– Он в последний раз пригладил усы. – Я отпущу рычаг на счете три. – Он поднял руку в перчатке и примерился к рукоятке.
– А теперь считайте со мной. Раз… Два… Три!
Пальцы отпустили рычаг. Освобожденный нож полетел вниз, прорезая ночную тишину зловещим свистом. Глаза Моркасла расширились от ужаса – он заметил, что блокирующее устройство исчезло.
Но было уже поздно.
Раздался страшный удар.
***
Мария резко проснулась и натянула простыню до подбородка. Затылок ныл, волосы перепутались, обвив ей спину и шею.
В вагончике кто-то был.
Она сразу опустила руку к сундучку с кинжалами, который стоял наготове рядом с кроватью, но цепкая рука схватила ее за запястье, она попыталась нашарить кинжалы второй рукой, но и та попала в плен.
– Помогите! – вскрикнула Мария, пытаясь освободиться.
– Подожди, – успокоил ее глухой шепот Гермоса.
Мария почувствовала, как лицо вспыхнуло. Отбрасывая одеяло, она спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Я стучал, – просто ответил великан, – но ты не ответила.
– Что ты здесь делаешь? – раздраженно повторила она, опуская ноги с кровати.
– Пойдем со мной, – ответил он, неуклюже отодвигаясь от кровати. – Есть кое-что важное.
Гулкая ночная тишина пробиралась сквозь окна в комнату, Мария провела рукой по неприбранным волосам. Зайди в ее вагончик, пока она спит, любой другой мужчина – друг или враг, – она бы убила его. Но Гермос отличался от всех – он был как маленький ребенок.
– Уже ночь, – заметила она, качая головой.
– Да, – согласился он глухо, поворачиваясь к окну. – Но тебе надо выйти.
Зевая, она сделала великану жест в сторону двери.
– Подожди на улице, я оденусь и догоню тебя.
Гермос, стараясь не шуметь, выбрался в дверь и остался ждать под ночным небом.
***
Мальчик, взобравшийся на дерево, прекрасно видел всю сцену: нож гильотины быстро полетел вниз, опустился на шею волшебника, раздался треск рвущихся мышц и разрываемой плоти, а потом острие вонзилось в дерево плахи. Мальчик отвел свои водянисто-голубые глаза, когда голова Моркасла откатилась в специальную корзину рядом с плахой, а передние ряды зрителей отпрянули, забрызганные фонтаном алой жидкости.
Мгновение стояла страшная тишина.
А через секунду обезумевшая толпа ринулась прочь, не разбирая дороги. Родители закрывали детям лица, чтобы те не смотрели на жуткое зрелище, женщины рыдали, а мужчины дрожали от ужаса.
Но глаза мальчика были ясными и широко открытыми. Он видел, как толстый мужчина, рванувшийся от сцены, раздавил упавшего ребенка. Видел, как женщина со страшным криком, расталкивая толпу, бросилась к затоптанному ребенку, видел, как к арене потянулись люди, привлеченные криками и шумом.
Лишь один человек вынырнул на аллеи уродов с безжалостной и мерзкой улыбкой.
Где– то вдалеке раздался свист -кто-то позвал жандармов. Мальчик, откинув светлые волосы, бросился вперед, чтобы посмотреть на офицеров. Он несколько раз оглянулся назад, вглядываясь в людей, которые столпились вокруг гильотины, рассматривая вынутую из корзины безжизненную окровавленную голову Моркасла.
Тут новое оживление приковало взгляд малыша. Остатки толпы перед сценой растолкал великан, который нес на руках слепую женщину. Он добрался до сцены, встал на колени и опустил женщину на помост, а потом сложил руки и начал молиться:
– Великий Кин-са, добрый Ру-па, мудрый Сейлор… – бормотал великан, покачиваясь взад-вперед, – только не Моркасл, только не Моркасл…, о, умный Тидхэр! – только не Моркасл. – Дрожь прошла по его худому телу, и он упал головой вниз на песок дорожки.
Женщина двигалась вперед, выставив руки, наконец она добралась до гильотины, дотронувшись кончиками пальцев до ее деревянного основания, а потом встала на колени возле плахи.
Мальчик прищурил глаза, рассматривая женщину. Он узнал ее, это была слепая жонглерша кинжалами Мария, которую он видел на суде. Тогда мальчик слез с дерева, бегом протолкнулся через толпу и взбежал на сцену, где все кругом было залито кровью.
Кровь была на высоком помосте, капала с ножа, сочилась из холщового занавеса. Кто-то поднял нож, будто надеясь, что голова снова срастется с телом, если убрать смертоносное лезвие, разделившее их. Кровь покрывала обезглавленное тело, стекала по плечам, бежала струйкой с онемевшей руки и уходила в песок арены. Никто не посмел дотронуться до окровавленного тела. Никто, кроме слепой женщины.
Лишь ее маленькие белые руки ласкали мертвое тело волшебника, а слезы струились по щекам из пустых глазниц.
