Он крикнул:
– Левый борт!
И Коффин забросил другой якорь.
Когда обе якорные веревки были натянуты, Трис повернул ключ, и мотор замер, слышны были лишь звуки волн, разбивающихся о рифы, шум ветра, свистящего над водой, и шлепки корпуса, ударявшегося о поверхность воды.
Трис сказал Коффину:
– Ты хотел Деско.
– Ну да. Не желаю, чтобы бутылка стукалась вокруг, во всяком случае, не при такой волне.
Трис прикрутил три воздушных рукава к компрессору, проверил уровень топлива и давление масла и завел компрессор.
Когда они одевались, Трис сказал Гейл:
– Не скажу, что в этом есть необходимость, но вы могли бы потренироваться.
Он снял ружье с рулевой консоли, выложил все пять патронов себе на ладонь и передал ружье Гейл.
– Сейчас все будет готово. Все, что вам нужно сделать, – это оттянуть назад переднюю рукоятку и нажать на курок.
Гейл держала ружье с отвращением, как если бы в ее руках была змея. Бессознательно уголки ее рта опустились, и она нахмурилась. Она оттянула затвор, нажала на курок – раздавался металлический щелчок.
– Во что я должна прицеливаться?
– Вы не будете целиться. Держите его у бедра. Если вы поставите его себе на плечо, ощущение будет такое, будто вам оторвало руку. Стреляйте в направлении того, во что вам хочется выстрелить, и если этот предмет достаточно близко от вас, он разорвется на куски.
Трис взял ружье и заложил пять пуль в магазин.
– Я не смогу, – сказала Гейл.
– Посмотрим. Стоит одному из маньяков Клоше подойти к вам, размахивая мясницким ножом, и вы обнаружите, что можете делать самые невероятные вещи. – Трис увидел, как на ее лице промелькнуло отчаяние. – Как я уже сказал, вам совсем не обязательно будет его использовать. Похоже, что наибольшая ваша забота будет заключаться в том, как бы сохранить в себе съеденный утром завтрак.
Трис спустился вниз, вернулся с шестью старыми, разномастными перчатками от водолазных костюмов и побросал их на перекладину.
– Найдите себе подходящие, – сказал он, обращаясь к остальным. – Придется хвататься за скалы, чтобы удержаться на месте. И убедитесь, что имеете достаточный вес: лучше падать камнем на дно, чем удариться о днище.
Они перевалились через борт. Сандерс начал подыматься к поверхности, чтобы очистить маску, но быстро изменил намерение: волны швыряли его тело из стороны в сторону, пронося всего в нескольких дюймах от раскачивающегося корпуса. Он выдохнул и быстро стал падать на дно. Стоять на песке было почти невозможно, течение здесь было менее сильное, чем на поверхности, но все же достаточное, чтобы таскать его взад и вперед, как сено во время шторма. Сандерс упал на колени и пополз в сторону рифа. К нему быстро спускался Трис, таща за собой два холщовых мешка и трубку воздушного лифта.
Волны возле рифа были пострашнее – они покрывали с головой, вызывали появление донных водоворотов, толкавших ныряльщиков на скалы. Сандерс пытался останавливаться перед рифом, но ничего не получалось. Его ударило бедром о скалу, и он упал вперед лицом на жесткие отростки кораллов. Он вслепую выкинул руку вперед, стукнулся обо что-то и схватился за край коралла. Без резиновой перчатки рука была бы поранена. Его тело зависло горизонтально по течению; он видел Триса и Коффина, лежавших лицами на песке, они, очевидно, находились вне зоны волнения и уже копали песок с помощью воздушного лифта.
Сандерс начал подтягиваться вперед, передвигая руки по очереди, пока не добрался до дна рифа. Он распластался рядом с Коффином. Хотя его ноги все еще оттягивало в сторону рифа, он обнаружил, что, вдавив колени в песок, может сохранять относительно устойчивое положение. Коффин передал ему мешок, а затем первые несколько горстей ампул.
В течение часа они наполнили все три мешка по шесть раз. Сандерс шесть раз поднялся на поверхность, борясь изо всех сил, чтобы удержаться на качающейся платформе и чтобы его не снесло под лодку, пока Гейл опустошала мешки. Он продрог и устал, начали болеть и его пазухи. Каждый спуск был труднее предыдущего, занимал больше времени, так как уши отказывались очищаться, а пазухи над глазами скрипели, протестуя.
Сандерс жестами попросил Коффина поменяться с ним местами, сделать за него несколько следующих подъемов наверх; Коффин согласился. Сандерс лежал ничком у края ямы, которую раскапывал Трис, и, как только воздушный лифт выбрасывал ампулы, хватал стекляшки, прежде чем их могло унести мимо.
