ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— всхлипывала Мелинда. — Мы были так счастливы вместе, жизнь казалась такой чу… чудесной, пока вы не… не умерли. Вы и представить не могли, к чему это может привести и что мне придется вынести.
Слезы ослепляли и душили ее, потом она вдруг снова забормотала, подобно потерявшемуся ребенку:
— Папочка!… Мамочка! Вы так мне нужны…
Где… где вы?
И внезапно, словно ее родители действительно ответили ей оттуда, где они теперь обитали, она вдруг получила ответ на свой главный вопрос — как ей быть и что делать? Это решение — очевидное и безошибочное — пришло к ней как озарение, как будто некто заговорил с ней и рассказал, как ей поступить. Ни на мгновение она не усомнилась в верности этого решения и даже не думала, чем — хорошим или плохим — обернется этот шаг для нее в будущем.
Она просто знала, что поступить следует так и никак иначе. Ее отец и мать не могли не ответить на мольбы своей дочери.
Мелинда вытерла слезы, встала из-за туалетного столика и, взяв маленький саквояж, стоявший на полке над гардеробом, начала укладывать вещи. Она собирала лишь самое необходимое, осознавая, что сейчас она не так сильна, как в лучшие времена, а поэтому тащить что-либо лишнее будет мучением. Мелинда уповала лишь на то, что стремление к желанной цели придаст ей силы.
Собравшись наконец, она надела чистую рубашку, свежевыстиранные нижние юбки и свое воскресное платье из лилового батиста с белыми воротничками и манжетами. Была еще шляпка в тон платью строгого и простого фасона, украшенная лиловыми лентами — согласно требованиям тетушки Маргарет, которая запрещала какие-либо излишества в одежде, пока Мелинда находилась в трауре. А поношенную пеструю шаль, ранее принадлежавшую ее матери, Мелинда положила рядом с саквояжем, чтобы накинуть в последний момент.
Ей пришлось посидеть перед зеркалом немного дольше, чем она намеревалась; наконец она услышала, как дедовские часы в зале бьют два часа. Мелинда открыла свой кошелек. В нем было всего несколько шиллингов — все, что она смогла сберечь из тех скудных карманных денег, которые дядя разрешал ей иметь для подаяния в церкви и некоторых других весьма незначительных расходов.
Продолжая решительно действовать, как будто каждое ее движение было продумано заблаговременно, Мелинда достала из выдвижного ящичка туалетного столика обитую бархатом коробочку. Она открыла ее — внутри лежала маленькая алмазная брошь в виде полумесяца — единственная вещь, которую ей дозволено было сохранить при продаже дома и имущества, когда все, что представляло хоть какую-то ценность, шло на покрытие долгов ее отца.
Эта маленькая брошь избежала участи остальных вещей только благодаря тому, что еще до трагических событий уже принадлежала Мелинде, так как досталась по наследству от бабушки. Брошь была немного больше обычной детской брошки, но все вправленные в нее алмазы имели огранку бриллиантов, и Мелинда знала, что эта вещица представляла определенную ценность.
Держа коробочку в руке, она очень, очень осторожно открыла дверь спальни. Крадучись пробираясь по коридору и все время опасаясь, что скрипнет какая-нибудь половица, Мелинда даже сдерживала дыхание и прислушивалась на всякий случай к посторонним звукам: кто-нибудь мог неожиданно появиться перед ней и спросить, что она тут делает в это время. Но все в доме было тихо и спокойно, и лишь тиканье часов в зале нарушало эту полную тишину.
Она добралась наконец до будуара своей тетки, который находился совсем рядом с большой спальней, где спали тетя и дядя. Подобно привидению, Мелинда двигалась по ковру совершенно бесшумно, и казалось, что ее маленькие ножки не ступают по ковру, а скользят по воздуху. Она открыла дверь в будуар. Все было погружено в темноту, но Мелинда хорошо знала дорогу.
Она чуть-чуть отдернула штору, чтобы в комнату проник лунный свет. Секретер ее тетки — изящный образчик мебели эпохи Людовика XV, уставленный декоративными тарелками из севрского фарфора, — стоял у окна. Мелинда отлично знала, где хранились деньги на домашние расходы, потому что каждую неделю помогала своей тетке оплачивать домашние счета и помнила, что даже после выплаты жалованья слугам всегда оставался некоторый излишек денег для оплаты мелких покупок.
Мелинда открыла один из выдвижных ящичков. Там, как она и предполагала, лежало десять золотых гиней. Мелинда взяла все монеты и положила на их место алмазную брошь, оставленную в наследство бабкой. Она была почти уверена, что ее дядя, когда узнает о случившемся, обвинит ее в воровстве, но также была убеждена и в том, что брошь стоит много больше, чем десять гиней, и поэтому, если тетушка Маргарет захотела бы продать эту вещь, она, без сомнения, не осталась бы внакладе.
Мелинда задернула штору и ощупью двинулась к двери будуара. Добравшись до двери, она вышла и пошла назад в свою комнату. Мелинда чувствовала, что ее спина разболелась и окоченела, но что толку сейчас было думать о своих болячках и страданиях! Если она собралась бежать, то делать это надо было немедленно.
Положив монеты в свой кошелек, Мелинда оглядела комнату и задула свечи. Стоя в темноте, она на мгновенье закрыла глаза.
— Ах, папочка и мамочка! — прошептала она. — Помогите мне, ведь я боюсь бежать, но несоизмеримо больше я боюсь остаться! Помогите мне, потому что сейчас я делаю единственное, что в моих силах.
Мелинда замолчала и немного постояла в тишине, как будто ожидая ответа, но единственное, что она услышала, было тиканье часов на каминной полке, которые напомнили ей, что время уходит. Мелинда подхватила саквояж и очень, очень тихо прокралась вниз по запасной лестнице к черному входу в кухню.
Глава 2
Сквозь рваные клочья облаков пробивался мерцающий свет луны и освещал Мелинду, которая спускалась по аллее к кованым железным воротам, выходившим на проезжую дорогу. Большие ворота были заперты, но, к счастью, маленькая боковая калитка около одной из сторожек была открыта, и Мелинда проскользнула через нее, ступая на цыпочках, чтобы не потревожить привратника, который не преминул бы поинтересоваться, кто это крадется из усадьбы в столь ранний час.
Быстрым шагом Мелинда направилась вниз по извилистой пыльной дороге. Вскоре она почувствовала, что спина мучительно болит, и ей казалось, что саквояж с теми несколькими вещами, которые она решила взять с собой, становится все тяжелее и тяжелее с каждым шагом.
Она перекладывала его из одной руки в другую и все время задавала себе вопрос: нельзя ли выбросить что-нибудь из саквояжа, без чего можно будет обойтись в дальнейшем? Однако в то же время ей было ясно, что причина заключалась не в чрезмерной тяжести ноши, а в том, что она переутомилась и была физически истощена из-за наказания, которому подверг ее дядя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64