Если кто-то был болен, она приносила им суп и лекарство, и когда подрастали дети наших работников, она находила им дело либо на собственной земле, либо у наших родственников".
У Гермии промелькнула мысль, что именно так поступают ее отец и мать, пусть не с таким количеством людей.
Мэрилин продолжала:
— "Никто не делает этого ныне, — сказал маркиз, — и я понимаю, почему работники проявляют недовольство на севере: да и в южных графствах, я слышал, нередки подобные раздоры".
Мэрилин остановилась и спросила:
— Теперь ты понимаешь, чего я хочу?
Она увидела недоуменный взгляд Гермии, и в ее голосе вновь послышалась привычная резкость тона:
— Ну как же ты не понимаешь, Гермия? Я должна убедить его, что, как и его мать, я интересуюсь положением людей в поместье и помогаю им.
— Но, Мэрилин… — начала было Гермия и остановилась.
Она готова была сказать, что за все годы, что она знала свою кузину, никогда не замечала в ней мельчайшего интереса к кому-нибудь в поместье.
Более того, сама графиня всегда насмешливо относилась к тому, как ее отец и мать тратили столько времени, заботясь о жителях деревни.
Однажды, когда граф уволил одного мужчину потому, что управляющий доложил ему, что тот работает медленно, ее отец просил своего брата дать этому человеку возможность исправиться.
— Он болен, — объяснял ее отец, — и не сможет остаться дома, потеряв жалованье. Его жена ожидает еще одного ребенка, а в доме уже трое маленьких детей.
Граф отказался слушать его.
— Эти вопросы я поручаю моему управляющему, — сказал он. — Я не вмешиваюсь в его решения!
И Гермия помнила, как ее отец поддержал семью этого работника из своих средств и затем каким-то чудом нашел ему другую работу с жалованьем, которое по крайней мере спасло его семью от голода.
Гермия знала, что это был лишь один пример из многих других подобных случаев, происходивших в поместье, и что ее отец, хотя он никогда не говорил этого, порицал безразличие брата к своим работникам и невнимание к их судьбе.
Зная, что и Мэрилин не отличается подобной заботливостью, Гермия была поражена задачей, которую та перед собой поставила.
— Я не понимаю, чем же я смогу помочь тебе в этом, — сказала она с тревогой.
— Я все продумала, — сказала Мэрилин, — и тебе остается лишь поступать точно так, как я скажу.
— Я сделаю все, если это возможно, — пообещала Гермия.
— Это вполне возможно, — ответила Мэрилин. — А теперь слушай…
Она наклонилась к Гермии и понизила голос, как будто боясь, что их услышат.
— Я решила сопровождать маркиза в его верховой прогулке завтра утром. Я знаю, что ни папа, ни Вильям не любят ранних поездок; маркиз же катается до завтрака.
Гермия с удивлением подняла брови.
— Я никогда не видела, чтобы ты вставала до завтрака! — сказала она.
— Я способна встать с рассветом ради стоящего дела! — провозгласила Мэрилин. — Теперь слушай внимательно…
— Я слушаю.
— Я подойду к нему, когда он будет в конюшне, и предложу проехаться в Рощу Колокольчиков. Ты знаешь, какое это красивое и романтическое место!
— Да… конечно, — согласилась Гермия.
— Мы окажемся там около половины восьмого, — продолжала Мэрилин, — и будем медленно ехать через лес. И тут я хочу, чтобы ты примчалась галопом в поисках меня.
— Я? — воскликнула Гермия.
— Ты слушай! — отрезала Мэрилин. — Ты прискачешь во весь опор и скажешь мне:
"О Мэрилин, я искала тебя! Бедная старая миссис Тингумабоб при смерти, но она говорит. что не может умереть, пока не попрощается с тобой и поблагодарит тебя за твою доброту к ней!"
Гермия с сомнением глядела на свою кузину.
Ей казался странным способ, который избрала Мэрилин, чтобы произвести впечатление на маркиза, и она не думала, что все это будет звучать для него убедительно.
Как будто прочтя ее мысли, Мэрилин сказала:
— Ты можешь сказать это своими словами, но сделай их правдоподобными и настойчивыми, как будто женщина эта действительно призывает меня.
— Я… Я постараюсь, — сказала Гермия, — но что будет.'., дальше?
— Я все тщательно продумала, — ответила Мэрилин. — Я воскликну: «О бедная миссис Тингумабоб! Я должна спешить к ней». Я ускачу от вас, но если маркиз попытается последовать за мной, я скажу тебе: «Покажи его светлости путь домой!» Затем, прежде чем он сможет поспеть за мной — что он, очевидно, захочет сделать, — я уже исчезну из виду.
— А если он все-таки будет пытаться следовать за тобой? — спросила Гермия.