Прошел еще один час – семь походов наверх, Коффин и Сандерс снова поменялись ролями. Поднимаясь с мешками, Сандерс взглянул на часы: почти одиннадцать.
Он держался за платформу и ждал, когда ему вернут мешки. Когда Гейл протянула их ему, он поднял дно своей маски и сказал:
– Сколько?
– Я не могу сосчитать. Шесть – восемь тысяч, а может, и все десять. Я перестала считать после пяти тысяч; вы таскаете их очень быстро.
Сандерс провел еще пять подъемов с мешками и почувствовал в результате такую глубокую физическую усталость, какой не испытывал за всю свою жизнь. Нельзя было определить, какая именно боль или неудобство хуже других; все тело было истерзанным, даже пальцы на ногах постоянно сводило судорогой, что заставляло его периодически дергаться. Держась на поверхности, он смотрел вниз и рассчитывал, сколько времени займет у него поход на дно на этот раз; его последний спуск прошел слишком медленно, и, когда он поднялся на риф, его ждало уже столько ампул, что ими мгновенно заполнили все мешки.
Он заставил себя спуститься, преодолевая боль, и выполз на риф. Только он пристроился возле ампул, как волна накрыла его. Сандерс попытался уцепиться ногами за дно, но, не успев коснуться дна, ударился о скалу. В последние секунды перед тем, как стукнуться о риф, он поднял руки в перчатках на уровень лица и встал на колени, надеясь принять удар на руки или на ласты.
Сперва он ударился правым коленом, и в том месте рифа, на которое пришелся удар, что-то подалось назад и сломалось. Затем его повернуло, и он проехался ягодицами по скале, при этом голова резко дернулась назад. Мускулы шеи выдержали сопротивление, но головой он стукнулся, не сильно, правда, так как что-то смягчило удар. Он пытался зацепиться за что-нибудь руками и нащупал часть скалы, оторвавшейся от основного массива и начавшей скатываться по поверхности рифа, увлекая за собой другие обломки.
Волна прошла, и Сандерс лежал на поверхности рифа, тяжело дыша и оценивая повреждения, полученные его ноющим телом. Кое-где возникли новые очаги боли, но ни один из них не казался более сильным, чем те, которые он получил ранее. Он буквально по дюймам сползал по скале, проверяя каждое место захвата, прежде чем передвигаться к следующему. Взглянув налево от себя, он увидел что-то сверкающее где-то внутри рифа, причем этот блеск исчезал, как только солнечный луч перемещался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Левый борт!
И Коффин забросил другой якорь.
Когда обе якорные веревки были натянуты, Трис повернул ключ, и мотор замер, слышны были лишь звуки волн, разбивающихся о рифы, шум ветра, свистящего над водой, и шлепки корпуса, ударявшегося о поверхность воды.
Трис сказал Коффину:
– Ты хотел Деско.
– Ну да. Не желаю, чтобы бутылка стукалась вокруг, во всяком случае, не при такой волне.
Трис прикрутил три воздушных рукава к компрессору, проверил уровень топлива и давление масла и завел компрессор.
Когда они одевались, Трис сказал Гейл:
– Не скажу, что в этом есть необходимость, но вы могли бы потренироваться.
Он снял ружье с рулевой консоли, выложил все пять патронов себе на ладонь и передал ружье Гейл.
– Сейчас все будет готово. Все, что вам нужно сделать, – это оттянуть назад переднюю рукоятку и нажать на курок.
Гейл держала ружье с отвращением, как если бы в ее руках была змея. Бессознательно уголки ее рта опустились, и она нахмурилась. Она оттянула затвор, нажала на курок – раздавался металлический щелчок.
– Во что я должна прицеливаться?
– Вы не будете целиться. Держите его у бедра. Если вы поставите его себе на плечо, ощущение будет такое, будто вам оторвало руку. Стреляйте в направлении того, во что вам хочется выстрелить, и если этот предмет достаточно близко от вас, он разорвется на куски.
Трис взял ружье и заложил пять пуль в магазин.
– Я не смогу, – сказала Гейл.
– Посмотрим. Стоит одному из маньяков Клоше подойти к вам, размахивая мясницким ножом, и вы обнаружите, что можете делать самые невероятные вещи. – Трис увидел, как на ее лице промелькнуло отчаяние. – Как я уже сказал, вам совсем не обязательно будет его использовать. Похоже, что наибольшая ваша забота будет заключаться в том, как бы сохранить в себе съеденный утром завтрак.
Трис спустился вниз, вернулся с шестью старыми, разномастными перчатками от водолазных костюмов и побросал их на перекладину.
– Найдите себе подходящие, – сказал он, обращаясь к остальным. – Придется хвататься за скалы, чтобы удержаться на месте. И убедитесь, что имеете достаточный вес: лучше падать камнем на дно, чем удариться о днище.
