— Саша, я надеюсь, что ты сам догадаешься.
— Это... Значит, у нас все слабовольные и их можно скрипочкой подтолкнуть ко всяким гадостям?
— Вплоть до серьезных преступлений, вплоть до массового насилия. Но самоцель не в том, чтобы толпа разбила несколько витрин. Именно в местах наибольшей скученности можно закрепить настолько сильные целевые установки, что люди начнут верить в виртуальную реальность.
Я изо всех сил напрягал извилины, но сам бы никогда не мог сочинить правдоподобную версию о коварном лесовике, что внушает москвичам небылицы. За последнюю сумасшедшую неделю я настолько приучил себя к версии о вампирах, что было очень жаль с ней расставаться. Я бы гораздо охотнее поверил в межзвездного коллекционера чужих ушей или почек, чем в занудного ученого...
Под Лизой, из зеркального пола, откуда ни возьмись выросло удобное кресло. Она теперь сидела нога на ногу, крутила в ладошке маленький кубик, вроде головоломки, и наблюдала, как я мучаюсь.
— Но ты же не про чудовищ всяких там говоришь? Я знаю, виртуальность — это в компьютерных играх?
— Ты прав, Саша, никаких чудовищ. — Макина подкинула кубик, и вдруг он превратился в веревочку. Веревочку она согнула пальцами в колечко, затем в восьмерку... Я, как зачарованный, следил за превращениями неземной игрушки.
И вдруг до меня дошло...
То есть ни хрена бы не дошло без ее подсказок.
— Раз нет чудовищ, значит, все наоборот, — предположил я. — Значит, он умеет внушать толпе, что все зашибись, все отлично, да?
— Наконец-то! — захлопала в ладошки Лиза, но не улыбнулась, а стала еще грустнее. — Все отлично, ничего не надо менять. Замечательное правительство, мудрые реформы, деловитый президент, широкие перспективы... Чем больше штампов наращивают сеть, тем надежнее закрепляется установка. Пока что у Скрипача не хватает мощности, чтобы охватить весь метрополитен, но если он найдет десяток доноров, то...
— То зомбирует всех пассажиров? — ахнул я.
— Не только местных, но и миллионы приезжих. А те, в свою очередь, вернувшись из командировок в столицу, окажут опосредованное воздействие на земляков. Несколько месяцев плотной работы в сети — пока не разрушится его усилитель — и ситуация станет необратимой. Дальше штампы не понадобятся. Даже еще не родившиеся дети в семьях тех, кто прошел когда-то обработку, будут воспитаны в духе полной лояльности к власти. Западные политологи в очередной раз пожмут плечами и напишут о загадочной русской душе, склонной к мазохистскому обожанию тирании и монархии... Так ты согласен со мной, что это худшее зло, чем то, когда в порядке самообороны возникает необходимость умертвить несколько профессиональных военных? Если ты не согласен, я тебя отпущу домой.
Я посмотрел на цветники, на звездное небо, по которому катилась уже другая, фиолетовая богиня, вспомнил про дракона, которому еще предстояло дать свободу, и сказал, что согласен. Я понял, что не хочу уходить отсюда навсегда.
— Но зачем это вашему Скрипачу? — спросил я. — Он царем тут хочет стать?
— Я не понимаю, что с ним случилось, — после паузы ответила Макина. — Я знаю, что он мне не лгал и хотел добиться совсем иных результатов. У меня такое ощущение, что кто-то решает за него.
Глава 22
БРАТСТВО КАЛЕК
Оба Андрея Петровича вели себя самым примерным образом. В принципе, они делали ту же работу, что и раньше, — переходили от одного нищего к другому, показывая фотографию Скрипача. Кроме побирушек, цыган и музыкантов всех мастей они без труда входили в контакт с продавщицами в ларьках, разносчиками газет и прочей мелочевки. Сторонились только милиции. Сначала я немножко дергался, когда Макины отключали защитный экран, возникая прямо перед носом человека. Забавно было наблюдать, как люди вздрагивали, но потом я привык. Это были не тупые шестерки и не колдуны, а машины с бесконечным заводом, нацеленные на выполнение задачи.
Лиза не обманула. Они слушались меня, прикрывали спину, но попроси я их стащить бублик в булочной, непременно бы отказались.
Невзирая на театральное обаяние и способность к внушению, им чертовски не везло. Никто ничего не знал и не слышал о загадочном Скрипаче. То есть всяких горе-скрипачей водилось полно, но среди них не было того, кого мы искали.
За день мы дважды нападали на след чужого штампа, но перехватить не успевали. Либо полиморф проезжал во встречном поезде, либо убегал, чувствуя Макиных издалека. Я никак не мог привыкнуть, что через них постоянно общаюсь с Лизой. Все равно, чуть ближе и доступнее мне казался тот, что остался в обличье ее отца. Он снабжал меня деньгами и терпеливо сидел напротив, пока я уплетал шаверму и гамбургеры. Он охотно рассказывал о ранних моделях роботов, созданных еще тысячу лет назад, годных лишь вкалывать в шахтах, на лесоповале и очень быстро выходивших из строя.
Получалось так, что чем сильнее развивались мозги жителей Тимохино, чем теснее они общались телепатически и поддерживали друг дружку, тем большее количество роботов и других сложных механизмов мог удерживать в управлении один человек. Без всякой помощи давно смывшихся Забытых они довели последние модели почти до полной автономности. Месяцами и годами полиморфы вкалывали в тайге, под водой и во всяких опасных местах, подчиняясь сложнейшей программе. Я все пытался выудить у Лизы, не могло ли получиться так, что подручные музыканта сорвались с катушек — прямо как в фантастическом боевике — и решили устроить на Земле свою, машинную цивилизацию. Макина всякий раз лишь вздыхала и говорила, что я чересчур впечатлительный...
Я разглядывал фото Скрипача и твердил себе, что эта небритая серая харя — всего лишь оболочка, скафандр, а настоящий человек, внутри него, гораздо страшнее и уродливее. Лиза меня успела огорошить тем, что жители Тимохино почти все ниже и шире нас, и ее габариты — вовсе и не жиртрест, а мощный мышечный пояс. И дело не только в том, что они все наполовину монголы или буряты. Их кости соответственно крепче наших, потому что они привыкли преодолевать более сильное притяжение, чем вокруг их зоны на Земле. И объем легких раза в три больше, и вся грудная клетка...
Мне почему-то очень хотелось поверить, что на своей родине Лиза считается красивой. Я представлял, каково ей бродить среди нас, в специально утяжеленном костюме, чтобы случайно не улететь метров на двадцать. Ведь она чувствовала себя тут, как американские космонавты на Луне, ее каменные мышцы позволяли скакать прямо через дома!
А я никогда не увижу ее сад и ее любимых зверей и никогда не смогу прилететь к ней на самолете. Даже если Макина взяла бы меня с собой, перенесла бы на своем чудесном усилителе, я не смог бы и шагу ступить среди настоящих цветников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87