Это мне так на нервы действует, что я перетащила шкуры сюда, лишь бы его не слышать. Ну и денек!
Она невидящим взором уставилась на далекие холмы, слегка поблескивавшие на солнце.
— Все в крайнем волнении. Проку от этого немного, ясное дело. — Терпкая Вишня уселась поудобнее, подтянув свои старые колени к груди. — Мы должны что-нибудь предпринять. Иначе Тяжкий Бобр погубит нас всех.
— Нас? Мы-то тут при чем? Я думала, он на Ветку Шалфея ополчился. Она отвергла его — знаешь? Отказалась с ним спать. А он…
— Чепуха! Это только предлог. Обман! Вот как когда натягиваешь на себя бизонью шкуру и пробираешься в стадо. Правда, он вокруг нее много лет кругами ходит. Глаза у него так и загораются, едва он ее заметит. Знаешь, за каким делом я его однажды поймала? Он потихоньку прокрался вслед за Голодным Быком и за ней, чтобы подглядеть, как они будут совокупляться за селением.
— Быть не может! — Шутки-Шутит прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от изумления. — Да ведь это… это…
— Так нельзя, ты хочешь сказать? Это еще мягко сказано. Но вот такой уж он человек. Он убил Танцующую Олениху — он, и никто другой! Все равно, как если бы своими руками в нее дротик метнул! А следующая его выдумка — погубить Ветку Шалфея. И что, тебе охота жить в племени, которым он будет единолично командовать? А? А что с твоими детьми будет? С твоим сыном — Бегущим-как-Мышь? Тебе хочется, чтобы он вырос, слушая разглагольствования Тяжкого Бобра о том, как женщины оскверняют землю? Ты хочешь, чтобы твоя дочь вышла замуж за человека, который будет воспитан в таких мыслях?
Шутки-Шутит обхватила руками колени и задумчиво уставилась на пойму Лунной Реки. После долгого молчания она промолвила:
— Но каким образом мы можем тут что-либо изменить? Черный Ворон сейчас на охоте. Я просто не знаю, что делать.
— Поддержи меня.
Шутки-Шутит испуганно склонила голову набок. Взгляд ее глаз стал тревожным.
— Поддержать тебя? А если он тебя Проклянет? Конечно, ты моя тетка. И я…
— Кровь и навоз! Ты только вслушайся в свои собственные слова! Ты уже наполовину покорилась! Подумай хорошенько! Тяжкий Бобр — всего-навсего ворон-воришка. Он набрел на семейство мышей, у которых от плохой воды голова не в порядке. А теперь он вокруг прыгает, каркает да щелкает, чтобы их еще больше запутать. Одну мышь он уже убил и съел. Вторую запугал до того, что она бегает по кругу, а убежать не может. Едва он с Веткой Шалфея покончит, как за следующую примется. А когда это все само по себе прекратится, с древними обычаями Племени будет покончено навсегда. Это уж точно. Он старается переделать Племя, чтобы оно было таким, как ему хочется. Что до меня, то я себя вести как мышь не собираюсь! Я ему напомню, что он — всего-навсего ворон, жрущий падаль.
— Осторожнее, тетя. — Шутки-Шутит оглянулась по сторонам. — Ведь если он тебя услышит…
— И что с того? Пусть! Довольно этот нарыв в глубину гноился. Ну что, ты поддержишь меня или нет?
— Но ведь Черный Ворон…
Терпкая Вишня вцепилась крепкими пальцами в ее подбородок:
— Слушай меня внимательно. Если ты поддашься, то вскоре с тобой будут обращаться хуже, чем с собакой. Этого ты хочешь?
— Я уверена, что Черный Ворон никогда не будет…
— Он-то не будет, а вот Тяжкий Бобр будет! У него занозы в душе. Во-первых, его мать. С детских лет этот мальчишка ненавидел сильных женщин. Посмотри только, на ком он женился! А я довольно на свете прожила и достаточно мужей похоронила, чтобы с уверенностью предсказать, что стоит ему год-другой Черного Ворона повоспитывать, и ты для него будешь что собака — вьючная скотина и самка для приплода!
Кровь старухи вскипела. Терпкая Вишня поднялась на ноги, морщась от боли в суставах:
— Подумай об этом, дочь моей сестры. Хорошенько подумай! Именно этого Тяжкий Бобр и добивается. Ветка Шалфея пошла против него. Если он сломит ее… или убьет… некому будет его остановить. За последние годы Племя и без того начало рассыпаться понемногу — ну а тогда его просто больше не станет раз и навсегда!
И она зашагала прочь, зная, что Шутки-Шутит провожает ее взглядом, не в силах отвести глаз.
Танагер сидела рядом с Волшебной Лосихой. Высокие пики гор призрачно вырисовывались в лунном свете. Селение Красной Руки, лежавшее за ними, казалось спокойным и мирным. Послышался лай собаки, вскоре оборвавшийся: кто-то запустил в пустолайку камнем. Взвизгнув, собака умолкла, и только негромкие звуки человеческих голосов продолжали нарушать тишину ночи.
