А потому я назначаю специальную следственную комиссию, которая разберётся во всех их преступлениях. Так что вы можете не беспокоиться на этот счёт. Во-вторых, спешу обрадовать вас приятной новостью: я избран председателем временного правительства лакеев!
Пауза. Крики "ура!".
- Товарищи, вы доверяете мне? - Батист сделал полукруглый жест рукой, точно подавал поднос, и зарыдал от полноты чувств.
- Доверяем! - крикнуло несколько женских голосов.
Батист поднял над головой два пальца и прокричал:
- Спасибо! Клянусь отдать свою жизнь до последней капли крови за революцию! Превратить жизнь в цветущий рай. В самое ближайшее время моим правительством будет опубликован целый ряд законов, направленных к нашему счастью. В первую голову я имею в виду урегулировать наболевший вопрос о чаевых. Я постараюсь добиться повышения их на семьдесят пять процентов, и, клянусь, мне это удастся! Затем вопрос о горничных. Им будет предоставлено право душиться духами своих господ и принимать у себя по пятницам кавалеров, если последние, конечно, будут держать себя прилично.
Батист строго нахмурил брови.
- Затем,- продолжал он,- относительно негров. Хотя их и нельзя ставить на одну ногу с белыми, но тем не менее им будут даны кое-какие привилегии. Так, например: им будет предоставлено право свободного проезда в общих отделениях метрополитена за особую доплату, которая пойдёт в фонд временного правительства лакеев на предмет снабжения всего, даже самого бедного, населения Штатов смокингами.
Ещё долго и резво говорил Батист. Он плакал от умиления, рычал, как тигр, выкрикивал фальцетом клятвы умереть или победить. Он требовал доверия. Он простирал руку над толпой и призывал громы и молнии на всех, кто рискнёт выступить против него, Батиста, и против республики.
Одним словом, он был великолепен.
- А теперь,- закончил он свою речь,- можете идти по домам и мирно заниматься своим делом. Вопрос исчерпан. Передайте всем, что Батист Линоль стоит на страже общественных интересов. До свидания. Я очень устал. Идите!
В этот момент Пейч растолкал локтями толпу и в два прыжка очутился рядом с Батистом.
- Эй, вы! Как вас там... Шевиот... Что это вы тут городите насчёт негров и смокингов? Позвольте. Я руководитель стачечного комитета рабочих тяжёлой индустрии - Пейч.
- Очень приятно познакомиться,- томно произнёс Батист.- Батист Линоль. Вождь.
Пейч нерешительно пожал протянутую ему руку.
Батист Линоль сверкнул глазами, что-то быстро сообразил, выпрямился и крикнул толпе:
- Граждане! Внимание! Будьте все свидетелями исторического факта... Народный вождь Батист Линоль протягивает братскую руку руководителю рабочих тяжёлой индустрии, Пейчу!
Пейч не успел открыть рта, как толпа, которая ещё плохо разобралась во всех фантастических событиях сегодняшнего дня, заревела ураганом восторга. Лес рук вырос над головами.
Дамы визжали. Кепи летели в воздух. Небольшой джаз-банд, возвращавшийся из ночного кабаре домой и попавший в толпу, вдруг блеснул всеми своими зубами, белками, кастрюлями и загрохотал марсельезу - этот стариннейший республиканский гимн Европы, правда, с некоторой примесью шимми.
- Всё это отлично,- сказал Пейч, когда овация утихла.- Но я пришёл сюда не для того, чтобы пожинать лавры Дантона...
- Дантона? - переспросил Батист.
- Да, Дантона. Я пришёл сюда для того, чтобы наконец добиться восьмичасового рабочего дня, разоружения и полных политических прав! Я требую гарантий!
- Хорошо! - торжественно произнёс Батист.- Я вам всё это гарантирую!
- Вы?! - воскликнул Пейч.
- А что касается восьмичасового рабочего дня, разоружения и полных политических прав, то в ближайшее время я займусь этим делом вместе с Галифаксом.
Пейч остолбенел.
- С Галифаксом?
- Да. С Галифаксом. Вон он стоит на крыше. Прошу убедиться. У меня в кабинете Галифакс занимает пост министра труда. Вы удовлетворены?
С этими словами Батист упал на руки предупредительных лакеев и, овеваемый со всех сторон платочками, был уведён под руки во внутренние апартаменты Дворца Центра.
- Весёленькая история! - пробормотал ошеломлённый Пейч.- Тут что-то неладно! И какое отношение к этому ослу имеет Галифакс? Очень странно, если не сказать больше.
