Про себя она решила, что, может быть, это и к лучшему, ибо теперь, после того, как она узнала имя своего попутчика, самым важным было скрыть от него свое имя.
— Я вспомнил о друзьях, которые охотно помогут мне, но ехать до них придется две мили, — сказал лорд Брикон. — Вы в состоянии продолжить путь или так ехать слишком неудобно?
— Благодарю вас, милорд, я выдержу, — отозвалась Каролина.
— Бог мой, но я совсем забыл о хороших манерах, мадам! — внезапно воскликнул лорд Брикон. — Я не спросил о ваших намерениях. Прошу меня простить. Происшедшие события несколько ошеломили меня.
— Я понимаю, милорд.
— Сейчас мы едем в направлении Севенокса. Вас это устраивает?
— Мне это подходит, — с достоинством ответила Каролина, решив, что, добравшись до Севенокса, найдет каретный двор и наймет экипаж, который доставит ее в Лондон.
— Надеюсь, теперь, когда мы так хорошо узнали друг друга, вы можете сказать мне ваше имя? — спросил лорд Брикон.
— Каролина… — начала Каролина и замолчала. Голова ее была занята мыслями о возвращении в Лондон, и в рассеянности она чуть не проговорилась.
— Да? — подсказал он.
— Э-э … Фрай, — закончила Каролина, назвав первую пришедшую на ум фамилию.
— Ваш покорный слуга, мисс Фрай. Может быть, теперь вы удовлетворите мое любопытство и расскажете, почему вы оказались в лесу в тот самый момент, когда Айзек Розенберг был так вероломно убит?
Каролина лихорадочно соображала, что сказать. Она была до того поглощена бедами, свалившимися на лорда Брикона, что ничего не успела придумать. К счастью, романы вновь сослужили ей добрую службу. Медленно она начала рассказ, звучавший, как она надеялась, правдоподобно:
— Мне страшно не повезло, милорд. Я была компаньонкой у знатной дамы. Прослужила я у нее лишь несколько недель, но и этого оказалось достаточно, чтобы ее характер и поведение внушили мне ужас и даже отвращение. Она оказалась чрезвычайно привередливой, в большой степени из-за пристрастия к спиртному. Сегодня вечером, вместо того, чтобы заснуть после обеда, как это часто с ней случалось, она пожелала прокатиться, решив проветриться на свежем воздухе. Подали карету, и мы поехали. Всю дорогу она распекала меня за проступки, которых я не совершала, и обвиняла в том, в чем я не виновата. Я молчала, ибо быть смиренной — мой долг; но через какое-то время ей наскучил даже звук собственного голоса, и она велела подать ей зеркальце, которое я носила для нее в своей сумочке. Я хотела передать его, но, к несчастью, в этот момент карета качнулась, а может быть, и рука у нее дрогнула из-за огромного количества выпитого бренди, — во всяком случае, зеркальце упало и разбилось.
В страшном гневе она закричала, что я накликала на нее несчастье, и объявила, что с этой минуты она больше не желает меня видеть. Затем приказала остановить карету и высадила меня. Я просила, умоляла хотя бы довезти меня обратно, чтобы можно было собрать вещи и наутро оставить дом, но она ничего не желала слушать, швырнула на землю причитающееся мне жалованье и велела кучеру трогать.
— Чудовищно! — воскликнул лорд Брикон. — Совершенно чудовищно! И как только таких земля носит!
— Я оказалась на узкой пустынной дороге, — продолжала Каролина, — и решила, что, если пройду через лес и поле, то попаду на большую дорогу, ведущую в Севенокс.
— Совершенно верно, — подтвердил лорд Брикон. — Но до нее не меньше мили, и вы бы устали идти пешком.
— Вот так я и очутилась в лесу, милорд, — закончила Каролина и пришла в восторг от собственного рассказа. Она не сомневалась, что его милость поверил ей.
— Значит, вы полагаете, что, если я довезу вас до Севенокса, вы сможете найти карету или дилижанс и добраться до Лондона? — спросил лорд Брикон.
— Я так и собиралась сделать, — подтвердила Каролина.
— Значит, вы живете в Лондоне?
Этот вопрос неожиданно пробудил в Каролине тоску по дому. Ей непреодолимо захотелось в Мандрейк, захотелось увидеть отца и мать, снова почувствовать себя в безопасности под родительским кровом.
Интересно, какие истории насочиняет сэр Монтегю, когда вернется в Лондон? Она предвидела, что ей придется долго объясняться и оправдываться перед крестной матерью и миссис Эджмонт. Это не сулило ничего хорошего, и Каролина, как всегда порывистая, мгновенно приняла решение. В Лондон она не вернется. У нее не было желания встречаться с сэром Монтегю, во всяком случае, до тех пор, пока она не обдумает, как вести себя с ним. Она поедет в Мандрейк. Более того, она обо всем расскажет матери и попросит у нее прощения. Каролина всегда так поступала: если она совершала проступок, то обязательно признавалась в нем. Вот и теперь она вздохнула с облегчением, когда представила конец путешествия и неизменное понимание и сочувствие матери.
— Нет, милорд, — сказала она вслух. — Я живу недалеко от Дувра. Там я и буду жить до тех пор, пока не найду другое место.
— Тогда нам нужно отправить вас в Дувр, — заявил лорд Брикон, — и, мне кажется, чем скорее, тем лучше. Вы готовы ехать чуть быстрее? Если мы и дальше будем двигаться с такой скоростью, то доберемся до моих друзей только к полуночи.
— Скачите как можно быстрее, милорд, — отозвалась Каролина и еще крепче ухватилась за него.
Лорд Брикон пришпорил коня, и они помчались таким галопом, что Каролина думала лишь о том, чтобы удержаться на лошади и пониже наклонять голову, чтобы не слетела шляпа. Ей показалось, что скакали они довольно долго, прежде, чем лорд Брикон придержал коня и с удовлетворением воскликнул:
— Ну вот! Я был уверен, что они здесь!
Каролина подняла голову и увидела перед собой поле, усеянное мерцающими огнями, и очертания низких изогнутых крыш с крошечными дымовыми трубами. В первый момент она не могла сообразить, что это за дома, но, присмотревшись внимательнее, поняла: поле наводнили повозки с шатрами, между ними стояли и фургоны побольше.
— Цыгане! — с удивлением воскликнула Каролина.
— Нет, не цыгане, — поправил ее лорд Брикон. — Это передвижной зверинец, а его хозяин и есть тот самый преданный друг, к которому вы посоветовали обратиться.
— Зверинец! — воскликнула Каролина. — Как интересно! Я видела однажды зверинец на Варфоломеевой ярмарке.
— Насколько я понимаю, там Гримбальди и завершит свое турне, — ответил его милость.
В этот момент они подъезжали к проходу в изгороди, окружавшей поле. Когда же они проехали сквозь него, из темноты выскочил мальчик и преградил им дорогу. Смуглолицый, с длинными прямыми волосами, обрамляющими лицо, он явно походил на цыгана. Позади него появилась женщина, такая же смуглолицая; одного ребенка она держала на руках, второй цеплялся за подол ее юбки.
— Эй, вы, — закричал мальчик, — сегодня уже все закрыто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83