– Моркасл, Моркасл, – повторяла она с ужасом. Толпа горожан окружала ее, вглядываясь в залитое слезами лицо. Она оттолкнула людей прочь, задев рукой какую-то любопытную супружескую пару. – Прочь отсюда, вы, чудовища! Вы тоже виноваты в том, что с ним случилось! Вы все виноваты в том, что с нами происходит!
Приблизился великан, который осторожно раздвинул зрителей, чтобы добраться до слепой. Он опустил руки ей на плечи, и при виде обезглавленного тела волшебника его глаза вспыхнули гневом и страхом. Его спокойный и сильный голос возвысился над жужжащей толпой, как отдаленный гром.
– Пойдем, Мария, – сказал он грустно.
Слепая отрицательно покачала головой, еще крепче вцепляясь в пропитанную кровью одежду волшебника.
– Убийца еще тут, – прошептал великан, – может быть, он наблюдает за нами.
Мария подняла голову и крикнула так, что резкий крик неожиданно успокоил толпу:
– Ты слышишь меня, убийца? Мы знаем, что ты здесь! Мы найдем тебя раньше, чем ты найдешь нас! Мы найдем тебя прежде, чем ты убьешь нас!
Мальчик оглянулся на человека с искривленной улыбкой, который, поплотнее завернувшись в плащ, двинулся прочь от сцены волшебника.
Свист объявил о приближении жандармов, офицеры бесцеремонно расталкивали людей, чтобы подойти к трупу на сцене.
– Назад! Назад! Все назад! – выкрикивал плотный офицер между свистками. Еще два жандарма, хватая обезумевших зевак за плечи, сталкивали их со сцены. Наконец толпа раздалась, оставив возле мертвого Моркасла лишь слепую Марию, великана да мальчика, на которого не обратил внимания никто из взрослых.
Толстый офицер наклонился над Марией и крикнул:
– Я же сказал – убирайтесь!
– Но, – возразил великан, – он наш друг.
Жирные пальцы жандарма попытались оторвать тонкие руки Марии, вцепившиеся в окровавленную одежду.
– Что тут произошло?
– Его убили, – ответила Мария. – Это очевидно.
– Но нас здесь не было, – добавил великан.
– Тогда откуда вы знаете, что его убили? – заявил офицер, клацнув зубами.
– Кто-то испортил гильотину, – сердито ответила Мария.
– Откуда она знает? – обратился жандарм к Гермосу.
– Моркасл был слишком внимателен, чтобы позволить этому произойти, – ответила Мария со слезами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– А теперь считайте со мной. Раз… Два… Три!
Пальцы отпустили рычаг. Освобожденный нож полетел вниз, прорезая ночную тишину зловещим свистом. Глаза Моркасла расширились от ужаса – он заметил, что блокирующее устройство исчезло.
Но было уже поздно.
Раздался страшный удар.
***
Мария резко проснулась и натянула простыню до подбородка. Затылок ныл, волосы перепутались, обвив ей спину и шею.
В вагончике кто-то был.
Она сразу опустила руку к сундучку с кинжалами, который стоял наготове рядом с кроватью, но цепкая рука схватила ее за запястье, она попыталась нашарить кинжалы второй рукой, но и та попала в плен.
– Помогите! – вскрикнула Мария, пытаясь освободиться.
– Подожди, – успокоил ее глухой шепот Гермоса.
Мария почувствовала, как лицо вспыхнуло. Отбрасывая одеяло, она спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Я стучал, – просто ответил великан, – но ты не ответила.
– Что ты здесь делаешь? – раздраженно повторила она, опуская ноги с кровати.
– Пойдем со мной, – ответил он, неуклюже отодвигаясь от кровати. – Есть кое-что важное.
Гулкая ночная тишина пробиралась сквозь окна в комнату, Мария провела рукой по неприбранным волосам. Зайди в ее вагончик, пока она спит, любой другой мужчина – друг или враг, – она бы убила его. Но Гермос отличался от всех – он был как маленький ребенок.
– Уже ночь, – заметила она, качая головой.
– Да, – согласился он глухо, поворачиваясь к окну. – Но тебе надо выйти.
Зевая, она сделала великану жест в сторону двери.
– Подожди на улице, я оденусь и догоню тебя.
Гермос, стараясь не шуметь, выбрался в дверь и остался ждать под ночным небом.
***
Мальчик, взобравшийся на дерево, прекрасно видел всю сцену: нож гильотины быстро полетел вниз, опустился на шею волшебника, раздался треск рвущихся мышц и разрываемой плоти, а потом острие вонзилось в дерево плахи. Мальчик отвел свои водянисто-голубые глаза, когда голова Моркасла откатилась в специальную корзину рядом с плахой, а передние ряды зрителей отпрянули, забрызганные фонтаном алой жидкости.
Мгновение стояла страшная тишина.