Они перевалились через борт. Сандерс начал подыматься к поверхности, чтобы очистить маску, но быстро изменил намерение: волны швыряли его тело из стороны в сторону, пронося всего в нескольких дюймах от раскачивающегося корпуса. Он выдохнул и быстро стал падать на дно. Стоять на песке было почти невозможно, течение здесь было менее сильное, чем на поверхности, но все же достаточное, чтобы таскать его взад и вперед, как сено во время шторма. Сандерс упал на колени и пополз в сторону рифа. К нему быстро спускался Трис, таща за собой два холщовых мешка и трубку воздушного лифта.
Волны возле рифа были пострашнее – они покрывали с головой, вызывали появление донных водоворотов, толкавших ныряльщиков на скалы. Сандерс пытался останавливаться перед рифом, но ничего не получалось. Его ударило бедром о скалу, и он упал вперед лицом на жесткие отростки кораллов. Он вслепую выкинул руку вперед, стукнулся обо что-то и схватился за край коралла. Без резиновой перчатки рука была бы поранена. Его тело зависло горизонтально по течению; он видел Триса и Коффина, лежавших лицами на песке, они, очевидно, находились вне зоны волнения и уже копали песок с помощью воздушного лифта.
Сандерс начал подтягиваться вперед, передвигая руки по очереди, пока не добрался до дна рифа. Он распластался рядом с Коффином. Хотя его ноги все еще оттягивало в сторону рифа, он обнаружил, что, вдавив колени в песок, может сохранять относительно устойчивое положение. Коффин передал ему мешок, а затем первые несколько горстей ампул.
В течение часа они наполнили все три мешка по шесть раз. Сандерс шесть раз поднялся на поверхность, борясь изо всех сил, чтобы удержаться на качающейся платформе и чтобы его не снесло под лодку, пока Гейл опустошала мешки. Он продрог и устал, начали болеть и его пазухи. Каждый спуск был труднее предыдущего, занимал больше времени, так как уши отказывались очищаться, а пазухи над глазами скрипели, протестуя.
Сандерс жестами попросил Коффина поменяться с ним местами, сделать за него несколько следующих подъемов наверх; Коффин согласился. Сандерс лежал ничком у края ямы, которую раскапывал Трис, и, как только воздушный лифт выбрасывал ампулы, хватал стекляшки, прежде чем их могло унести мимо.
Прошел еще один час – семь походов наверх, Коффин и Сандерс снова поменялись ролями. Поднимаясь с мешками, Сандерс взглянул на часы: почти одиннадцать.
Он держался за платформу и ждал, когда ему вернут мешки. Когда Гейл протянула их ему, он поднял дно своей маски и сказал:
– Сколько?
– Я не могу сосчитать. Шесть – восемь тысяч, а может, и все десять. Я перестала считать после пяти тысяч; вы таскаете их очень быстро.
Сандерс провел еще пять подъемов с мешками и почувствовал в результате такую глубокую физическую усталость, какой не испытывал за всю свою жизнь. Нельзя было определить, какая именно боль или неудобство хуже других; все тело было истерзанным, даже пальцы на ногах постоянно сводило судорогой, что заставляло его периодически дергаться. Держась на поверхности, он смотрел вниз и рассчитывал, сколько времени займет у него поход на дно на этот раз; его последний спуск прошел слишком медленно, и, когда он поднялся на риф, его ждало уже столько ампул, что ими мгновенно заполнили все мешки.
Он заставил себя спуститься, преодолевая боль, и выполз на риф. Только он пристроился возле ампул, как волна накрыла его. Сандерс попытался уцепиться ногами за дно, но, не успев коснуться дна, ударился о скалу. В последние секунды перед тем, как стукнуться о риф, он поднял руки в перчатках на уровень лица и встал на колени, надеясь принять удар на руки или на ласты.
Сперва он ударился правым коленом, и в том месте рифа, на которое пришелся удар, что-то подалось назад и сломалось. Затем его повернуло, и он проехался ягодицами по скале, при этом голова резко дернулась назад. Мускулы шеи выдержали сопротивление, но головой он стукнулся, не сильно, правда, так как что-то смягчило удар. Он пытался зацепиться за что-нибудь руками и нащупал часть скалы, оторвавшейся от основного массива и начавшей скатываться по поверхности рифа, увлекая за собой другие обломки.
Волна прошла, и Сандерс лежал на поверхности рифа, тяжело дыша и оценивая повреждения, полученные его ноющим телом. Кое-где возникли новые очаги боли, но ни один из них не казался более сильным, чем те, которые он получил ранее. Он буквально по дюймам сползал по скале, проверяя каждое место захвата, прежде чем передвигаться к следующему. Взглянув налево от себя, он увидел что-то сверкающее где-то внутри рифа, причем этот блеск исчезал, как только солнечный луч перемещался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67