— Тогда ты должна каким-то образом отговорить его от этого, — сказала Мэрилин. — Я же поеду к деревне, но затем медленно вернусь домой по другому пути, чтобы никто меня не увидел.
С едва заметной усмешкой она сказала:
— Позже я расскажу маркизу, как бедная старая женщина смогла спокойно умереть, потому что я держала ее руку; и он поймет, что я, так же как и его мать, забочусь о людях, живущих в поместье.
Гермия молчала, и Мэрилин спросила ее:
— Ну, как тебе нравится моя идея? Тебе ведь не очень трудно будет сыграть роль, о которой я прошу тебя!
— Н-нет… конечно… нет, — сказала Гермия. — Я только… надеюсь, что маркиз… поверит тебе.
— Почему бы ему не поверить? — недовольно спросила Мэрилин. — А если он усомнится, в этом будет твоя вина!
— Пожалуйста… не говори так, — взмолилась Гермия. — Ты знаешь, что я приложу все усилия, чтобы убедить, что кто-то действительно уже… при смерти, как они всегда убеждают мою маму, когда приходят за ней… но…
Ее голос затих.
Она не могла сказать, что любой не очень глупый человек вряд ли поверит в то, что Мэрилин может действительно заботиться о ком-то, кроме себя.
Но ей тут же стало стыдно от таких мыслей о кузине.
Она пообещала себе, что будет изо всех сил пытаться убедить маркиза в том, что люди, живущие в поместье, находят в Мэрилин успокоение и поддержку в своих бедах.
Она чувствовала, что это будет нелегко, но поскольку не могла сказать это прямо, то просто ответила:
— Я сделаю все, о чем ты просишь, Мэрилин, но ты знаешь, что у меня нет лошади, а если бы я взяла лошадь из ваших конюшен, это могло бы показаться странным.
— Я пошлю к тебе конюха с лошадью поздно вечером, чтобы твой отец не знал об этом, — ответила Мэрилин.
— Я с удовольствием прокачусь на ней, — сказала с улыбкой Гермия.
Она взглянула на свою кузину и увидела выражение в ее глазах, которого не замечала раньше.
— Тебе нет необходимости долго оставаться с маркизом, — резко сказала Мэрилин. — Ты должна лишь дать мне достаточно времени, чтобы скрыться в лесу, затем указать ему направление к усадьбе, и поспешить за мной.
— Я так и сделаю, — согласилась Гермия.
— И кроме того, советую не наряжаться, потому что тебе предстоит встретиться с таким джентльменом, которого тебе никогда не придется увидеть в Малом Брукфилде!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
У Гермии промелькнула мысль, что именно так поступают ее отец и мать, пусть не с таким количеством людей.
Мэрилин продолжала:
— "Никто не делает этого ныне, — сказал маркиз, — и я понимаю, почему работники проявляют недовольство на севере: да и в южных графствах, я слышал, нередки подобные раздоры".
Мэрилин остановилась и спросила:
— Теперь ты понимаешь, чего я хочу?
Она увидела недоуменный взгляд Гермии, и в ее голосе вновь послышалась привычная резкость тона:
— Ну как же ты не понимаешь, Гермия? Я должна убедить его, что, как и его мать, я интересуюсь положением людей в поместье и помогаю им.
— Но, Мэрилин… — начала было Гермия и остановилась.
Она готова была сказать, что за все годы, что она знала свою кузину, никогда не замечала в ней мельчайшего интереса к кому-нибудь в поместье.
Более того, сама графиня всегда насмешливо относилась к тому, как ее отец и мать тратили столько времени, заботясь о жителях деревни.
Однажды, когда граф уволил одного мужчину потому, что управляющий доложил ему, что тот работает медленно, ее отец просил своего брата дать этому человеку возможность исправиться.
— Он болен, — объяснял ее отец, — и не сможет остаться дома, потеряв жалованье. Его жена ожидает еще одного ребенка, а в доме уже трое маленьких детей.
Граф отказался слушать его.
— Эти вопросы я поручаю моему управляющему, — сказал он. — Я не вмешиваюсь в его решения!
И Гермия помнила, как ее отец поддержал семью этого работника из своих средств и затем каким-то чудом нашел ему другую работу с жалованьем, которое по крайней мере спасло его семью от голода.
Гермия знала, что это был лишь один пример из многих других подобных случаев, происходивших в поместье, и что ее отец, хотя он никогда не говорил этого, порицал безразличие брата к своим работникам и невнимание к их судьбе.
Зная, что и Мэрилин не отличается подобной заботливостью, Гермия была поражена задачей, которую та перед собой поставила.
— Я не понимаю, чем же я смогу помочь тебе в этом, — сказала она с тревогой.
— Я все продумала, — сказала Мэрилин, — и тебе остается лишь поступать точно так, как я скажу.
— Я сделаю все, если это возможно, — пообещала Гермия.