— Ненавижу неприятности, — пожаловалась подруге Танагер.
— Ну, если ты будешь сидеть дома, да помогать матери по хозяйству, да перестанешь колотить мальчишек, то, может, никаких неприятностей у тебя больше и не будет.
Танагер дернула плечом и прислушалась к доносившимся из темноты звукам:
— Готова спорить, что где-то неподалеку бродят лосята. Завтра утром мы могли бы потихоньку сбежать и…
— Ну вот видишь! — хихикнула подружка. — Как ты найдешь себе мужа, если тебя никогда не видно в селении?
— А зачем это мне муж?
— Мужья — очень нужные люди. Если у тебя нет мужа, то не забеременеть. Они могут тяжести поднимать — бревна, например, когда нужно соорудить ловушку.
— Мне ловушки не нужны. Однажды я к оленихе чуть не вплотную подкралась. Я могла бы просто воткнуть в нее дротик. Вдобавок с детьми такая всегда морока! Когда у тебя маленький ребенок, ничего делать невозможно. Если хочешь на охоту пойти, так приходится искать кого-нибудь, кто за ним будет присматривать. А потом с тем, кто с ребенком сидел, надо добычей делиться.
— Боюсь я, в один прекрасный день будешь ты вот так же по этим местам болтаться, поймает тебя воин из Низкого Племени Бизона и съест…
— Придумаешь тоже! Уж коли я незаметно к оленихе подкрадываюсь, так откуда такой проныра в Низком Племени Бизона возьмется, чтоб меня словил? Слышала ведь небось, как они между деревьев путались. Да они и троп не знают. А уж я то здешние тропы знаю лучше всех!
— Но уж похуже, чем Бритый Баран, или Не-Потеет, или Высокая Ель, или…
— Но я знаю почти все тропы. А к тому времени, как стану взрослой женщиной, буду знать их все. Вот увидишь.
Волшебная Лосиха помолчала немного, задумчиво хмурясь, а потом спросила:
— Ну почему ты такая? Почему ты всегда хочешь быть не такой, как все?
Танагер пожала плечами — ей и самой это было непонятно:
— Не знаю. Похоже, какой-то голос все время зовет меня из-за деревьев. Это, наверное, как вот когда ты отправляешься со своими родными собирать ягоды и вдруг тебе хочется снова очутиться дома, в своем вигваме… Тебе ведь это чувство знакомо? Так вот, я чувствую то же самое, только для меня дом — это лес да горы.
— Лучше бы тебе было мальчишкой родиться.
— Может, оно и так, да только я ни одного мальчишки не знаю, чтобы так же быстро бегал, как я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Она невидящим взором уставилась на далекие холмы, слегка поблескивавшие на солнце.
— Все в крайнем волнении. Проку от этого немного, ясное дело. — Терпкая Вишня уселась поудобнее, подтянув свои старые колени к груди. — Мы должны что-нибудь предпринять. Иначе Тяжкий Бобр погубит нас всех.
— Нас? Мы-то тут при чем? Я думала, он на Ветку Шалфея ополчился. Она отвергла его — знаешь? Отказалась с ним спать. А он…
— Чепуха! Это только предлог. Обман! Вот как когда натягиваешь на себя бизонью шкуру и пробираешься в стадо. Правда, он вокруг нее много лет кругами ходит. Глаза у него так и загораются, едва он ее заметит. Знаешь, за каким делом я его однажды поймала? Он потихоньку прокрался вслед за Голодным Быком и за ней, чтобы подглядеть, как они будут совокупляться за селением.
— Быть не может! — Шутки-Шутит прикрыла рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от изумления. — Да ведь это… это…
— Так нельзя, ты хочешь сказать? Это еще мягко сказано. Но вот такой уж он человек. Он убил Танцующую Олениху — он, и никто другой! Все равно, как если бы своими руками в нее дротик метнул! А следующая его выдумка — погубить Ветку Шалфея. И что, тебе охота жить в племени, которым он будет единолично командовать? А? А что с твоими детьми будет? С твоим сыном — Бегущим-как-Мышь? Тебе хочется, чтобы он вырос, слушая разглагольствования Тяжкого Бобра о том, как женщины оскверняют землю? Ты хочешь, чтобы твоя дочь вышла замуж за человека, который будет воспитан в таких мыслях?
Шутки-Шутит обхватила руками колени и задумчиво уставилась на пойму Лунной Реки. После долгого молчания она промолвила:
— Но каким образом мы можем тут что-либо изменить? Черный Ворон сейчас на охоте. Я просто не знаю, что делать.
— Поддержи меня.
Шутки-Шутит испуганно склонила голову набок. Взгляд ее глаз стал тревожным.
