они скользили вдоль стыков измерений, – вдруг да отыщется ещё одно, доселе неизвестное! – но ничего не нашли. Эндар ознакомил Викингов со своим трофеем – скальпом Познающего, и теперь Атаманы всех семи ватаг на каждом привале дружно ломали головы над этой загадкой. Кое-кто из них предлагал даже изловить кого-нибудь из Серебряных, отыскав его по характерному запаху магии Всеведущих, и расспросить хорошенько. Ведь, вполне логично предполагали Жёлтые Маги, если какая-нибудь община или приход Адептов Слияния избрала местом своего пребывания какой-либо из близлежащих Миров, а цель их путешествия также находится поблизости, то встреченные здесь серебряные эски с высокой степенью вероятности должны иметь то или иное отношение к Обители.
Но если кто из отряда Эндара и был абсолютно счастлив, так это Мерсена. Ещё бы! Перед ней открылось столько нового, распахнулось такое количество неведомого, что от обилия впечатлений и новых знаний у Молодой Колдуньи кружилась голова. Девушка с неиссякаемой энергией прочитывала каждый из встреченных на их пути Миров и вбирала всё для себя полезное – прежде всего что-то незнакомое из арсенала местной магии. Мерсена дотошно выспрашивала Янтарных Искательниц (в дружине было одиннадцать эскинь) и воспринимала секреты колдовства Золотых Магов. Ей охотно шли навстречу – если жёлтые эски ценили решительность вообще, то Странницы-по-Мирам – как и любые Инь-существа – особо высоко оценивали проявления решительности в том, что касалось любви. Ведьма завоевала их сердца и стала для них сестрой.
И самое главное – юная дочь Юной Расы добилась своего: она шла рядом со своим избранником, жила сегодняшним днём и не задумывалась о будущем. Любая ночёвка в любом из Миров становилась для Мерсены настоящим праздником – ведь она могла предаться любви. И девушка делала это с неукротимой страстностью, настораживая многоопытного Эндара – он-то знал, что подобная любовная отчаянность может предвещать скорую гибель.
Тем временем их поиски по-прежнему не приносили никакого иного результата, кроме отрицательного. Таинственная Обитель словно выпала из Мироздания, не оставив следа и даже намёка на своё существование. Тень её проскальзывала между цепких пальцев Искателей, привыкших к поискам Неведомого, хотя Эндар снова и снова – и снова безуспешно – пытался локализовать расположение в Познаваемой Вселенной этого загадочного места. Иногда ему даже казалось, что никакой Обители в действительности не существует, что он неправильно понял запись памяти уничтоженного лже-Кардинала, и что Обитель – это понятие условное, категория, порождённая чистым сознанием, а не реальный Мир. Но в конечном счёте всё-таки выяснилось, что это далеко не так.
В очередном найденном Магами-Искателями Мире дружина задержалась на гораздо более продолжительный срок, чем предполагалось изначально. Если верить содержащейся в слепке памяти Серебряного Мага информации, они находились буквально в двух шагах от искомого объекта, и этому вдруг получено было неожиданное подтверждение.
Мир, в который эски попали на этот раз, населяли Сказочные, и не одна раса эххов, а несколько – были здесь и гномы, и эльфы, и гоблины. Были среди них и маги – не слишком сильные, но всё-таки маги, со своей самобытной магией. Местные маги и заметили пришельцев и напросились на встречу с их вождём; и основания добиваться этой встречи у аборигенов имелись куда более веские, нежели простое и вполне естественное любопытство.
Делегацию возглавлял сухощавый маг-человек неопределённого возраста (что само по себе свидетельствовало о высоком уровне его магических познаний), державшийся с заметным достоинством – беспокойство выдавали только его глаза и подрагивание ауры. И беспокойство это, как безошибочно определил Эндар, было вызвано отнюдь не самим фактом появления в Пуповине – примерно так звучало местное название этого Мира в переводе на всеобщий язык, принятый Магами-эсками в качестве ритуального средства общения, – загадочных посетителей, обладающих явно недюжинными чародейными талантами. Нет, здешних магов беспокоило что-то другое, и именно поэтому они и прибыли в лагерь Странников-по-Мирам.
Сухопарого волшебника сопровождали ещё четверо чародеев: плотный мужчина, каждое движение гибкой и сильной фигуры которого выдавало в нём воина, дивной красоты эльфийка, не уступающая внешностью любой эскине, широкоплечий и коренастый гном (не в броне, а в тёмном плаще мага этой расы) и зеленокожий колдун-орк, сплошь увешанный всевозможными амулетами из костей и камня.
В повседневной жизни Мира Пуповины все эти расы, как правило, непримиримо враждовали между собой, и то, что сейчас они пришли вместе, лишний раз подчёркивало серьёзность причины, собравшей их и заставившей – пусть даже на время – забыть застарелые взаимные обиды и претензии.
Гости не стали тратить время на излишне долгие церемонии – ещё одно подтверждение значимости того, что их беспокоило, – а без проволочек перешли к делу.
– Вы все сильные колдуны, пришельцы из неведомого, – голос сухощавого мага из рода людей звучал уверенно, у него не было ни тени сомнения в том, что он говорил («Значит, силён, – подумал Эндар, – почувствовал чужую магию»). – Мы видим, что в ваших сердцах нет места злу, и поэтому просим вашей помощи.
И маг-абориген коротко и ясно изложил, что заставило всех Носителей Разума Мира Пуповины – и эххов в любом обличье, и людей – просить о помощи.
С некоторого времени – относительно недавно, на памяти одного поколения, – в этом Мире начало происходить что-то странное, сопоставимое по своим последствиям с моровым поветрием. И поражала эта «болезнь» – если такое определение применимо – только наиболее продвинутых представителей обитавших в Пуповине народов: учёных и магов людской расы, волшебников-эльфов, гномьих чародеев и колдунов из орочьего рода.
Происходило всё примерно по одной схеме – каждый раз. «Заболевший» без видимых причин впадал вдруг в некую отрешённость, переставал интересоваться даже тем, что ещё совсем недавно составляло смысл его жизни, искал уединения и подолгу пребывал в состоянии глубокой задумчивости. Расспросы встревоженных сородичей обычно ничего не проясняли, и очень скоро захворавший просто исчезал – бесследно. И лишь незадолго до появления Эндара и Бродяг-по-Мирам в Пуповине местным волшебникам общими немалыми усилиями удалось кое-что узнать.
Оказалось, что вспышки неведомого заболевания как-то связаны с периодическими появлениями в Мире Пуповины неких странников-пилигримов, появлявшихся неизвестно откуда и уходивших неведомо куда. Пилигримы встречались и с людьми, и с эххами, и речи странников были причудливы и загадочны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96