— Я… Мне нужно… вернуться.
— Подумайте, как это будет грустно! По крайней мере, представьте себе, как вы будете жалеть потом, что отказались от такого маленького приключения, хотя бы раз не позволив себе отступить от правил, сделать что-то необычное. Как бедна будет ваша жизнь! — Андре улыбнулся и добавил:
— Потом вы можете покаяться в своих грехах и получить отпущение.
Монахиня все еще стояла неподвижно. Она просто смотрела не него, не отрываясь, словно спрашивая себя опять и опять, может ли она доверять ему.
— Пожалуйста, пойдемте! — умоляюще попросил Андре, и девушка наконец сдалась, не находя в себе больше ни сил, ни решимости возражать ему.
— Матушка-настоятельница рассердится… если узнает.
— В таком случае отвечайте, только если она вас спросит, а сами ничего не говорите, — заметил Андре. — В Англии есть хорошая пословица: «Чего глаз не видит, о том и сердце не болит».
Девушка засмеялась.
— Вы вводите меня во искушение. Мне придется прочитать не меньше сотни покаянных молитв за то, что я вас слушала.
— Будем надеяться, что вам покажется это не слишком большой ценой, — улыбнулся Андре.
Он повернулся и пошел по направлению к дому, девушка — рядом с ним.
Через некоторое время тропинка стала слишком узкой, двоим на ней было уже не поместиться. Андре прошел вперед и, проходя мимо нее, точно поддавшись внутреннему порыву, взял ее руку в свою.
— Дорога здесь очень неровная, — объяснил он, — корни, рытвины. Будьте осторожны, чтобы не упасть.
Это был только предлог, извинение за свое смелое, необдуманное движение; едва только пальцы их соприкоснулись, как Андре снова почувствовал, как все в нем точно взорвалось ослепительным светом; он мог бы поклясться, что и девушка ощутила то же самое.
Они шли молча, пока наконец внизу, прямо перед ними, не открылся чудесный вид — дом в окружении всевозможных пышных, удивительных цветов, каскадами низвергающихся с ветвей кустарников, деревьев; красота была такая, что дух захватывало!
Монахиня замерла, затаив дыхание, с восхищением глядя на расстилавшийся под ними пейзаж.
— Какой изумительный вид!
— Хотел бы я посмотреть, как тут было раньше, — ответил Андре. — Вы помните, как все это выглядело тогда?
Она ничего не ответила, и только когда они дошли до конца тропинки и, сойдя вниз, вошли в сад, девушка мягко отвела свою руку от его руки и остановилась, задумчиво глядя на дом.
— Вы помните его? — спросил Андре, сам не зная, для чего он это спрашивает.
Вряд ли, думал он, живя так близко, она никогда не была в имении де Вийяре.
— Я… я не была здесь с тех пор… — Монахиня проговорила это так тихо, что Андре едва мог разобрать слова.
— С тех пор, как граф и вся его семья были убиты? — закончил за нее Андре.
— Д-да.
Андре заметил, как она побледнела; она была так бледна, что, казалось, может вот-вот лишиться чувств, поэтому Андре счел возможным снова взять ее за руку.
— Пойдемте, — твердо сказал он. — Давайте прогоним всех духов и призраков! Будем помнить, что мы живем сегодня, а не в прошлом и пока еще не в будущем! — Андре улыбнулся девушке, подбадривая ее:
— Вот оно, приключение, которое я вам обещал, наслаждайтесь и не думайте больше ни о чем!
Монахиня с трудом отвела глаза от дома и взглянула на него. Затем, стараясь воспринять от него тот же легкий, веселый настрой, она проговорила:
— Так, значит, мы живем настоящим, сейчас и здесь.
— Да, здесь, — повторил Андре, — и я голоден как волк. Думаю, вы тоже не отказались бы позавтракать.
Он провел ее по дорожке, покрытой выступающими из земли корнями, и через заросли кустов вывел прямо к дому.
Едва только они подошли к лестнице, и девушка подняла голову, глядя вверх на полуразрушенный балкон, разбитые ставни и переплетение лиан и бугенвиллий, казалось, обвивающих весь дом, наверху прямо над ними показался Тома.
— Доброе утро, Тома! — окликнул его Андре. — У нас гостья, она будет завтракать с нами!
Негр широко улыбнулся, видно было, что он искренне рад; не тратя времени на разговоры, он поспешил на кухню.
Андре, все так же не выпуская руки монахини, повел ее вверх по лестнице на балкон.
— Боюсь, обстановка не поразит вас роскошью, — признался он, — но Тома постарался — расчистил одну из комнат, и теперь она служит нам то гостиной, то salle-a-manger, то спальней.
Девушка засмеялась и через открытую балконную дверь вошла в дом.
В центре комнаты все так же стоял дорожный саквояж Андре, уставленный грубыми белыми тарелками, которые Тома купил здесь же, в деревне; тут же стояла чашка без блюдца, из которой Андре обычно пил кофе.
Монахиня ничего не говорила, только оглядывалась по сторонам; затем подошла к проему, где когда-то была дверь, ведущая в другую комнату.
— Осторожно! — предупредил Андре. — Пол в той комнате — мне кажется, раньше там находилась большая гостиная — совершенно разрушен; даже те доски, которые все еще остались, очень ненадежны.
Монахиня на мгновение приостановилась, потом вернулась к нему.
— Все это… очень печально, — заметила она.
— Вы правы, — согласился Андре, — но мы тут ничего не можем поделать, так что давайте-ка поговорим о чем-нибудь другом, если только, конечно, вы не захотите рассказать мне, как выглядела эта комната, когда вы видели ее в последний раз.
Монахиня покачала головой.
— Я была тогда… в монастыре, — слегка запнувшись, ответила она.
— Ну да, конечно, однако, когда вы пришли сюда с севера и граф приказал построить для вас дом, должны же вы были где-то жить, пока он не был закончен?
Она не ответила; видно было, что ей трудно говорить об этом; возможно, воспоминания о жестокой и кровавой расправе, которая произошла всего лишь четыре года спустя, после того как монахини поселились в этих местах, были еще слишком свежи и приводили ее в такой ужас, что она не могла ни о чем больше думать и ощущала только страх, совсем как тогда, когда она скрывалась в лесу от отрядов черных мстителей.
Впрочем, Андре тоже прекратил свои расспросы, так как в эту минуту в комнату торопливо вошел Тома; он принес еще один деревянный чурбак, заменявший табурет.
— Сиденье для леди, — произнес он, ласково улыбаясь девушке.
— Благодарю вас, Тома, — ответила та, — это очень любезно с вашей стороны. Негр снова исчез.
— Очень приятный человек, — заметила монахиня, присев к столу.
— Большой приверженец воду, — ответил Андре, умышленно стараясь поддразнить ее, чтобы посмотреть, что она на это скажет.
Она лукаво прищурилась:
— Все они такие. Раз в месяц, иногда немного чаще, священник приходит к нам в церковь, чтобы отслужить мессу, и он всегда читает проповедь против воду. — В глазах ее блеснул какой-то огонек, когда она продолжала:
— Тогда я вижу, как прихожане отводят глаза в сторону и какой виноватый у них при этом вид, и я знаю, что если сегодня они смиренно слушают мессу, то не далее как вчера ночью они совершали обряды воду!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47