— Это вполне возможно, — ответила Мэрилин. — А теперь слушай…
Она наклонилась к Гермии и понизила голос, как будто боясь, что их услышат.
— Я решила сопровождать маркиза в его верховой прогулке завтра утром. Я знаю, что ни папа, ни Вильям не любят ранних поездок; маркиз же катается до завтрака.
Гермия с удивлением подняла брови.
— Я никогда не видела, чтобы ты вставала до завтрака! — сказала она.
— Я способна встать с рассветом ради стоящего дела! — провозгласила Мэрилин. — Теперь слушай внимательно…
— Я слушаю.
— Я подойду к нему, когда он будет в конюшне, и предложу проехаться в Рощу Колокольчиков. Ты знаешь, какое это красивое и романтическое место!
— Да… конечно, — согласилась Гермия.
— Мы окажемся там около половины восьмого, — продолжала Мэрилин, — и будем медленно ехать через лес. И тут я хочу, чтобы ты примчалась галопом в поисках меня.
— Я? — воскликнула Гермия.
— Ты слушай! — отрезала Мэрилин. — Ты прискачешь во весь опор и скажешь мне:
"О Мэрилин, я искала тебя! Бедная старая миссис Тингумабоб при смерти, но она говорит. что не может умереть, пока не попрощается с тобой и поблагодарит тебя за твою доброту к ней!"
Гермия с сомнением глядела на свою кузину.
Ей казался странным способ, который избрала Мэрилин, чтобы произвести впечатление на маркиза, и она не думала, что все это будет звучать для него убедительно.
Как будто прочтя ее мысли, Мэрилин сказала:
— Ты можешь сказать это своими словами, но сделай их правдоподобными и настойчивыми, как будто женщина эта действительно призывает меня.
— Я… Я постараюсь, — сказала Гермия, — но что будет.'., дальше?
— Я все тщательно продумала, — ответила Мэрилин. — Я воскликну: «О бедная миссис Тингумабоб! Я должна спешить к ней». Я ускачу от вас, но если маркиз попытается последовать за мной, я скажу тебе: «Покажи его светлости путь домой!» Затем, прежде чем он сможет поспеть за мной — что он, очевидно, захочет сделать, — я уже исчезну из виду.
— А если он все-таки будет пытаться следовать за тобой? — спросила Гермия.
— Тогда ты должна каким-то образом отговорить его от этого, — сказала Мэрилин. — Я же поеду к деревне, но затем медленно вернусь домой по другому пути, чтобы никто меня не увидел.
С едва заметной усмешкой она сказала:
— Позже я расскажу маркизу, как бедная старая женщина смогла спокойно умереть, потому что я держала ее руку; и он поймет, что я, так же как и его мать, забочусь о людях, живущих в поместье.
Гермия молчала, и Мэрилин спросила ее:
— Ну, как тебе нравится моя идея? Тебе ведь не очень трудно будет сыграть роль, о которой я прошу тебя!
— Н-нет… конечно… нет, — сказала Гермия. — Я только… надеюсь, что маркиз… поверит тебе.
— Почему бы ему не поверить? — недовольно спросила Мэрилин. — А если он усомнится, в этом будет твоя вина!
— Пожалуйста… не говори так, — взмолилась Гермия. — Ты знаешь, что я приложу все усилия, чтобы убедить, что кто-то действительно уже… при смерти, как они всегда убеждают мою маму, когда приходят за ней… но…
Ее голос затих.
Она не могла сказать, что любой не очень глупый человек вряд ли поверит в то, что Мэрилин может действительно заботиться о ком-то, кроме себя.
Но ей тут же стало стыдно от таких мыслей о кузине.
Она пообещала себе, что будет изо всех сил пытаться убедить маркиза в том, что люди, живущие в поместье, находят в Мэрилин успокоение и поддержку в своих бедах.
Она чувствовала, что это будет нелегко, но поскольку не могла сказать это прямо, то просто ответила:
— Я сделаю все, о чем ты просишь, Мэрилин, но ты знаешь, что у меня нет лошади, а если бы я взяла лошадь из ваших конюшен, это могло бы показаться странным.
— Я пошлю к тебе конюха с лошадью поздно вечером, чтобы твой отец не знал об этом, — ответила Мэрилин.
— Я с удовольствием прокачусь на ней, — сказала с улыбкой Гермия.
Она взглянула на свою кузину и увидела выражение в ее глазах, которого не замечала раньше.
— Тебе нет необходимости долго оставаться с маркизом, — резко сказала Мэрилин. — Ты должна лишь дать мне достаточно времени, чтобы скрыться в лесу, затем указать ему направление к усадьбе, и поспешить за мной.
— Я так и сделаю, — согласилась Гермия.
— И кроме того, советую не наряжаться, потому что тебе предстоит встретиться с таким джентльменом, которого тебе никогда не придется увидеть в Малом Брукфилде!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39