Небольшой вооруженный аппарат выдвинулся и отделился от «Хирам Лазара». Вилли собрался с духом и прыгнул. Время пришло, сейчас или никогда. Надо молиться Пауку, чтобы они выслушали, прежде чем стрелять. В конце концов, чем Вилли Красный Ястреб Конокрад был обязан человеку, который называл его бунтовщиком, который пренебрегал старыми порядками да еще засадил его в медчасть так надолго?
Он найдет способ снять трофей с этого звездного полковника. Короткие волосы Дэймена Ри будут болтаться у него на поясе. Затем — после победы сириан — к ним добавятся волосы Пятницы Гарсиа Желтая Нога и этой несчастной Сюзан тоже — хотя ее он оставит в живых, чтобы блестящий череп напоминал ей, кто ее господин и повелитель.
Выбравшись через брешь в корпусе, он начал падать. В панике, сходя с ума от страха, он дрыгал ногами в невесомости. Он-то думал, что это будет как прыжок; но в ту секунду, когда он миновал гравитационную пластину, его желудок вывернулся наизнанку, а чувство верха и низа исчезло. Он беспомощно крутился и извивался.
Когда его желудок опорожнился на забрало шлема, Вилли Красный Ястреб Конокрад закричал, давясь водянистой рвотой, разъедавшей глаза и нос. Он судорожно схватил глоток воздуха, крича, отплевываясь и глотая содержимое своего желудка.
Десять минут спустя он уже не почувствовал захвата на ногах и того, что его втягивали в маленький аппарат. Вилли Красный Ястреб Конокрад задохнулся от своих собственных выделений.
Майя сглотнула, пытаясь побороть неприятное чувство в желудке. На одном экране кипело сражение вокруг «Пули», на другом были ее коллеги-командиры. Слава Богу, у Нгена не было ШТ. Ри уже держался целый день. При большом увеличении можно было видеть тела, безжизненно плывшие в пространстве вокруг «Пули». Катера Нгена продолжали сновать между «Хирам Лазаром» и «Пулей». Через какое время Нген решит, что цена слишком высока, и превратит старый боевой корабль в окалину?
— Я, с одной стороны, чувствую облегчение, — донесся по системе голос Тоби.
— Неужели? — сухо спросила Майя, переводя взгляд на системный монитор. — У нас остается три корабля. Или вас это не волнует? Мало того, наши товарищи там сражаются и погибают, в то время как мы сидим здесь, бессильные что-либо сделать, кроме как потерять свои корабли. Никогда не чувствовала себя такой беспомощной…
— ТОВАРИЩИ? — насмешливо фыркнула Тоби. — У меня был приказ, Майя. В случае захвата Сириуса мы с Яйшей должны были завладеть «Пулей» и отправить за борт романанов. Директорат слишком хрупок для таких…
— ЧТО У ВАС БЫЛО? — Майя вскочила на ноги. — Вы хотите сказать, что этот головастый урод нарушил свое слово? Я сама слышала! Он честью поклялся, что…
Яйша оцепенела.
— КАК вы назвали Директора?
— Как слышали, — прошипела Майя. — Он солгал! Я была при этом! Я все слышала! Он дал слово…
— ПИРАТУ! — выпалила Яйша. — Ри выступил против Директората. Он нарушил свою присягу, свое слово быть верным традициям Патруля! Вы же не можете думать, что он…
— Прекрасно могу, черт возьми, — холодно сказала Майя, пожирая взглядом их обоих. — О, во что мы превратились! Заурядный сирианский хулиган уничтожил половину нашего флота. Варвары могут захватить планету, с которой не может справиться Патруль. Дэймен единственный набрал очки против сирианского флота, и теперь он бьется за свою жизнь, в то время как директор — вкупе с его собственными коллегами — планирует его гибель в случае победы! — она плюнула на палубу себе под ноги. — Это в адрес директора, полковники.
Держа спину прямо, она направилась к выходу с мостика, остановившись на мгновение только перед изображением паука, которое кто-то нарисовал на люке.
— Как нам сдаваться? — спросил по системе толстый сирианин. — Мы не можем больше воевать против ваших пророков. Сопротивление бесполезно. Если вы знаете будущее, то какие шансы остаются нам? — он развел руками. — Что нам делать? Как нам не попасть в руки этих диких романанов?
Железный Глаз, закинув ногу на пульт, поглаживал подбородок.
— Если бы вы сдались… присоединились к нам… нарисовали паука на своем доме. Под символом Бога вас не тронут.
Человек кивнул, встряхнув свои подбородки. Он заломил пухлые руки.
— А, может быть, когда мы сдадимся, вы расскажете нам о чуде вашего Бога? Могли бы… могли бы мы поговорить с вашим пророком, который видит будущее?
