Не успел я подумать об этом, как вдруг неожиданно рядом послышалось отчаянное чириканье, и мы всей «семьей» врезались в стаю воробьев, дерущихся в каком-то незнакомом саду за тот самый скворечник, о котором мечтали наши «родители».
Я даже не знаю, как это получилось, но мы с Костей внезапно очутились в самой гуще боя, сразу же потеряв из виду своих «родителей». Справа, слева, сверху и снизу, отчаянно чирикая, кружились совершенно чужие и незнакомые нам воробьи.
Хорошо, что Костя Малинин догадался вцепиться клювом в мой хвост, а то бы мы наверняка потеряли друг друга в этой суматохе.
Тащить Костю на буксире и отбиваться было, конечно, трудновато, но я довольно ловко увертывался от налетающих на меня воробьев, осыпая их всякими угрозами и проклятиями. Хорошо, что я совсем недавно прочитал книжку о фигурах высшего пилотажа. В этом воробьином бою все это мне очень здорово пригодилось…
Я взмывал вверх по всем правилам, падал на крыло, взлетал свечкой, входил в штопор, и наконец-то на бреющем полете мне удалось выйти из воробьиного окружения. Костя, увидев, что опасность миновала, отцепился от моего хвоста, и мы вместе что есть духу пустились из последних сил наутек от этих проклятущих воробьев.
– Бей их чем-чем-чем попало! – раздались вдруг за нашими спинами воробьиные голоса.
Я оглянулся и увидел, как от дерущихся птиц отделились четыре воробья и сыпанули за нами вслед…
СОБЫТИЕ ВОСЕМНАДЦАТОЕ