А через секунду обезумевшая толпа ринулась прочь, не разбирая дороги. Родители закрывали детям лица, чтобы те не смотрели на жуткое зрелище, женщины рыдали, а мужчины дрожали от ужаса.
Но глаза мальчика были ясными и широко открытыми. Он видел, как толстый мужчина, рванувшийся от сцены, раздавил упавшего ребенка. Видел, как женщина со страшным криком, расталкивая толпу, бросилась к затоптанному ребенку, видел, как к арене потянулись люди, привлеченные криками и шумом.
Лишь один человек вынырнул на аллеи уродов с безжалостной и мерзкой улыбкой.
Где– то вдалеке раздался свист -кто-то позвал жандармов. Мальчик, откинув светлые волосы, бросился вперед, чтобы посмотреть на офицеров. Он несколько раз оглянулся назад, вглядываясь в людей, которые столпились вокруг гильотины, рассматривая вынутую из корзины безжизненную окровавленную голову Моркасла.
Тут новое оживление приковало взгляд малыша. Остатки толпы перед сценой растолкал великан, который нес на руках слепую женщину. Он добрался до сцены, встал на колени и опустил женщину на помост, а потом сложил руки и начал молиться:
– Великий Кин-са, добрый Ру-па, мудрый Сейлор… – бормотал великан, покачиваясь взад-вперед, – только не Моркасл, только не Моркасл…, о, умный Тидхэр! – только не Моркасл. – Дрожь прошла по его худому телу, и он упал головой вниз на песок дорожки.
Женщина двигалась вперед, выставив руки, наконец она добралась до гильотины, дотронувшись кончиками пальцев до ее деревянного основания, а потом встала на колени возле плахи.
Мальчик прищурил глаза, рассматривая женщину. Он узнал ее, это была слепая жонглерша кинжалами Мария, которую он видел на суде. Тогда мальчик слез с дерева, бегом протолкнулся через толпу и взбежал на сцену, где все кругом было залито кровью.
Кровь была на высоком помосте, капала с ножа, сочилась из холщового занавеса. Кто-то поднял нож, будто надеясь, что голова снова срастется с телом, если убрать смертоносное лезвие, разделившее их. Кровь покрывала обезглавленное тело, стекала по плечам, бежала струйкой с онемевшей руки и уходила в песок арены. Никто не посмел дотронуться до окровавленного тела. Никто, кроме слепой женщины.
Лишь ее маленькие белые руки ласкали мертвое тело волшебника, а слезы струились по щекам из пустых глазниц.
– Моркасл, Моркасл, – повторяла она с ужасом. Толпа горожан окружала ее, вглядываясь в залитое слезами лицо. Она оттолкнула людей прочь, задев рукой какую-то любопытную супружескую пару. – Прочь отсюда, вы, чудовища! Вы тоже виноваты в том, что с ним случилось! Вы все виноваты в том, что с нами происходит!
Приблизился великан, который осторожно раздвинул зрителей, чтобы добраться до слепой. Он опустил руки ей на плечи, и при виде обезглавленного тела волшебника его глаза вспыхнули гневом и страхом. Его спокойный и сильный голос возвысился над жужжащей толпой, как отдаленный гром.
– Пойдем, Мария, – сказал он грустно.
Слепая отрицательно покачала головой, еще крепче вцепляясь в пропитанную кровью одежду волшебника.
– Убийца еще тут, – прошептал великан, – может быть, он наблюдает за нами.
Мария подняла голову и крикнула так, что резкий крик неожиданно успокоил толпу:
– Ты слышишь меня, убийца? Мы знаем, что ты здесь! Мы найдем тебя раньше, чем ты найдешь нас! Мы найдем тебя прежде, чем ты убьешь нас!
Мальчик оглянулся на человека с искривленной улыбкой, который, поплотнее завернувшись в плащ, двинулся прочь от сцены волшебника.
Свист объявил о приближении жандармов, офицеры бесцеремонно расталкивали людей, чтобы подойти к трупу на сцене.
– Назад! Назад! Все назад! – выкрикивал плотный офицер между свистками. Еще два жандарма, хватая обезумевших зевак за плечи, сталкивали их со сцены. Наконец толпа раздалась, оставив возле мертвого Моркасла лишь слепую Марию, великана да мальчика, на которого не обратил внимания никто из взрослых.
Толстый офицер наклонился над Марией и крикнул:
– Я же сказал – убирайтесь!
– Но, – возразил великан, – он наш друг.
Жирные пальцы жандарма попытались оторвать тонкие руки Марии, вцепившиеся в окровавленную одежду.
– Что тут произошло?
– Его убили, – ответила Мария. – Это очевидно.
– Но нас здесь не было, – добавил великан.
– Тогда откуда вы знаете, что его убили? – заявил офицер, клацнув зубами.
– Кто-то испортил гильотину, – сердито ответила Мария.
– Откуда она знает? – обратился жандарм к Гермосу.
– Моркасл был слишком внимателен, чтобы позволить этому произойти, – ответила Мария со слезами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72