— Может быть — после войны, — Железный Глаз вскинул голову. — Но сейчас я могу сказать тебе, что Паук — никакое не чудо. Паук — это просто Бог, Творец, создатель Вселенной. Ты часть Бога. Твоя душа — это всего лишь оружие, с помощью которого Паук может получать опыт, учиться. Ты часть Его паутины.
Человек захлопал глазами.
— Мы часть Бога? Но Директорат всегда говорил нам, что Бог был мифом — опиумом для невежественных масс. Бог — это распри, страдания и война.
Железный Глаз повел плечом.
— И что? Если я разведу под тобой костер, ты сдвинешься с места. Ты изменишь свою жизнь и станешь более совершенным. Если я разведу костер во второй раз, ты разъяришься и прогонишь меня. И все же ты изменишь свой мир и, тем самым, самого себя. Ты получишь урок, — он нахмурился. — Нет, я не могу понять пользы вашего Директората. Где стимул к познанию нового? Если ты будешь валяться и загнивать, становиться толстым и ленивым и не делать ничего нового и значительного, что толку Пауку в твоей душе?
— Но я…
— У жизни есть цель! — Железный Глаз демонстративно хлопнул кулаком по мозолистой ладони. — Встряхнись! Иди и познай самого себя и свой мир! Что сможет вернуть Пауку твоя душа после смерти? Ты что, встанешь перед Богом и скажешь: «Моя жизнь была бесплодной, но зато приятной. Я только ел и спал, испражнялся и размножался», — а Бог спросит: «Но что ты узнал о реальности? О себе, а значит и обо мне?» Что ты тогда скажешь, сирианин?
Человек озадаченно нахмурился. Он шевелил губами и облизывал их, уставившись на руки.
— Ну… я… я не знаю. Я никогда об этом не думал. Никогда.
Железный Глаз тепло улыбнулся.
— Ты еще не совсем погиб, мой друг. Нарисуй паука на стене своего дома и подумай. Снаружи не происходит ничего, кроме войны и смерти. Возможно, ты упустишь кое-что из этого, чтобы посвятить себя размышлениям о своей собственной жизни и душе и о том, что бы ты мог послать Богу, если бы имел такую возможность. Неужели нельзя пожертвовать ради этого частичкой войны?
Человек кивнул, его мясистое лицо выражало готовность.
— Да. Да, я могу об этом подумать. Ты… ты Железный Глаз? Военный вождь романанов?
— Это я.
— Я, хм, записал это. Ты… ты не возражаешь, если я, ну, покажу это своим друзьям? — он закусил губу и слегка ссутулился. — Я хочу сказать, понимаешь, может, это прояснит, кто вы такие — романаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Он найдет способ снять трофей с этого звездного полковника. Короткие волосы Дэймена Ри будут болтаться у него на поясе. Затем — после победы сириан — к ним добавятся волосы Пятницы Гарсиа Желтая Нога и этой несчастной Сюзан тоже — хотя ее он оставит в живых, чтобы блестящий череп напоминал ей, кто ее господин и повелитель.
Выбравшись через брешь в корпусе, он начал падать. В панике, сходя с ума от страха, он дрыгал ногами в невесомости. Он-то думал, что это будет как прыжок; но в ту секунду, когда он миновал гравитационную пластину, его желудок вывернулся наизнанку, а чувство верха и низа исчезло. Он беспомощно крутился и извивался.
Когда его желудок опорожнился на забрало шлема, Вилли Красный Ястреб Конокрад закричал, давясь водянистой рвотой, разъедавшей глаза и нос. Он судорожно схватил глоток воздуха, крича, отплевываясь и глотая содержимое своего желудка.
Десять минут спустя он уже не почувствовал захвата на ногах и того, что его втягивали в маленький аппарат. Вилли Красный Ястреб Конокрад задохнулся от своих собственных выделений.
Майя сглотнула, пытаясь побороть неприятное чувство в желудке. На одном экране кипело сражение вокруг «Пули», на другом были ее коллеги-командиры. Слава Богу, у Нгена не было ШТ. Ри уже держался целый день. При большом увеличении можно было видеть тела, безжизненно плывшие в пространстве вокруг «Пули». Катера Нгена продолжали сновать между «Хирам Лазаром» и «Пулей». Через какое время Нген решит, что цена слишком высока, и превратит старый боевой корабль в окалину?
— Я, с одной стороны, чувствую облегчение, — донесся по системе голос Тоби.
— Неужели? — сухо спросила Майя, переводя взгляд на системный монитор. — У нас остается три корабля. Или вас это не волнует? Мало того, наши товарищи там сражаются и погибают, в то время как мы сидим здесь, бессильные что-либо сделать, кроме как потерять свои корабли. Никогда не чувствовала себя такой беспомощной…
— ТОВАРИЩИ? — насмешливо фыркнула Тоби. — У меня был приказ, Майя. В случае захвата Сириуса мы с Яйшей должны были завладеть «Пулей» и отправить за борт романанов. Директорат слишком хрупок для таких…
— ЧТО У ВАС БЫЛО? — Майя вскочила на ноги. — Вы хотите сказать, что этот головастый урод нарушил свое слово? Я сама слышала! Он честью поклялся, что…
Яйша оцепенела.
