Я подумал, не зайти ли в универсам за головкой чеснока и не попросить ли у маминого Сережи что-нибудь церковное. У него в машине на зеркальце висел здоровый крест. Так я рассуждал, пока растирал харю и бежал назад к остановке. И лишь забравшись в горячее нутро «Газели», осознал, до чего я докатился.
О В этом я не мог рассказать никому. Пусть приходят и проверяют их квартиру, паспорта, пусть ищут в подвале радиоактивный бетон — мне наплевать. Но я не желаю ходить в театр с вампиршей...
Маршрутка остановилась возле входа в метро, и ноги сами понесли меня вниз. Я убеждал себя, что просто прокачусь немножко, позырю, какие диски продают, и к девяти вернусь в школу. На кольцевой я пересел на Разумовскую ветку, затем вышел на ближайшей станции, даже не запомнил, на какой, и в первом овощном ларьке купил пять головок чеснока. Распихал их по карманам, затем подумал, вскрыл один зубчик и, морщась от запаха, натер себе шею под шарфом.
Я не торопился.
Я знал, где его искать.
Теперь ни о какой школе не могло идти и речи Мне вообще не стоило появляться на людях, источая такой духан. Я вернулся на станцию и зарыскал вдоль пристенных стеллажей, вспоминая, где я приметил нужный товар.
Память не подвела. Между чувихой, торговавшей чехлами к телефонам, и лотком с индийскими прибамбасами я встретил то, что искал. Ясен перец, это были не настоящие иконы и даже не настоящее серебро, но я рассудил, что лучше иметь что-то, чем ничего. Прикупил самый здоровый крест, на цепочке, надел на шею и заправил его под свитера на голое тело. Потом спросил у кочерыжки, которая толкала всю эту утварь, какого святого она мне посоветует, чтобы можно было положить в карман и таскать с собой.
Тетка поправила на башке платок и улыбнулась мне очень по-доброму, прямо как бабушка. Скорее всего, она не прикидывалась и в натуре верила в Бога, потому что проявила офигительные познания по теме. Во-первых, оказалось, что не хрен мне было цеплять крест, раз я не прошел обрядов и меня не макали в воду. Я пообещал тетке, что обязательно окунусь, как только станет чуть потеплее. Она сунула мне бесплатно две тонкие книжицы, типа, рекламные буклеты из ее церкви, и сборник молитв. Потом спросила, на какую тему мне приспичило иметь иконку.
Я собрался с духом, оглянулся, не подслушивает ли кто, и сказал, что чую присутствие нечистой силы. Никто нас не подслушивал, люди перли вверх по ступеням, как слоны на водопой в период засухи. Навстречу им ломился точно такой же поток в мокрых шапках. Эти слоны уже хлебнули кайфа и спешили назад, в джунгли. Девчонка возле стеллажа с чехлами уткнулась в книгу. Парень, продававший посреди зимы веера и палочки благовоний, нацепил наушники и раскачивался на раскладном табурете, у противоположной стены балдела на мокром полу старуха, вытянув костлявые ноги, и вроде как спала. Кроме меня, больше кандидатов в дурку поблизости не наблюдалось.
Тетка в платке принялась мне читать целую лекцию, расхваливая своих святых, точно посещала с ними одни ясли. Наконец меня заколебало ее слушать, я купил сразу три портретика и распихал по внутренним карманам.
Я не чувствовал себя вооруженным, ну ни капельки.
Затем я втиснулся в вагон и поехал к центру — туда, где в прошлый раз видел Макина.
Он тусовался где-то там.
Прогуливался, разбрасывал ртуть, или раздавал мешочки с гексогеном, или кусал за горло зазевавшихся прохожих и уволакивал их в темные жерла тоннелей. Я очень ясно представил себе такую картинку: едут себе люди, глазеют по сторонам, читают журнальчики... И вдруг, на секунду, промелькнет во мраке за окнами вагона запрокинутая окровавленная морда с горящими глазами...
Черт побери! Ведь точно, как я раньше не допер! Макин мог быть не просто вампиром, а оборотнем — это осложняло все дело! Потому и следы исчезли: засранец обернулся вороной или летучей мышью... о таком разе у него гораздо больше возможностей напасть на меня сзади или даже проникнуть в квартиру через форточку. Для всей их шайки ничего не стоит просочиться в кухню, когда мать будет проветривать. Спрячутся под уголком или за шкафом в прихожей, а потом выйдут, отряхнутся и оставят от нас пустые мешки с костями...
Меня, как магнитом, потянуло на «Пушкинскую». Выбравшись из тесноты, я застыл посреди станции и ощупал карманы. От рук разило чесноком, на груди, за подкладкой, топорщились пластмассовые квадратики с фотками чудотворцев.
Затем я повернулся и медленно двинул навстречу потоку. Меня обтекали с двух сторон, толкали, иногда наступали на ноги, но я не возражал. Это были самые обычные люди, с ними легко и приятно иметь дело...
Что-то должно было произойти, и очень скоро. Я пока не знал, как разгадаю этот ребус, но разгадать его было просто необходимо.
Я начал потеть, и чесночная вонь повисла вокруг меня, как облако ядовитого газа. Если раньше в Москве не встречалось упырей, то очень скоро ими станут все пассажиры подземки, которым посчастливится столкнуться со мной. В электричке окружающие воротили носы, на станции это было не так заметно, но я-то чувствовал...
А еще я чувствовал, что Макин где-то неподалеку...
Неожиданно на память пришел штатовский фильм про пацана, который тоже, вроде меня, рассекретил целый вампирский заговор, а ему никто не верил. Он носил под одеждой распятие и Библию. Когда мертвяки загнали его в тупик и потянулись сорвать с него одежду, их лапы начали дымиться, стоило прикоснуться к кресту. А потом один из мертвяков — он оказался шерифом — хотел этого пацана застрелить, чтобы тот не мог ничего рассказать. Дело-то было в маленьком городке. Пацан пришел к шерифу искать у него помощи, а тот уже превратился в зомби и погнался за ним. А потом видит, что догнать не может, выхватил револьвер, пальнул и попал в Библию, которая была у парня под курткой...
Ну, ясен перец, пуля застряла в книге — в кино так вечно происходит... Наверное, такое происходит только с теми, кто умеет молиться и по-настоящему верит. Я очень сильно сомневался в том, что меня это спасло бы, даже скупи я у бабки все ее церковные причиндалы...
Макина я не встретил, но заметил кое-кого другого. И не сразу понял, где уже встречал этого чувака. На вид лет под сорок, загорелый, в очках и в сером плаще, на голове куцая «жириновка». Каждый десятый так одевается, ничего примечательного...
И вдруг меня осенило и бросило в жар, точно очутился перед открытой печкой. Даже почудилось, что вокруг стемнело, хотя лампы в метро горели исправно. Может, это ничего и не значит, повторял я, следя глазами за кентом в плаще, может, у него маршрут такой...
Я встречал этого чувака в прошлый раз, когда следил за Макиным на «Комсомольской». Когда Лизкин отец потерялся, очкарик прошел мне навстречу.
Я слыхал, что в метро ежедневно спускаются десять миллионов человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87