Так я и думал. Существовал еще один вход, парадный. Не могли же хозяева фабрики всякий раз двигать шкафы.
Едва я взялся за первый из толстых крючьев, уходящих в темноту, как в голове точно зажегся сигнал тревоги. Словно кто-то умный повторял: «Не ходи... не ходи... еще есть шанс вернуться...» Там внизу поджидало нечто настолько плохое, что во мне взбесился каждый нерв. Даже зубы начали побаливать. Но и отступление смысла не имело — последняя остановка была упущена.
Кто не спрыгнул вовремя, должен оставаться в поезде.
Я спускался вниз, а сырая темнота поднималась навстречу.
Глава 25
ФАБРИКА ИНВАЛИДОВ
Я сразу почувствовал, что внизу есть люди, и Макин сказал, что он тоже чует разумные формы. Роботам пришлось порядочно повозиться со следующей дверью. Отпиралась она с помощью здорового колеса, и вдобавок имелись два навесных замка.
Наверное, тут когда-то было бомбоубежище Я даже слегка расслабился, потому что подсознательно ожидал встречи с очередным призрачным усилителем. Но Скрипачом тут и не пахло.
Зато пахло как в больнице.
Длинный сырой коридор освещался единственным тусклым светильником. Слева и справа я насчитал всего шесть дверей. В углу под сводчатым потолком висела очередная камера, но не работала. И вообще складывалось ощущение, что в этот каменный мешок не заходили лет сто. Мы вскрыли поочередно все двери, оставив главную, торцевую, напоследок. Не нашлось ничего интересного, кроме нескольких носилок и коробок с медикаментами. Таблетки, ампулы, бинты, мягкие полиэтиленовые пакеты, заполненные какой-то жидкостью...
Макин сказал, что за торцевой дверью коридор раздваивается, там теплее на двенадцать градусов и есть люди. Стальная дверь была притерта намертво, и на сей раз колесо не поддалось. Запоры находились с другой стороны. Лиза спросила, не лучше ли мне остаться, а штампы пройдут сквозь железо, осмотрятся и доложат. Я резонно заметил, что, дескать, стоило ли вообще так надрываться, чтобы коротать вечер наедине с крысиным дерьмом.
На самом деле я вовсе не чувствовал себя героем. И было то, в чем бы я Лизе ни за что не признался: я вовсе не хотел проникнуть за следующую дверь.
На преодоление столь мощной преграды полиморфам потребовалась уйма энергии. Рядом с Макиным стало невыносимо жарко стоять. Он прилип к стальной плите, распластался, очертания одежды задрожали, затем лицо начало проваливаться внутрь... Глядеть на подобные фокусы со стороны было довольно жутко. Словно человека разрезало поперек!
Вот остался только затылок, плечи и шевелящиеся лопатки, кусок лодыжки, вот пропал локоть. Серая краска на двери пузырилась, стекала вонючими струйками, обнажился слой блестящего металла... Наконец штамп окончательно пробурился насквозь, а сталь разогрелась, как газовая конфорка после жарки.
Я представил себе, что мог подумать охранник, находящийся внутри, и не позавидовал ему.
Не прошло и минуты, как запоры лязгнули и Макин впустил нас внутрь. Стоило мне вдохнуть жаркой, застоявшейся духоты, я сразу понял, что, кроме запаха лекарств, в здешнем воздухе витало кое-что похуже. Здесь воняло гнилью, потом, немытыми телами.
И здесь пахло кровью.
Не стоило сюда приходить.
— Девять живых объектов я идентифицирую как местных гуманоидов, — деловито сообщил не до конца остывший Макин. — Шестеро находятся в запертых помещениях слева, из них четверо погружены в сон. Трое — в помещении справа, из них спит один. Но сон в данном случае вызван анестезирующими препаратами. Того, кто спит, идентифицирую как ребенка мужского пола четырех-шести лет. Большая потеря крови, недавно подвергся хирургическому вмешательству. Наибольшая опасность — из помещения справа. Трое мужчин, легкая степень алкогольного опьянения, возраст от Двадцати до двадцати восьми, вооружены холодным оружием...
Налево от нас простирался цементный пол, в стене — четыре низкие железные двери и кирпичная кладка в тупичке. Направо — широкий холл, обложенный голубым кафелем, каталка на колесиках острый запах хлорки и журчание воды. В конце ярко освещенного коридора угадывалось начало лестницы, ведущей наверх.
— Будем брать! — сказал я.
Я не посмотрел на часы, но недолгое время, проведенное внизу, показалось мне страшнее всех, вместе взятых, триллеров. Просто кино — это одно, а когда попадаешь в комнату и видишь в тазу отрезанную детскую ступню — это совсем другое...
К нашему появлению «хирурги» почти закончили. Операционная была обставлена не хуже, чем в той больничке, где я мыкался с переломом. Инструменты, раковины, столы — все было надраено и переливалось в свете шестиглазого прожектора. Казалось, что в такой чистоте, под звуки музыки, льющейся из приемничка в углу, не может произойти ничего плохого. Оказывается, самое плохое порой происходит в чистых местах.
На каталке, слегка прикрытый простыней, натужно сопел раздетый пацан лет пяти. С ним что-то было не в порядке — кожа белая, будто мукой присыпали, подбородок запрокинут. На личике у него отпечатался синеватый след, точно недавно нырял в маске... Я успел подумать, что, наверное, он так сопит потому, что сопли нос забили. Мозг никак не мог поверить в то, что видели глаза.
В следующий миг нас атаковали.
Серый плащ остался снаружи в холле наблюдать за тылом, поэтому Макину пришлось одновременно обороняться и прикрывать меня. Их было двое: один плешивый в зеленом комбинезоне и шапочке, другой — похожий на лошадь, в белом халате с застежками на спине. Видимо, только что завершили свое дело и расположились в углу за низким столиком. Тот, что в зеленом, когда мы вломились, как раз наклонился с трубочкой к зеркалу. Он втянул порошок и поднял совершенно бесцветные глаза с прозрачной радужкой и зрачками, похожими на дырки от уколов тонкой иглой. На подбородке у него болталась марлевая повязка. Между «медиками» стояла тарелка с какой-то снедью.
Второй разливал по стаканчикам водку. Его рожи я не запомнил, потому что «доктор» кинул в нас бутылкой, выдвинул ящичек стола, извлек оттуда пистолет и, не целясь, открыл огонь.
Дальше все понеслось настолько быстро, что я даже не сразу сообразил присесть. Если бы не Макин, меня за минуту превратили бы в дуршлаг.
Кокаинщик не сказал «руки вверх!», не поинтересовался, кто мы такие, — это был настоящий профессионал. Он моментально понял, что войти без стука могли только враги, и не собирался сдаваться живьем. Не знаю, как насчет врачебного образования, но стрелял он отменно. Не встань между нами штамп, я бы валялся с дыркой во лбу, потому что «доктор» целил только в головы. Им, врачам, виднее, куда стрелять...
По затылку шедшего впереди Макина я видел, что его голова дернулась дважды. Следующую пулю, предназначенную мне, он поймал рукой и прыгнул через всю комнату — через операционный стол, каталку и стойку с приборами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87