Он протянул руку и увлек ее за собой. Маркиз почувствовал, что те холод и страх, которые испытывала девушка, как бы передались ему через ее пальцы. Он протащил ее за собой через всю комнату, а затем через дверь в дальнем конце, которая вела в кабинет, заставленный высокими — до потолка — шкафами с документами. В центре этой комнаты стоял большой письменный стол, а на противоположной стене висела картина. Мелинда взглянула на нее и вздохнула.
— Вот мой дом, — услышала она слова маркиза. — Теперь, может быть, вы поймете, почему он так много значит для меня.
Картина была большой и занимала всю стену, на ней на фоне голубого неба был изображен большой дом в елизаветинском стиле, построенный в форме буквы Е из узких красных кирпичей той эпохи, с витыми каминными трубами.
Картина, несомненно, принадлежала кисти большого художника, и каким-то непостижимым образом ему удалось передать настроение теплоты и доброжелательности, которым так и веяло от зарешеченных, ярко освещенных окон, от распахнутой входной двери на вершине длинной каменной лестницы.
А Мелинда застыла в изумлении потому, что, хотя изображенный дом был несравненно больше, выглядел более впечатляющим и значительным, он был точной копией ее собственного родного дома. Стейнион-Мэнор, где она родилась и жила все время до тех пор, пока не умерли ее родители, был также построен в елизаветинскую эпоху. По размерам это был небольшой особняк, но так как он относился к тому же времени, что и Чард, то имел все те же самые характерные особенности, и Мелинда, даже ни разу не побывав в Чарде, могла бы в точности описать, как он выглядит внутри. Она могла бы описать его комнаты с окнами, застекленными ромбиками, открытые балки перекрытий, дубовые лестницы с изящными перилами и непередаваемую атмосферу старины, уюта и понимания.
Есть в домах елизаветинской эпохи какое-то человеческое тепло, которое ни в какую другую эпоху зодчим воплотить в своих постройках не удавалось.
— Чудесно, не правда ли? — спросил маркиз с нетерпением в голосе, как будто и на самом деле очень ждал ее одобрения.
— Он похож на мой собственный дом, — ответила Мелинда, почти не дыша, поэтому маркиз едва ли мог ее расслышать.
— Это дом остается в неизменном виде с тех пор, как его построил первый лорд Чард, — проговорил маркиз. — Будучи казначеем суда ее величества королевы Елизаветы, он приступил к постройке этого дома, когда был еще довольно молод, а выйдя в отставку, уединился там. В это время он был еще далеко не стар и мог наслаждаться сельской жизнью. Он никогда по-настоящему не любил свою работу в суде. Его портрет висит в большом зале, мне хотелось бы показать его вам.
— Я никогда не думала, что ваш дом может быть таким, — сказала Мелинда.
— А на что же он должен быть, по-вашему, похож? — спросил маркиз.
— Ну, это должно быть что-то большое, величественное, с высокими колоннами и огромными окнами. Не могу объяснить почему, но, когда вы говорили о своем доме, я воображала его себе именно таким.
— А теперь, когда вы знаете, каков он на самом деле? — спросил он.
— Он чудесен, — ответила Мелинда, — просто чудесно здание, в котором действительно хочется жить. Почему же вы этого не делаете?
— Жить в нем одному? — спросил он. — Я считаю, что в доме обязательно должны быть жена, дети, разве не так?
— Но вы ведь любите этот дом? — спросила, в свою очередь, Мелинда.
— Да, потому что это единственное, что я мог любить, — ответил он почти грубо.
И тогда в первый раз Мелинда представила маркиза маленьким мальчиком без матери, у которого нет никого и ничего родного, кроме дома, который приносит ему утешение; и она почти импульсивно, не отдавая себе отчета, почему сдается, произнесла:
— Я останусь на шесть месяцев!
Маркиз в тот момент смотрел на картину, но теперь обернулся и взглянул ей в лицо.
— Вы остаетесь? — нетерпеливо спросил он. — Но почему?
— Потому что вы любите Чард, — ответила она, — и потому, что у вас должны быть деньги, чтобы содержать его должным образом.
— Благодарю вас, Мелинда.
Он проговорил это очень тихо. Подняв к нему улыбающееся лицо, она посмотрела ему прямо в глаза. Какое-то мгновение оба они стояли очень тихо под картиной, не отрывая друг от друга глаз. Затем Мелинда опустила ресницы и отвернулась в смущении.
— Мы должны быть очень осторожны, чтобы люди там не узнали правду, — сказала она, и ее голос был тихим, а слова как будто застревали в горле.
— Да, да, разумеется, — немного рассеянно ответил маркиз.
Мелинда направилась в библиотеку. Картина с изображением Чарда, казалось, околдовала ее, и напряжение чудесным образом покинуло девушку — она почувствовала облегчение и умиротворенность. Мелинда прошла через всю комнату и села на диван, устремив свой взгляд в окно.
Солнечные лучи, словно ореол, обрамляли ее светлые волосы, и маркиз простоял какое-то мгновение, безмолвно глядя на нее, а затем сказал:
— Я никогда не допущу, чтобы вы пожалели о том, что сейчас делаете для меня, Мелинда.
Я исполню все, чего бы вы ни пожелали.
Мелинда ничего не ответила, а маркиз продолжал:
— Может, мы сможем быть счастливы эти полгода в Чарде. Там есть много интересного, что я хотел бы показать вам, но боюсь, как бы жизнь там не оказалась для вас скучной. В конце концов, веселья там немного.
— Я всегда жила в сельской местности, — ответила ему Мелинда.
— Мне хотелось бы показать вам озеро и пруд с золотыми рыбками, где я учился рыбной ловле в детстве, — продолжал маркиз. — Там еще есть маленькая часовня в лесу, в которой иезуиты служили мессу, выставляя вокруг стражу для того, чтобы их не обнаружили и не посадили в Тауэр. А еще там есть настоящее привидение — доброе, тихое привидение, — которое разгуливает по ночам по длинной галерее и которое для членов семьи означает счастливую примету, а не плохую.
— Вы когда-нибудь видели его? — спросила Мелинда.
Он отрицательно покачал головой:
— Нет, не видел, и до сегодняшнего дня мне не везло. Может быть, вы, Мелинда, измените мою жизнь к лучшему.
— Ах, надеюсь, что так, — ответила она.
Она опять улыбнулась ему, и в каком-то необъяснимом порыве маркиз сел рядом с ней и взял ее руку в свою.
— Я уверен, Мелинда, — сказал он, — что мы хорошо поладим друг с другом. Мне очень хочется что-нибудь подарить вам. Этот подарок не будет иметь никакого отношения к нашей сделке, это будет нечто совершенно иное. Мой подарок вам будет моей благодарностью за вашу доброту, ведь это такая редкость в моей жизни.:;
Еще какое-то мгновение рука Мелинды оставалась в руке маркиза, но затем она убрала ее.
— Это очень благородно с вашей стороны, — сказала она, — но поскольку я готова принять участие в том, что вы называете «сделкой», я не считаю себя вправе принимать от вас какие-либо подарки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64