— Представляю, — кивнул Журский.
— Поэтому, мне кажется, на первое время вам следовало бы пожить здесь — рядом со столицей и вместе с тем за чертой города.
— Вполне разумно звучит. Вас, похоже, не зря называют мудрецом.
Мэрком чинно поклонился.
— Кроме того, — продолжал он, — в башне приготовлены не только комнаты для вас, но и кое-что, что поможет вам сориентироваться в происходящем. Дело в том, что даже не все мои соплеменники верят в неординарность нынешних событий… более того, некоторые даже не верят, что вообще происходит что-либо из ряда вон выходящее. Хотя отдельные факты, как мне кажется, способны убедить самого заядлого скептика.
— Топь, — глухо произнес Элаторх. Кажется, это было продолжением некоего спора, случившегося между ним и учителем.
— Да, и Топь в том числе, — согласился тот. — Она за время твоего отсутствия значительно увеличилась. И продолжает расти. Если так будет продолжаться и дальше, не исключено, что скоро она доберется до стен Бурина.
— То есть, до этих краев, — уточнил Журский, внимательно прислушивавшийся к разговору.
— Да.
Максим со значением посмотрел на Резниковича, а потом взглядом указал ему назад, туда, откуда они пришли. Писатель только гневно сверкнул глазами.
— Но Топь — не единственное доказательство чужеродного вмешательства в наше мироздание, — признался Мэрком. — И, возможно, не самое страшное.
Закончить он не успел — как и полагается, на самом интересном месте пришлось прерваться, так как они уже были во дворе башни и навстречу бежали слуги.
Да и, кстати, Резникович сильно сомневался, что так сильно хочет услышать продолжение.
3
Похоже, о них уже знали. Как ни старался местный Мерлин-мудрец (Журский окрестил так про себя Мэркома; а что, даже имена созвучны), информация успела просочиться. Во всяком случае, слуги взирали на обоих гостей блестящими глазами и со значением перешептывались. Максим с горькой иронией подумал, что Резниковичу легче привыкать к такой ситуации, ему ведь не впервой находится среди толпы почитателей, жаждавших если не автографа, то хотя бы взгляда со стороны предмета своего обожания. Хотя вряд ли господину писателю это так уж нравится — быть в центре внимания. Сейчас — точно не нравится.
Резникович смущенно кашлял в кулак, дерганно глядел по сторонам, делая вид, что не замечает, как на него смотрят. И с преувеличенной заинтересованностью слушал Мэркома.
— Башню построили не так давно, по моей просьбе, — объяснял старик. — В основном все тут сориентировано на мои нужды, если точнее, на проведение особо опасных экспериментов — я уже говорил… Прислуги здесь живет немного, ровно столько, чтобы поддерживать ее в нормальном состоянии. Часть переезжает со мной, когда я переселяюсь в город, и возвращается, когда я еду сюда, но в ближайшее время я, разумеется, никого забирать с собой в город не стану. Да и сам первые дни поживу здесь, помогу вам освоиться. — Они подошли к массивным двустворчатым дверям — те, распахнутые, ожидали, пока гости войдут. «Банально, — подумал Журский, — но мне они напоминают челюсти чудовища». — Для вас, — продолжал тем временем Мэрком, — я отвел весь третий этаж. Собственно, «весь» здесь не вполне уместно, поскольку он не так уж велик. Тем более, вас двое… — он смущенно кашлянул и улыбнулся Максиму: — Извините, кажется, я не совсем точно выразился. Вне всяких сомнений, мы только рады, что вас двое…
— …просто этаж готовили для одного, — подытожил тот. — Я, если честно, тоже не планировал навестить вас. Но так уж получилось. Так что мы квиты.
— У моего друга весьма своеобразное чувство юмора, — отозвался Резникович.
— Послушай, Мэрком, а почему все выглядит так, как будто о нашем визите знали заранее? Эти свечи, — он указал на множество зажженных свечей, стоявших в зале, куда они сейчас вошли, — ковры, слуги… Все как-то очень уж торжественно. Не верю, что они каждый раз встречают тебя с прогулки подобным образом.
И правда, зал сиял, на лицах слуг застыло праздничное выражение, а лестница, ведущая на верхние этажи, была застелена яркой ковровой дорожкой, явно не предназначенной для ежедневного пользования.
— Они знали, что я жду важных гостей, — признал Мэрком. — Поэтому приготовились.
— Но кто мы такие, вы им не сказали, — уточнил Журский.
Старец насмешливо взглянул на него:
— Разумеется, не сказал. Тем более, что я ведь не знаю, кто вы такой. Вы не эльф, — добавил он, чтобы смягчить свои слова, — и уж подавно не гном и не тролль. Кто же тогда?
— «Зовите меня Никто», — пробормотал Максим. — Или, если угодно, человеком-загадкой.
— А что такое «человек»?
Кажется, старик был искренен — он на самом деле не знал, что такое человек.
«Можно подумать, я знаю!» Спас положение, как всегда, Резникович:
— Думаю, у нас еще будет время поговорить на отвлеченные темы. Прошу тебя, пойдем-ка наверх, где никто не сможет нам помешать. И расскажи наконец о том, что здесь происходит. Я имею в виду Нис.
Старец молча кивнул и указал на лестницу. Все четверо — Элаторх, хоть и не принимал участия в «многомудрых беседах», но не отставал — поднялись на третий этаж и прошли в небольшую комнату, наспех оборудованную в гостевую. Как ни старались слуги, им так и не удалось полностью завесить гобеленом ярко-синее пятно, появившееся, вероятно, в результате каких-то опытов; опять-таки, столь массивные решетки вряд ли установят на окнах гостиной. Журский хотел было высказаться по этому поводу (решетки ему совсем не понравились, поскольку придавали комнате сходство с богато меблированной тюрьмой), но смолчал. И так в последние часы он вел себя не лучшим образом, слишком часто давая волю своему языку — и кому какая разница, что тому причиной? Его переживания по поводу того, что с ними происходит, да из-за оставшейся в лесу Надежды вылились в едкие замечания по поводу и без повода и, кажется, не вызвали симпатию ни у старика-чародея, ни у наследного принца.
«А, может, еще тебе не нравится, что Дениса боготворят здесь, а тебя считают довеском к нему — и только». Мысль была жестокой, но в чем-то справедливой.
И все-таки эти решетки на окнах…
— Раньше здесь была одна из моих лабораторий, — пояснил Мэрком, косясь на ярко-синее пятно, выглядывающее из-под гобелена. — Опыты, которые я тут проводил, закончены, оборудование разобрано и перенесено в мою «городскую» башню, а вот кое-какие последствия… Уж не обессудьте. Это лучшее, что я пока могу предложить вам.
Максим повнимательнее оглядел это «лучшее». В принципе, если не придираться к пятну и решеткам, комната выглядела на «отлично». Как номер в многозвездочном отеле для господ толстосумов, в отеле, максимально стилизованном под средневековье. На полу — роскошные ковры, перехватывающие каждый ваш шаг, впитывающие в себя звуки, как губка — воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64