— Поддержать тебя? А если он тебя Проклянет? Конечно, ты моя тетка. И я…
— Кровь и навоз! Ты только вслушайся в свои собственные слова! Ты уже наполовину покорилась! Подумай хорошенько! Тяжкий Бобр — всего-навсего ворон-воришка. Он набрел на семейство мышей, у которых от плохой воды голова не в порядке. А теперь он вокруг прыгает, каркает да щелкает, чтобы их еще больше запутать. Одну мышь он уже убил и съел. Вторую запугал до того, что она бегает по кругу, а убежать не может. Едва он с Веткой Шалфея покончит, как за следующую примется. А когда это все само по себе прекратится, с древними обычаями Племени будет покончено навсегда. Это уж точно. Он старается переделать Племя, чтобы оно было таким, как ему хочется. Что до меня, то я себя вести как мышь не собираюсь! Я ему напомню, что он — всего-навсего ворон, жрущий падаль.
— Осторожнее, тетя. — Шутки-Шутит оглянулась по сторонам. — Ведь если он тебя услышит…
— И что с того? Пусть! Довольно этот нарыв в глубину гноился. Ну что, ты поддержишь меня или нет?
— Но ведь Черный Ворон…
Терпкая Вишня вцепилась крепкими пальцами в ее подбородок:
— Слушай меня внимательно. Если ты поддашься, то вскоре с тобой будут обращаться хуже, чем с собакой. Этого ты хочешь?
— Я уверена, что Черный Ворон никогда не будет…
— Он-то не будет, а вот Тяжкий Бобр будет! У него занозы в душе. Во-первых, его мать. С детских лет этот мальчишка ненавидел сильных женщин. Посмотри только, на ком он женился! А я довольно на свете прожила и достаточно мужей похоронила, чтобы с уверенностью предсказать, что стоит ему год-другой Черного Ворона повоспитывать, и ты для него будешь что собака — вьючная скотина и самка для приплода!
Кровь старухи вскипела. Терпкая Вишня поднялась на ноги, морщась от боли в суставах:
— Подумай об этом, дочь моей сестры. Хорошенько подумай! Именно этого Тяжкий Бобр и добивается. Ветка Шалфея пошла против него. Если он сломит ее… или убьет… некому будет его остановить. За последние годы Племя и без того начало рассыпаться понемногу — ну а тогда его просто больше не станет раз и навсегда!
И она зашагала прочь, зная, что Шутки-Шутит провожает ее взглядом, не в силах отвести глаз.
Танагер сидела рядом с Волшебной Лосихой. Высокие пики гор призрачно вырисовывались в лунном свете. Селение Красной Руки, лежавшее за ними, казалось спокойным и мирным. Послышался лай собаки, вскоре оборвавшийся: кто-то запустил в пустолайку камнем. Взвизгнув, собака умолкла, и только негромкие звуки человеческих голосов продолжали нарушать тишину ночи.
— Ненавижу неприятности, — пожаловалась подруге Танагер.
— Ну, если ты будешь сидеть дома, да помогать матери по хозяйству, да перестанешь колотить мальчишек, то, может, никаких неприятностей у тебя больше и не будет.
Танагер дернула плечом и прислушалась к доносившимся из темноты звукам:
— Готова спорить, что где-то неподалеку бродят лосята. Завтра утром мы могли бы потихоньку сбежать и…
— Ну вот видишь! — хихикнула подружка. — Как ты найдешь себе мужа, если тебя никогда не видно в селении?
— А зачем это мне муж?
— Мужья — очень нужные люди. Если у тебя нет мужа, то не забеременеть. Они могут тяжести поднимать — бревна, например, когда нужно соорудить ловушку.
— Мне ловушки не нужны. Однажды я к оленихе чуть не вплотную подкралась. Я могла бы просто воткнуть в нее дротик. Вдобавок с детьми такая всегда морока! Когда у тебя маленький ребенок, ничего делать невозможно. Если хочешь на охоту пойти, так приходится искать кого-нибудь, кто за ним будет присматривать. А потом с тем, кто с ребенком сидел, надо добычей делиться.
— Боюсь я, в один прекрасный день будешь ты вот так же по этим местам болтаться, поймает тебя воин из Низкого Племени Бизона и съест…
— Придумаешь тоже! Уж коли я незаметно к оленихе подкрадываюсь, так откуда такой проныра в Низком Племени Бизона возьмется, чтоб меня словил? Слышала ведь небось, как они между деревьев путались. Да они и троп не знают. А уж я то здешние тропы знаю лучше всех!
— Но уж похуже, чем Бритый Баран, или Не-Потеет, или Высокая Ель, или…
— Но я знаю почти все тропы. А к тому времени, как стану взрослой женщиной, буду знать их все. Вот увидишь.
Волшебная Лосиха помолчала немного, задумчиво хмурясь, а потом спросила:
— Ну почему ты такая? Почему ты всегда хочешь быть не такой, как все?
Танагер пожала плечами — ей и самой это было непонятно:
— Не знаю. Похоже, какой-то голос все время зовет меня из-за деревьев. Это, наверное, как вот когда ты отправляешься со своими родными собирать ягоды и вдруг тебе хочется снова очутиться дома, в своем вигваме… Тебе ведь это чувство знакомо? Так вот, я чувствую то же самое, только для меня дом — это лес да горы.
— Лучше бы тебе было мальчишкой родиться.
— Может, оно и так, да только я ни одного мальчишки не знаю, чтобы так же быстро бегал, как я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146