— КАК вы назвали Директора?
— Как слышали, — прошипела Майя. — Он солгал! Я была при этом! Я все слышала! Он дал слово…
— ПИРАТУ! — выпалила Яйша. — Ри выступил против Директората. Он нарушил свою присягу, свое слово быть верным традициям Патруля! Вы же не можете думать, что он…
— Прекрасно могу, черт возьми, — холодно сказала Майя, пожирая взглядом их обоих. — О, во что мы превратились! Заурядный сирианский хулиган уничтожил половину нашего флота. Варвары могут захватить планету, с которой не может справиться Патруль. Дэймен единственный набрал очки против сирианского флота, и теперь он бьется за свою жизнь, в то время как директор — вкупе с его собственными коллегами — планирует его гибель в случае победы! — она плюнула на палубу себе под ноги. — Это в адрес директора, полковники.
Держа спину прямо, она направилась к выходу с мостика, остановившись на мгновение только перед изображением паука, которое кто-то нарисовал на люке.
— Как нам сдаваться? — спросил по системе толстый сирианин. — Мы не можем больше воевать против ваших пророков. Сопротивление бесполезно. Если вы знаете будущее, то какие шансы остаются нам? — он развел руками. — Что нам делать? Как нам не попасть в руки этих диких романанов?
Железный Глаз, закинув ногу на пульт, поглаживал подбородок.
— Если бы вы сдались… присоединились к нам… нарисовали паука на своем доме. Под символом Бога вас не тронут.
Человек кивнул, встряхнув свои подбородки. Он заломил пухлые руки.
— А, может быть, когда мы сдадимся, вы расскажете нам о чуде вашего Бога? Могли бы… могли бы мы поговорить с вашим пророком, который видит будущее?
— Может быть — после войны, — Железный Глаз вскинул голову. — Но сейчас я могу сказать тебе, что Паук — никакое не чудо. Паук — это просто Бог, Творец, создатель Вселенной. Ты часть Бога. Твоя душа — это всего лишь оружие, с помощью которого Паук может получать опыт, учиться. Ты часть Его паутины.
Человек захлопал глазами.
— Мы часть Бога? Но Директорат всегда говорил нам, что Бог был мифом — опиумом для невежественных масс. Бог — это распри, страдания и война.
Железный Глаз повел плечом.
— И что? Если я разведу под тобой костер, ты сдвинешься с места. Ты изменишь свою жизнь и станешь более совершенным. Если я разведу костер во второй раз, ты разъяришься и прогонишь меня. И все же ты изменишь свой мир и, тем самым, самого себя. Ты получишь урок, — он нахмурился. — Нет, я не могу понять пользы вашего Директората. Где стимул к познанию нового? Если ты будешь валяться и загнивать, становиться толстым и ленивым и не делать ничего нового и значительного, что толку Пауку в твоей душе?
— Но я…
— У жизни есть цель! — Железный Глаз демонстративно хлопнул кулаком по мозолистой ладони. — Встряхнись! Иди и познай самого себя и свой мир! Что сможет вернуть Пауку твоя душа после смерти? Ты что, встанешь перед Богом и скажешь: «Моя жизнь была бесплодной, но зато приятной. Я только ел и спал, испражнялся и размножался», — а Бог спросит: «Но что ты узнал о реальности? О себе, а значит и обо мне?» Что ты тогда скажешь, сирианин?
Человек озадаченно нахмурился. Он шевелил губами и облизывал их, уставившись на руки.
— Ну… я… я не знаю. Я никогда об этом не думал. Никогда.
Железный Глаз тепло улыбнулся.
— Ты еще не совсем погиб, мой друг. Нарисуй паука на стене своего дома и подумай. Снаружи не происходит ничего, кроме войны и смерти. Возможно, ты упустишь кое-что из этого, чтобы посвятить себя размышлениям о своей собственной жизни и душе и о том, что бы ты мог послать Богу, если бы имел такую возможность. Неужели нельзя пожертвовать ради этого частичкой войны?
Человек кивнул, его мясистое лицо выражало готовность.
— Да. Да, я могу об этом подумать. Ты… ты Железный Глаз? Военный вождь романанов?
— Это я.
— Я, хм, записал это. Ты… ты не возражаешь, если я, ну, покажу это своим друзьям? — он закусил губу и слегка ссутулился. — Я хочу сказать, понимаешь, может, это прояснит, кто вы такие — романаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136