Костя Малинин «начирикался»
– Кон-чится это когда-нибудь или нет? – простонал Малинин, прибавляя ходу.
– Вот эти громче всех чи-рикали! – крикнул кто-то сзади.
Преследующие нас воробьи стали заходить нам в хвост.
– Ребята! Да ч-то вы! Мы же только чи-рика-ли! – оправдывался я на лету.
– А за-чем-чем прилетели?
– Ни за чем. Так просто – посмотреть!
– Посмотреть? Вот мы сей-час вам покажем!.. Сейчас мы из вас пустим пух!
Воробьи стали нагонять нас, и, вероятней всего, они задали бы нам взбучку и пустили бы из нас пух, если бы я не применил на лету один остроумный боевой прием, который у летчиков называется «бочкой».
Выбрав удобный момент я подпустил преследователей к себе поближе, потом совершенно неожиданно перевернулся в воздухе на спину и лягнул одного из наседающих на меня воробьев ногами – воробей отлетел в сторону и шмякнулся в забор.
– Ага! – закричал я страшным голосом. – Барр-ранкин в воздухе! Берегись!
Я лягнул другого – и другой отлетел. Так я летел, и орал, и брыкался до тех пор, пока не разбросал в разные стороны всех преследователей. Противники, не имевшие, конечно, никакого понятия о высшем пилотаже, опешили, совершенно растерялись и стали отставать, отставать, отставать…
Пользуясь замешательством воробьев, мы, прибавив ходу, скрылись за деревьями и в изнеможении свалились на первую попавшуюся крышу.
От меня валил пар, а сердце прыгало, как крышка на кипящем чайнике.
– Кончено! – сказал Костя, еле переводя дух.
– Ты как хочешь, а я ли-чно на-чи-рикался! Все!
Малинин стукнул клювом по крыше и стал из последних сил ругать меня за то, что я все ему наврал с три короба про замечательную жизнь воробьев.
– А еще целый месяц наблюдал за ними… – сказал Малинин, передразнивая мой голос: «У них жизнь без забот! У них жизнь без хлопот!..»
– А что я, виноват, – сказал я, – если мне так показалось!..
А Костя Малинин сказал:
– Я говорил, что нам надо было сразу в бабочек превратиться. Бабочки и гнезд не вьют, и кошки их не едят, и питаются они не овсом, а сладким нектаром. Ох, и вкусная, наверное, штука!..
Я промолчал. В жизни бабочек Костя Малинин, конечно, гораздо лучше меня разбирался. У него одно время даже была их целая коллекция, только он ее променял на марки. Вероятно, Костя был прав, и нам действительно следовало сразу же превратиться в бабочек. Заманчиво, конечно, целый день порхать с цветка на цветок и все время есть сладкое…
И все же, прежде чем начать превращаться в бабочек, я хотел расспросить Костю поподробнее об их жизни. А то как бы нам не напороться во второй раз…
– А помнишь, нам Нина Николаевна рассказывала, – сказал я, – что бабочки опыляют цветки…
– Ну и пусть опыляют себе! – сказал Костя.
– А мы с тобой не будем! Дураков нет!
Несмотря на то что в Костином ответе была своя железная логика, я все-таки решил ему задать еще один вопрос.
– А как у бабочек в смысле учебы? – спросил я. – Может, они тоже чему-нибудь учатся?
– Ты еще долго мне будешь вопросы задавать? Вон уже кошки появились! – заорал на меня как очумелый Костя Малинин.
Я думал, он меня разыгрывает. Смотрю – из чердачного окна действительно вылезли три кошки, перемазанные углем, и уставились на нас с Костей. Две из них мне были совершенно незнакомы, а третья была наша Муська. Видно, она все-таки окончательно решила меня съесть. Рассуждать больше было некогда.
– К перепревращению в бабочек приготовились! – скомандовал я лихорадочным шепотом.
– Приготовились! – отозвался Малинин.
– На-чали! – сказал я.
– Как – на-чали? – сказал Костя Малинин. – А чего говорить? Какие слова?
Действительно, я совсем и забыл, что мое старое воробьиное заклинание совсем не годится для нового превращения в бабочек.
– Сейчас! – сказал я. – Сейчас! Сейчас переделаю…
– Скорей переделывай! – заорал Костя.
– Готово! – сказал я. – Повторяй за мной!.. «Не хочу быть воробьем! Хочу быть бабочкой!.. То есть мотыльком!..»
Я уверен, без забот
Мотылек живет!
Вот я! Вот я!
Превращаюсь в мотылька!
– Нескладно получается! – сказал Костя, глядя в ужасе на приближающихся кошек.
– Вот очутишься в животе у кошки, – сказал я, – тогда складно получится! Повторяй скорее!
И Костя Малинин, закрыв от страха глаза, стал сыпать скороговоркой слова моего нескладного волшебного заклинания, обгоняя меня на каждом слове:
Я уверен, без забот
Мотылек живет!..
«Только бы успеть! – подумал я. – Только бы успеть превратиться до того, как нас сцапают кошки!..» Это была последняя мысль, мелькнувшая в моей измученной воробьиной голове, разрывавшейся от забот, тревог, ужаса и волнений…
Часть третья

Я – капустник и Костя – махаон
СОБЫТИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ

Вредитель, известный населению
Пока мы с Костей Малининым шептали наперегонки слова заклинания и сосредоточивались, кошки во главе с нашей Муськой тоже не теряли даром времени. Осторожно ступая на лапы, они подкрадывались к нам все ближе.
«Ладно, Муська, – мелькнуло у меня в голове, – если я останусь в живых, я с тобой дома рассчитаюсь!»
Больше о кошках я решил не думать, так как это мне мешало превращаться в бабочку. Теперь я все свое внимание сосредоточил на цветах, на жизни, в которой не надо вить гнезд или драться за скворечники, а нужно только порхать с цветка на цветок, греться на солнце и есть один сладкий нектар, но вместо этого мне, как назло, в голову все время лез проклятый овес и перед глазами продолжали мелькать воробьи, кошки, Венька с рогаткой и всякая подобная чепуха из моей воробьиной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27