* * *
...Что же касается Вана, то он задумчиво шагал по возбуждённым улицам, лихорадочно обдумывая план дальнейших поисков пропавшего, как иголка, профессора Гранта.
Одна-единственная нить была в руках Вана - это номер такси, в котором ехал профессор Грант в злополучный день, когда на углу Бродвея и 5-й авеню совершенно некстати на пути Вана упал взорванный небоскрёб. Ван сообщил, куда следует, этот номер. Ему обещали разыскать шофера. Но до сих пор никаких положительных результатов не было.
События, разыгравшиеся с молниеносной быстротой, стасовали на несколько дней, как колоду карт, все лица, номера и даже некоторые адреса.
В ближайшее время нечего было и думать напасть на какой-нибудь след. И всё-таки Ван не унывал.
Не могло же ему, в самом деле, так дьявольски не везти всё время! Он твёрдо верил, что в конце концов судьба повернёт к нему своё широкое веснушчатое лицо и репутация Вана будет спасена.
16. Джимми на острове
Оставалось выжидать.
Пока же на всякий случай Ван бродил среди толп и манифестаций, меланхолично покупая экстренные выпуски газетного треста, в фантастическом количестве экземпляров воспроизводящие профиль и анфас Батиста Линоля, и поглядывая на номера такси.
И вдруг ему повезло.
Он увидел такси с номером, который был ему нужен в данный момент больше всего на свете.
Собственно, это было так же невероятно, как если бы, скажем, на землю упал метеорит, весом в две с половиною тонны чистого золота, и, минуя все точки земного шара, упал бы именно в вашем фруктовом саду.
Но ведь случается же, что телефонный мальчишка вдруг выигрывает двести тысяч на билет, который он нашёл на полу десятицентового кино.
В конце концов все события нашей жизни построены на случайностях, и я не могу поручиться, что этот роман является исключением.
Как бы то ни было, Ван бросился, размахивая руками, за такси.
Каждую минуту он рисковал быть раздавленным или оштрафованным за внесение дезорганизации в уличное движение. Но раз на карте стояла профессиональная репутация, то рассуждать было нечего.
Такси ехало не очень быстро, а у Вана были довольно мускулистые икры.
* * *
Тут бы не мешало, чтобы не нарушать композицию романа, снова обратиться к профессору Гранту, который чувствовал себя весьма недурно в новом положении фермера, и к очаровательной Елене, которая продолжала говорить о достоинствах и недостатках коров, к которым никогда в жизни не подходила ближе, чем на десять метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Пауза. Крики "ура!".
- Товарищи, вы доверяете мне? - Батист сделал полукруглый жест рукой, точно подавал поднос, и зарыдал от полноты чувств.
- Доверяем! - крикнуло несколько женских голосов.
Батист поднял над головой два пальца и прокричал:
- Спасибо! Клянусь отдать свою жизнь до последней капли крови за революцию! Превратить жизнь в цветущий рай. В самое ближайшее время моим правительством будет опубликован целый ряд законов, направленных к нашему счастью. В первую голову я имею в виду урегулировать наболевший вопрос о чаевых. Я постараюсь добиться повышения их на семьдесят пять процентов, и, клянусь, мне это удастся! Затем вопрос о горничных. Им будет предоставлено право душиться духами своих господ и принимать у себя по пятницам кавалеров, если последние, конечно, будут держать себя прилично.
Батист строго нахмурил брови.
- Затем,- продолжал он,- относительно негров. Хотя их и нельзя ставить на одну ногу с белыми, но тем не менее им будут даны кое-какие привилегии. Так, например: им будет предоставлено право свободного проезда в общих отделениях метрополитена за особую доплату, которая пойдёт в фонд временного правительства лакеев на предмет снабжения всего, даже самого бедного, населения Штатов смокингами.
Ещё долго и резво говорил Батист. Он плакал от умиления, рычал, как тигр, выкрикивал фальцетом клятвы умереть или победить. Он требовал доверия. Он простирал руку над толпой и призывал громы и молнии на всех, кто рискнёт выступить против него, Батиста, и против республики.
Одним словом, он был великолепен.
- А теперь,- закончил он свою речь,- можете идти по домам и мирно заниматься своим делом. Вопрос исчерпан. Передайте всем, что Батист Линоль стоит на страже общественных интересов. До свидания. Я очень устал. Идите!
В этот момент Пейч растолкал локтями толпу и в два прыжка очутился рядом с Батистом.
- Эй, вы! Как вас там... Шевиот... Что это вы тут городите насчёт негров и смокингов? Позвольте. Я руководитель стачечного комитета рабочих тяжёлой индустрии - Пейч.
- Очень приятно познакомиться,- томно произнёс Батист.- Батист Линоль. Вождь.
