Он вновь на мгновение замолчал и затем продолжил:
— В этом городе, если вы помните историю, испанцы разрушили триста шестьдесят три храма, построенных инками, и возвели на их месте триста шестьдесят пять церквей.
То, что он говорил, было настолько удивительно, что даже Николь повернулась к нему, на время забыв о картине.
— У иезуитов, — продолжал маркиз, — в семнадцатом веке была своя школа живописи, и полотна этих художников до сих пор висят в церквях, которые они построили.
Он сделал паузу и, поскольку ни Джимми, ни Николь ничего не сказали, заговорил дальше:
— Многие из них, как мне известно, продаются, и среди выставленных на продажу, по слухам, есть подлинные шедевры — например, Басилио Сантакрус. Говорят, он просто великолепен.
Николь, сама не отдавая себе в этом отчета, придвинулась ближе к столу маркиза.
— Я собирался, — продолжал тем временем маркиз, — отправиться в Куско лично, но теперь вы, Танкомб, займете мое место и поедете туда с моим другом, который весьма прозорлив, когда речь заходит о деньгах, и немного разбирается в живописи.
Джимми затаил дыхание.
— Вы хотите сказать, что я буду покупать картины для вас?
— Если решите, что их стоит купить, — подтвердил маркиз. — И хотя вам придется на время покинуть свой обожаемый Кингз-Кип, зато вы поглядите на мир и, несомненно, узнаете много нового о живописи семнадцатого столетия.
На мгновение Джимми потерял дар речи.
Потом он с трудом произнес:
— Если вы действительно предлагаете мне именно это, я могу только поблагодарить вашу светлость за великодушие.
— Когда вы вернетесь, — сказал маркиз, не обращая внимания на благодарность, — мы сможем вновь обсудить плату за эти три картины, которые до тех пор останутся у меня на хранении.
От облегчения и радости, что ее молитвы были услышаны, глаза Николь наполнились слезами. В это мгновение, словно внезапно осознав, что она стоит рядом, маркиз резко проговорил:
— Я еще не закончил. Ваша сестра, которая, без сомнения, причастна к вашему преступлению, тоже должна заплатить за мое молчание.
Глаза у Николь стали еще больше, чем были.
— Что вы… хотите от меня?.. — спросила она шепотом.
— Завтра утром я уезжаю в Грецию, — сказал маркиз. — И хочу, чтобы вы сопровождали меня в этой поездке, которая будет включать в себя прогулку на яхте по Эгейскому морю.
Николь показалось, что она ослышалась, а Джимми решительно произнес:
— Я хотел бы знать, милорд, что вы под этим подразумеваете!
Глаза двух мужчин встретились, и маркиз ответил:
— Только то, что я сказал. Это долгое путешествие, и мне хотелось бы, чтобы в пути было с кем побеседовать.
— И вы предлагаете, чтобы моя сестра сопровождала вас без компаньонки?
— Мне совсем ни.. к чему лишние люди на яхте, — отрезал маркиз. — Кроме того, когда мы уедем, ни один человек в Англии не будет знать, где я и кто меня сопровождает.
— Но в то же время… — горячо начал Джимми.
Маркиз остановил его жестом.
— С вашей сестрой будут обращаться…
Он хотел сказать — со всем уважением, но внезапно его взгляд упал на картину, стоящую за спиной у Николь.
— …Как если бы она была «Мадонной в беседке из роз»! — закончил маркиз.
Джимми хотел было возразить, что Николь не должна делать ничего, что может подвергнуть опасности ее репутацию, но потом нехотя, словно из него вытягивали слова, проговорил:
— Хорошо, милорд, я доверяю вам.
— Я вам ручаюсь, — ответил маркиз, — что у вас не будет никаких оснований изменить свое мнение на мой счет.
Николь понятия не имела, о чем они говорят.
Непонимающе озираясь, она сказала:
— Разумеется, если его светлость… желает, чтобы я с ним поехала… Я, конечно, поеду… И поскольку Джеймс будет… далеко, для меня это станет… захватывающим приключением…
Джимми сжал губы. Он без слов понял, что маркиз велит ему молчать — да, собственно, в такой ситуации все его возражения были бы бесполезны.
— Хорошо, милорд, — снова сказал он. — И когда вы хотите, чтобы я уехал?
— Завтра утром я сам уезжаю из замка, — ответил маркиз. — Вы и ваша сестра поедете со мной в Лондон.
Он помолчал и добавил:
— Несмотря на гостей, у нас много дел, которые мы не вправе отменять.
— Я понимаю, — сказал Джимми.
— Надеюсь, что так, — и позвольте мне повторить, потому что это важно: ни вы, сэр Джеймс, ни ваша сестра не должны никому говорить о том, куда вы едете и с кем. Вы понимаете? Никому!
Его голос стал резким.
— Если вы не станете молчать об этом, то и , я не стану молчать о том, что касается вас!
Это была явная угроза, и Джимми побледнел от гнева.
— Я обещаю, милорд, — быстро сказала Николь, — что мы будем очень осторожны и не сделаем ничего, что могло бы вам повредить. — Ее голос слегка задрожал. — И спасибо… Спасибо за то, что вы… не осудили Джимми! У меня… просто нет слов, чтобы выразить, как мы… благодарны вам!
Говоря это, она думала, что Джимми выглядит как раз очень неблагодарным:
Николь не могла понять, почему он поднял такой шум относительно поездки в Грецию.
Конечно, это не принято — ездить без компаньонки, но она была уверена, что в сложившейся ситуации маркиз собирается обращаться с ней даже не как с гостьей, а скорее как со служанкой.
Ей в отличие от любой другой леди, которую он мог бы с собой взять, можно отдавать распоряжения, и она вынуждена будет их выполнять.
— Ну что ж, теперь, когда мы все уладили, вы вольны возвращаться к гостям, — подвел итог маркиз. — Но помните: ни слова о том, что здесь обсуждалось, а когда мы будем уезжать завтра утром, у вас, сэр Джеймс, деловая встреча в Лондоне.
Джимми кивнул, и маркиз продолжал:
— А у меня — дело, отложить которое не представляется возможным.
— Мы не сделаем ошибки, милорд, — сказал Джимми, — и я постараюсь найти, для вас в Куско самые лучшие картины, которые станут украшением вашей новой галереи.
В голосе его звучали возбужденные нотки, и Николь понимала, как взволнован ее брат перспективой путешествия по местам, о которых она до сей поры даже не слышала.
Это было на другой стороне земного шара.
Впрочем, ей все еще с трудом верилось, что она тоже отправляется в путешествие.
Но что ни говори, а повидать мир куда лучше, чем сидеть в одиночестве в Кингз-Кип и тревожиться за Джимми.
Поднявшись наверх, чтобы переодеться, Николь вдруг сообразила, что привезла в Ридж слишком мало платьев для такой долгой поездки, и подумала, что за остальными придется послать домой.
Джеймс тоже собирался переодеться. Николь прошла через будуар к его спальне и, постучав, отворила дверь.
Она даже не успела открыть рот — едва завидев ее, Джимми быстро сказал:
— Я как раз думал, Николь, что поездка в Куско — это невероятно захватывающее путешествие! Наш отец, кстати, тоже говорил, что там полно прекрасных картин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31