у них так принято – гулять с бревнами на плечах!
– Принято? – переспросил я, потом потер глаза лапами, уставился повнимательней на муравьев, и сердце у меня заныло от какого-то очень нехорошего предчувствия.
Это ощущение возникло у меня и от того, что я увидел, и еще от фразы Малинина, которую он произнес, глядя на муравейник.
– Знаешь что, Баранкин, – сказал Костя, – давай лучше не пойдем в муравейник, давай лучше гулять одни, где-нибудь там… – И Костя махнул лапой в сторону, совершенно противоположную муравейнику.
Собственно говоря, я это и сам хотел предложить Косте, просто он немного опередил меня с этим предложением, поэтому я, не колеблясь ни секунды, сказал:
– Давай, Малинин, давай! Включай, Малинин, задний ход. – «Пока не поздно», – хотел добавить я, но промолчал.
Мы хотели попятиться прочь от муравейника, но здесь с нами обоими случилась непонятная вещь: вместо того чтобы пятиться назад, мы стали пятиться вперед, прямо по направлению к муравейнику. Я ясно чувствовал, что я делаю это вопреки своему желанию, чувствовал и понимал, но ничего не мог с собой сделать, потому что какая-то неведомая сила медленно, шаг за шагом, стала приближать нас с Костей к муравейнику.
СОБЫТИЕ ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОЕ
Мы ремонтируем муравейник
Медленно, нехотя, вопреки своему желанию мы продолжали с Костей приближаться к снующим взад-вперед муравьям, и с каждым шагом мне становилось все ясней и ясней, что все муравьи, все до одного, заняты делом, несмотря на то, что для всех людей этот день был выходным днем.
Муравьи работали, работали, трудились, и отрицать это было просто бессмысленно. Незаметно мы очутились в самой муравьиной гуще, так близко, что даже было слышно, как они громко пыхтят под своими ношами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27