Пейч нерешительно пожал протянутую ему руку.
Батист Линоль сверкнул глазами, что-то быстро сообразил, выпрямился и крикнул толпе:
- Граждане! Внимание! Будьте все свидетелями исторического факта... Народный вождь Батист Линоль протягивает братскую руку руководителю рабочих тяжёлой индустрии, Пейчу!
Пейч не успел открыть рта, как толпа, которая ещё плохо разобралась во всех фантастических событиях сегодняшнего дня, заревела ураганом восторга. Лес рук вырос над головами.
Дамы визжали. Кепи летели в воздух. Небольшой джаз-банд, возвращавшийся из ночного кабаре домой и попавший в толпу, вдруг блеснул всеми своими зубами, белками, кастрюлями и загрохотал марсельезу - этот стариннейший республиканский гимн Европы, правда, с некоторой примесью шимми.
- Всё это отлично,- сказал Пейч, когда овация утихла.- Но я пришёл сюда не для того, чтобы пожинать лавры Дантона...
- Дантона? - переспросил Батист.
- Да, Дантона. Я пришёл сюда для того, чтобы наконец добиться восьмичасового рабочего дня, разоружения и полных политических прав! Я требую гарантий!
- Хорошо! - торжественно произнёс Батист.- Я вам всё это гарантирую!
- Вы?! - воскликнул Пейч.
- А что касается восьмичасового рабочего дня, разоружения и полных политических прав, то в ближайшее время я займусь этим делом вместе с Галифаксом.
Пейч остолбенел.
- С Галифаксом?
- Да. С Галифаксом. Вон он стоит на крыше. Прошу убедиться. У меня в кабинете Галифакс занимает пост министра труда. Вы удовлетворены?
С этими словами Батист упал на руки предупредительных лакеев и, овеваемый со всех сторон платочками, был уведён под руки во внутренние апартаменты Дворца Центра.
- Весёленькая история! - пробормотал ошеломлённый Пейч.- Тут что-то неладно! И какое отношение к этому ослу имеет Галифакс? Очень странно, если не сказать больше.
* * *
...Что же касается Вана, то он задумчиво шагал по возбуждённым улицам, лихорадочно обдумывая план дальнейших поисков пропавшего, как иголка, профессора Гранта.
Одна-единственная нить была в руках Вана - это номер такси, в котором ехал профессор Грант в злополучный день, когда на углу Бродвея и 5-й авеню совершенно некстати на пути Вана упал взорванный небоскрёб. Ван сообщил, куда следует, этот номер. Ему обещали разыскать шофера. Но до сих пор никаких положительных результатов не было.
События, разыгравшиеся с молниеносной быстротой, стасовали на несколько дней, как колоду карт, все лица, номера и даже некоторые адреса.
В ближайшее время нечего было и думать напасть на какой-нибудь след. И всё-таки Ван не унывал.
Не могло же ему, в самом деле, так дьявольски не везти всё время! Он твёрдо верил, что в конце концов судьба повернёт к нему своё широкое веснушчатое лицо и репутация Вана будет спасена.
16. Джимми на острове
Оставалось выжидать.
Пока же на всякий случай Ван бродил среди толп и манифестаций, меланхолично покупая экстренные выпуски газетного треста, в фантастическом количестве экземпляров воспроизводящие профиль и анфас Батиста Линоля, и поглядывая на номера такси.
И вдруг ему повезло.
Он увидел такси с номером, который был ему нужен в данный момент больше всего на свете.
Собственно, это было так же невероятно, как если бы, скажем, на землю упал метеорит, весом в две с половиною тонны чистого золота, и, минуя все точки земного шара, упал бы именно в вашем фруктовом саду.
Но ведь случается же, что телефонный мальчишка вдруг выигрывает двести тысяч на билет, который он нашёл на полу десятицентового кино.
В конце концов все события нашей жизни построены на случайностях, и я не могу поручиться, что этот роман является исключением.
Как бы то ни было, Ван бросился, размахивая руками, за такси.
Каждую минуту он рисковал быть раздавленным или оштрафованным за внесение дезорганизации в уличное движение. Но раз на карте стояла профессиональная репутация, то рассуждать было нечего.
Такси ехало не очень быстро, а у Вана были довольно мускулистые икры.
* * *
Тут бы не мешало, чтобы не нарушать композицию романа, снова обратиться к профессору Гранту, который чувствовал себя весьма недурно в новом положении фермера, и к очаровательной Елене, которая продолжала говорить о достоинствах и недостатках коров, к которым никогда в жизни не подходила ближе, чем на десять метров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32